Второе правило волшебника, или Камень Слёз - Гудкайнд Терри. Страница 16

Человек в белом завершил приготовления. Он подошел к шкатулкам. Улыбаясь, он протянул руку и открыл ту, что посредине. Ту, что отбрасывала две тени. Из шкатулки вырвался сноп света и словно омыл человека в белом. Лицо его засияло. Но затем вспышка колдовской силы, магии шкатулки, закружилась вокруг него и погасила его жизнь. Он сделал неправильный выбор; за ошибку он заплатил жизнью – такую цену назначила магия.

Маргарита увидела Мать-Исповедницу рядом с мужчиной. Мужчиной, которого она любила. Маргарита почувствовала ее счастье. Такой радости она еще не испытывала никогда. У Маргариты перехватило дыхание. То, что она видела, происходило именно сейчас.

А потом вихрь закружил ее сознание. Она увидела войну и смерть, царившие повсюду. Она увидела смерть, которую нес Владетель подземного мира, и ее охватил неодолимый ужас.

И вновь видение захлестнуло ее, закружило и швырнуло в огромную толпу. А посреди толпы, на высоком помосте, стояла Мать-Исповедница. Возбужденная толпа ликовала. Это было то самое радостное событие, предсказанное пророчеством, событие той его ветви, которая должна реализоваться, чтобы спасти мир от надвигающейся тьмы. Ликование толпы передалось Маргарите. Она вся затрепетала в радостной надежде увидеть рядом с Матерью-Исповедницей того, кого она так любила, того, за кого она должна выйти замуж, чтобы наполнить радостью сердца людей.

Но что-то тут было не так. Словно чья-то холодная рука сжала ей сердце, и мурашки пробежали по коже.

Ничего не понимая, Маргарита смотрела на связанные за спиной руки Матери-Исповедницы, смотрела на стоявшего рядом с ней мужчину, не того, которого она любила, – на мужчину в черном капюшоне, сжимавшего в руках огромный топор. Недоумение сменилось ужасом.

Сильная рука палача швырнула Мать-Исповедницу на колени, схватила ее за волосы и прижала лицом к грубым доскам. Теперь ее волосы были совсем короткие, не то что раньше, но это была именно она, та самая женщина, Мать-Исповедница. Из-под плотно сомкнутых век текли слезы. Белое платье сверкало в ярких солнечных лучах. У Маргариты пресеклось дыхание.

Огромный серп топора взметнулся вверх, сверкнул на солнце и резко опустился на помост.

Маргарита отчаянно ловила ртом воздух.

Голова Исповедницы упала в корзинку. Из толпы донеслись радостные возгласы. Фонтаном хлынула кровь. Обезглавленное тело повалилось на деревянный настил, и платье из белого стало красным. Так много крови!

Толпа восторженно ревела.

У Маргариты вырвался вопль ужаса. Тошнота подступила к горлу. Натан подхватил ее и прижал к себе, всхлипывающую и дрожащую. Он утешал ее, как отец утешает испуганного ребенка.

– Ах, Натан, и это – то самое событие, которое развеселит и обрадует народ? Неужели она обязательно должна умереть, чтобы спасти мир?

– Да, – тихо сказал Натан. – Почти все пророчества ведут к этой истинной ветви. Чтобы мир живых был спасен от Владетеля подземного мира, все события истинной ветви должны произойти в нашей реальности. Согласно пророчеству, народ должен возрадоваться при виде смерти Матери-Исповедницы, иначе осуществится другая ветвь, и нас поглотит вечная тьма подземного мира. Не знаю почему, но это так.

Пророк ласково гладил ее по спине, а Маргарита все всхлипывала, опустив голову ему на плечо.

– О всеблагий Творец, – воскликнула она, – смилуйся над своей несчастной дочерью. Ниспошли ей силы!

– В битве с Владетелем нет места милосердию.

– Ах, Натан, я читала пророчества о гибели людей, но то были слова. Я никогда не видела все, как оно есть на самом деле. Это видение ранило мою душу.

– Я знаю. Ах как хорошо я это знаю!

Маргарита отстранилась от него и вытерла слезы.

– Это истинное пророчество, которое последует за сегодняшним ветвлением?

– Да.

– И ты всегда так видишь все пророчества?

– И так тоже. Так они приходят ко мне. Я показал тебе, как я их вижу. Слова тоже приходят вместе с видением, и эти слова должны быть записаны. Те, кому не дано видеть пророчества, прочитав эти слова, не увидят, что за ними стоит. Но те, кому дозволено видеть, увидят все, как оно должно быть на самом деле, прочитав эти слова. Я еще никому не показывал пророчества.

– Тогда почему показал мне?

Несколько мгновений он молча смотрел на нее своими печальными глазами.

– Маргарита, мы сражаемся с Владетелем. Тебе предназначено знать, что мы в опасности.

– Мы постоянно сражаемся с Владетелем.

– Мне кажется, что, возможно, сейчас все по-другому.

– Я должна рассказать остальным. Я должна рассказать им, что ты можешь показывать пророчества. Нам нужна твоя помощь, чтобы понять их.

– Нет. То, что я показал тебе, я не покажу никому. И никакая боль, которую вы мне причините, не заставит меня это сделать. Я больше никогда не покажу ничего ни тебе, ни другим сестрам.

– Но почему?

– Вам не дозволено видеть пророчества. Только читать.

– Но ведь…

– Такова воля Создателя. Ваш дар скрывает от вас пророчества. Вам не предназначено видеть их, как и неподготовленным людям не дозволено их слышать. Ты сама мне это говорила.

– Но это может помочь нам.

– Видение пророчеств поможет вам не более, чем той девочке, которой я рассказал лишнее, или тем тысячам погибших, о которых ты говорила. Как вы держите меня здесь в заточении, чтобы остальные не могли услышать то, что им не дозволено слышать, так и я должен, должен держать в заточении пророчества, оберегая их от всех, кроме других пророков. Такова воля Того, Кто наделил нас даром и всем остальным. Если бы Он избрал тебя, Он бы дал тебе ключ для понимания пророчеств. Он наделил бы тебя даром, но Он не сделал этого.

– Но, Натан, сестры причинят тебе боль. Они будут мучить тебя, пока ты не откроешь им все.

– Я ничего им не открою, какую бы боль они мне ни причинили. Скорее они просто убьют меня. – Он склонился к сестре. – И они ничего мне не сделают, если ты им не расскажешь.

Она посмотрела на пророка так, как никогда не смотрела раньше. Никто не был столь таинствен, как он. Он был единственным, кому сестры Света не могли доверять до конца. Все остальные говорили им правду о своем даре и о своих способностях, но Натан – сестры знали – никогда не говорил им, на что он способен. Интересно, подумала Маргарита, что еще он знает, какие еще у него возможности.

– То, что ты показал мне, я унесу в могилу.

– Спасибо тебе, дитя.

«Дитя». Другие сестры могли бы сурово наказать его за подобное обращение. Но Маргарита не из их числа. Она встала и одернула платье.

– Утром я скажу тем, кто работает в архиве, о пророчестве, прошедшем ветвление. Скажу, какая ветвь истинная, а какая – ложная. Они же сами истолкуют пророчество с помощью того дара, каким наделил их Создатель.

– Такова Его воля.

Она сложила письменные принадлежности в ящик.

– Натан, почему ты хотел, чтобы пришла аббатиса? Что-то я не помню, чтобы ты когда-нибудь звал ее.

Она подняла глаза и встретила холодный, отчужденный взгляд пророка.

– А это, сестра Маргарита, тоже из тех вещей, которые тебе знать не дозволено. Хочешь причинить мне боль, чтобы попытаться заставить меня говорить?

Она взяла со стола книгу пророчеств.

– Нет, Натан, не хочу.

– Тогда, может, передашь аббатисе мое послание?

Она кивнула:

– Что я должна сказать ей?

– А ты пообещаешь и эту тайну унести с собой в могилу и не повторять моих слов никому, кроме аббатисы?

– Как скажешь, хоть я и не понимаю, почему ты этого хочешь. Ты можешь доверять сестрам…

– Нет! Маргарита, я хочу, чтобы ты выслушала меня. Когда идет битва с Владетелем, доверять нельзя никому. Я и без того подвергаю себя опасности, доверяя тебе и аббатисе. Никому не доверяй! – Нахмуренные брови придавали ему рассерженный вид. – Только тот, кому доверяешь, способен предать.

– Хорошо, Натан. Что мне сказать аббатисе?

Он пристально посмотрел на нее и еле слышно прошептал: