Старый барабанщик - Матвеева Людмила Григорьевна. Страница 18

Серёжа помолчал, вздохнул и ни с того ни с сего сказал:

— Таня, знаешь что? У меня по алгебре двойка.

Сказал и подумал, что теперь всё пропало. Сейчас Таня засмеётся своим смехом-песенкой и скажет презрительно: «Эх ты, а ещё волшебник! Обыкновенный двоечник». И на улице перестанет пахнуть весной.

— Подумаешь, — сказала Таня, — а у меня по английскому тройка. Ну и что?

— Ничего! — в восторге закричал Серёжка. — Эх, Таня, ты большой молодец, хотя и девчонка! Я эту проклятую двойку в два счёта исправлю. Думаешь, не смогу?

— Сможешь. — Таня пожала плечами. — Хочешь, я помогу тебе?

— Хочу! — завопил Серёжка и всё-таки встал на голову. Просто так, для собственного удовольствия. Постоял немного, а потом встал опять на ноги и пошёл домой.

Каких только профессий нет на свете!

Бывают даже люди, которые отвечают за то, чтобы скамейки на бульваре стояли ровно, в одну линию. А если скамейки будут стоять криво, то этот сотрудник получит строгий выговор за то, что не справился со своей работой.

Серёжа и старый барабанщик этого не знали, а то они, может быть, и не стали бы устраивать соревнование, кто из них лучше перепрыгнет через скамейку на Зелёном бульваре.

Серёжка разбежался и прыгнул, он перелетел через скамейку, как воробей. Тогда барабанщик сказал:

— А я могу и без разбега.

Он крякнул, подскочил высоко-высоко и приземлился… прямо на скамейку.

— Без тренировки трудно, и ничего нет смешного, — самолюбиво заметил барабанщик вслед проходившему мимо мальчишке-пальто-нараспашку. — А то как дадим по затылку! Правда, Сергей?

— Факт, — кивнул волшебник.

Но мальчишка уже удрал: кому охота получать по затылку? Он издали крикнул смело: «Только попробуйте!»

— Вот смотри, как надо, — сказал барабанщик и опять совершил головокружительный прыжок. Скамейка перевернулась, а барабанщик поднялся с дорожки и стал отряхивать снег. Серёжка помогал ему и приговаривал:

— Подумаешь, скамейка! Это ерунда, скамейка. У нас во дворе один парень через автомобиль «Волга» может перепрыгнуть, только владелец не разрешает: как заметит из окна, что этот парень к машине подбирается, так откроет форточку и кричит: «Уши оборву!» А человеку тренироваться надо? Приходится этому парню вечером прыгать, как стемнеет.

Серёже хотелось отвлечь внимание барабанщика от упавшей скамейки; не получается у него прыжок, и не надо. Но барабанщик не поддался:

— Неужели через «Волгу»? Ну-ка я ещё разик попробую. Ставь скамейку.

Они подняли лавочку, и барабанщик вдруг без особого труда перемахнул через неё.

— Ага! — обрадовался он и прыгнул снова. Так он скакал четыре раза подряд.

— Видал? — в восторге кричал он. — Даже с закрытыми глазами могу!

Он не замечал, что волшебник, отвернувшись в сторону, то и дело бормочет: «Нафталин-гуталин!»

Их окружили болельщики — несколько стариков побросали своё домино, старушки забыли, что в магазине скоро обеденный перерыв, и они не успеют купить булки, сметану и яблоки. А уж мальчишки и девчонки тем более позабыли все дела и стояли и восхищённо смотрели, как седой румяный человек с лёгкостью совершает весёлые прыжки.

— Спорт смелых! — сказал один мальчик.

— Давай-давай! — визгливо, как на стадионе, крикнула старушка с пачкой макарон под мышкой.

— Этот гражданин из нашего дома, — с гордостью объясняла всем женщина, по прозвищу Уксус, которая тоже подошла посмотреть, почему шум-крик. — Он даже в нашей квартире живёт, очень интеллигентный человек, музыкант.

Барабанщик от всеобщего внимания ещё больше вошёл в азарт. Один раз он даже сделал сальто и, когда раздались аплодисменты, послал болельщикам воздушный поцелуй.

— Я и через две скамейки прыгну! — расхрабрился барабанщик.

— Во даёт! — в восторге кричали мальчишки.

А два пенсионера с возгласами: «Раз-два — взяли! Сама пойдёт!» — приволокли ещё одну скамейку и взгромоздили её на первую.

— Жми, родимый! — завопила бабка.

И барабанщик с лёгкостью бабочки перелетел через громоздкое сооружение. Серёжке пришлось к заклинанию «Нафталин-гуталин» прибавить ещё «Пирожено-морожено». Но барабанщик и этого не заметил. Он прыгал, разбегался и снова прыгал. Ему было легко и весело.

— Сегодня же в «Вечёрку» напишу, — сказал старичок в кожаной ушанке. — Безобразный факт — такому увлекательному виду спорта не уделяют внимания соответствующие организации. Может быть, в этом и скрывается секрет долголетия! Соответствующие организации должны вмешаться!

И он ушёл писать жалобу. Этот старичок думал, что его отпустили на пенсию только для того, чтобы у него было время писать жалобы в разные организации, которые он называл важным словом «соответствующие».

— Пойдём, — звал барабанщика Серёжка, — попрыгал, размялся, и хватит с тебя.

Куда там! Барабанщик и слышать об этом не желал.

— Ты ступай, если спешишь, — отмахивался он, — я к тебе после загляну.

Серёжке действительно надо было уйти: дома его ждала Таня, она пришла к нему решать алгебраические задачи. Задачи бы, конечно, подождали, к ним Серёжка не стал бы торопиться. Но Таня ждала его, а он не мог оставить барабанщика без поддержки. Что было делать?

И тут пришёл хранитель скамеек, тот самый, который должен следить, чтобы лавочки стояли ровно. Он стал ругать всех и сказал барабанщику: «Выпил — спи культурно. А по скамейкам скакать нечего». Пришлось расставить скамейки по местам. Болельщики разошлись кто куда.

Барабанщик так никогда и не узнал, в чём секрет его небывалого успеха. Он-то думал, что ему помогло дружеское участие и моральная поддержка Серёжи и всех болельщиков. А может быть, так оно и было, ничего нельзя знать наверняка.

Каникулы всегда кончаются быстро, в этом их самый большой недостаток. Особенно коротким бывает последний день каникул. В этот день Серёжа и Валерка не успели ни поссориться, ни подраться, ни на каток сходить, чтобы испытать Серёжкину новую клюшку.

Они сидели дома у Серёжки и рисовали. Это была большая картина, написанная акварельными красками. На ней было синее небо, белые паруса, голубой парашют и солнце, оранжевое, как апельсин. Прямо на солнце летел серебристый космический корабль.

Картина была очень красивая. Валерка мечтал, что её примут на выставку в Дом пионеров. А Серёжка хотел показать картину Тане. Картина была почти готова: оставалось только немного докрасить небо и чуть-чуть землю.

— Порядок, — сказал Серёжка и бросил на стол кисточку.

— Красиво, — выдохнул Валерка и отошёл в сторону, чтобы удобнее было любоваться. — Слушай, Серёга, а может, мы с тобой талантливые?

— Скажешь тоже, — махнул рукой Серёжка, — талантливые! Ты-то, может, ещё немного талантливый, а я — нет. У меня нет никаких способностей и даже обыкновенной силы воли.

— Да ты что? — возмутился Валерка. — Если хочешь знать, людей без способностей вообще не бывает. Просто у кого к чему способности. Я в одном журнале читал: живёт-живёт человек, в школу ходит, по улицам гуляет и вообще. А потом вдруг ни с того ни с сего оказывается, что у него музыкальный талант или он стихи в одну минуту может сочинить, как самый настоящий поэт. И ещё там было написано, что многие великие люди плоховато учились, а после всё равно стали великими! Мало ли, какие чудеса бывают?

Серёжка после этих слов повеселел. Может, и сочиняет Валерка про великих людей, а всё равно приятно, когда друг тебя утешает. Пусть он вспыльчивый и чуть что — дерётся. Но когда тебе грустно, он постарается сделать что-то, чтобы тебе стало хоть немножко веселее.

Валерка предложил:

— Пошли к барабанщику. А по дороге зайдём за Таней.

— Пойдём. А картина пусть сохнет. Хорошая получилась картина.

Барабанщик как будто давно их поджидал. На столе стояли четыре чашки, большая банка с клюквенным вареньем. Коричневый чайник весело посвистывал — всё было готово к приёму гостей. Вид у старого барабанщика был торжественный и немного таинственный.