Тайна Клумбера - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 17

Мой отец поднял брови в знак сомнения, которое законы гостеприимства не позволяли ему высказать.

— Полагаю, джентльмены, — сказал он, — что вы оба крайне нуждаетесь в отдыхе после таких ужасных, переживаний. Если вы последуете за мной, я провожу вас в вашу комнату.

Со старомодной учтивостью он проводил их в лучшую запасную спальню лэрда, а затем, вернувшись ко мне в гостиную, сказал, что надо бы сходить на берег и узнать, не случилось ли еще чего-нибудь.

Когда мы во второй раз шли к месту кораблекрушения, на востоке уже забрезжил первый слабый свет. Буря стихла, но море было еще очень неспокойно. Внутри волнореза были видны бурлящие волны пены, как будто свирепый океан скрежетал зубами от ярости.

На берегу повсюду трудились рыбаки и арендаторы, не покладая рук, выуживали доски и бочонки, принесенные волнами. Трупы погибших никто из работавших не видел. Это объяснялось, по их словам, тем, что₍на сушу могли попасть только плавучие предметы. Подводное течение было здесь стремительным, все, находящееся под водой, относилось в море.

На вопрос, могли ли пассажиры как-нибудь добраться до берега, эти опытные моряки отвечали отрицательно, не допуская даже такой мысли. Если бы индусы и не потонули, волны безусловно разбили бы их о скалы.

— Мы сделали все, что было в наших силах, — грустно сказал отец на обратном пути. — Суждения помощника капитана, очевидно, объяснялись внезапностью катастрофы. Ты слышал, как он рассуждал о буддистских жрецах, вызвавших бурю?

— Да, — ответил я.

— Очень больно слышать такие речи. Как ты думаешь, не согласится ли он, если я посоветую ему поставить по небольшому горчичнику под каждое ухо? Это спасает от прилива крови к мозгу. Или, может быть, разбудить его и дать одну или две какие-нибудь таблетки?

Думаю, сказал я, зевая, — что лучше его не будить. Ложитесь и сами. Если понадобится, вы сможете полечить его завтра утром.

Добравшись до своей спальни, я бросился на кровать и погрузился в сон без сновидений.

Глава XII

О ТРЕХ ЧУЖЕСТРАНЦАХ НА БЕРЕГУ МОРЯ

Было уже одиннадцать или двенадцать часов дня, когда я проснулся. В золотых лучах солнца ужасные события прошедшей ночи вспоминались мне каким-то кошмарным сном. Трудно было поверить, что легкий ветерок, нежно шепчущий сейчас в листьях плюща вокруг окон, был порождением той же стихии, что и буря, сотрясающая дом несколько часов тому назад. Казалось, природа раскаивается в своей кратковременной вспышке и хочет вознаградить потрясенный мир теплом и сиянием солнца. Хор птиц в саду наполнял воздух радостными трелями.

Внизу я увидел дотерпевших бедствие моряков. После отдыха они выглядели превосходно. Меня встретили словами радости и благодарности. Было решено всех их отправить в Вигтаун, откуда они смогут выехать вечерним поездом в Глазго. Отец дал указание обеспечить каждого на дорогу сэндвичами и крутыми яйцами.

Капитан Мэдоуз от имени владельца судна горячо поблагодарил нас за доброе отношение к морякам и предложил команде трижды прокричать «ура» в нашу честь, что и было выполнено от всего сердца. После завтрака капитан с помощником и я отправились к морю, чтобы взглянуть еще раз на место кораблекрушения.

Обширная бухта все еще была неспокойна; волны с рокотом разбивались о скалы. Однако ничто не напоминало той дикой пляски, свидетелями которой мы были на рассвете. Длинные изумрудные волны с небольшими гребнями пены катились медленно и величаво, разбиваясь о скалы в монотонном ритме, напоминающем дыхание усталого чудовища.

На расстоянии одного кабельтова от берега мы увидели грот-мачту разбитого судна, плавающую по волнам и то скрывающуюся между их гребнями, то подымающуюся ввысь, подобно гигантскому копью. Обломки помельче усеивали поверхность моря; всюду на песке виднелись ящики и бочки, выловленные крестьянами и уложенные подальше от воды.

Две ширококрылые чайки то парили в воздухе, то проносились у места кораблекрушения низко, почти касаясь воды, будто высматривая что-то под волнами. По временам мы слышали их хриплые крики.

— «Белинда» было старое судно, давало сильную течь, и все же мне очень больно глядеть на его останки, ведь я им так долго командовал. Впрочем, его все равно скоро пришлось бы сломать и продать на дрова.

— Как здесь все тихо и спокойно, — заметил я. — Кто мог бы поверить, что как раз здесь погибли ночью три человека…

— Бедняги! — с чувством сказал капитан. — Надеюсь, мистер Уэст, если их выловят после нашего отъезда, вы достойно предадите их земле.

Только что я собрался ответить ему, как помощник капитана разразился громким хохотом, хлопая себя по бедрам.

— Если вы хотите их похоронить, то держите ухо востро, пока они не удрали отсюда. Помните, что я вам говорил сегодня ночью? Взгляните-ка на тот холм и скажите, прав я был или нет.

На некотором расстоянии от нас виднелась высокая песчаная дюна. На вершине ее стоял человек, привлекший внимание помощника капитана. Взглянув на него, Мэдоуз в изумлении всплеснул руками:

— Клянусь спасением души, — воскликнул он, — это Рам-Сингх собственной персоной! Поглядим-ка на него поближе.

С этими словами он помчался вдоль берега, сопровождаемый помощником и мною, а также двумя рыбаками, в свою очередь заметившими чужестранца.

Последний, увидев нас, спустился со своего наблюдательного пункта и спокойно направился нам навстречу. Голова его была опущена на грудь, как у человека, погруженного в размышления.

Мне невольно бросилось в глаза различие между нашими порывистыми и возбужденными движениями и величавым достоинством этого уроженца Востока.

Впечатление не изменилось и тогда, когда он поднял на нас темные глаза, пристальные и задумчивые, и склонил голову в изящном общем поклоне. Мы были похожи на кучку школьников в присутствии учителя. Широкий гладкий лоб незнакомца, его ясный и проницательный взгляд, крепко сжатые выразительные губы, резко очерченное решительное лицо — все это придавало ему внушительный и благородный вид.

Я никогда не видел человека, на лице которого было бы написано такое невозмутимое спокойствие и в то же время такое сознание своей скрытой силы.

Он был одет в коричневый бархатный пиджак, широкие темные брюки, рубашку с низко вырезанным воротом, открывавшим мускулистую коричневую шею. На его голове была красная феска.

Когда мы приблизились к нему, я с удивлением увидел, что на одежде незнакомца не сохранилось следов борьбы ее владельца с волнами.

— Вижу, что купание не причинило вам ни малейшего вреда, — сказал он приятным мелодичным голосом, переводя взгляд с капитана на помощника. — Надеюсь, ваших бедных-матросов обеспечили хорошим ночлегом?

— Нас всех спасли, — ответил капитан. — Мы очень боялись, что вы погибли, — вы и оба ваших друга. Я только что говорил с мистером Уэстом о ваших похоронах.

Незнакомец с улыбкой взглянул на меня.

— Мы не доставим таких хлопот мистеру Уэсту, — сказал он. — Мы все трое благополучно добрались до берега и нашли пристанище в хижине на расстоянии мили отсюда. Это очень уединенное место, но у нас имеется все необходимое.

— Сегодня пополудни мы все отправляемся в Глазго, — сказал капитан. — Буду очень рад, если вы поедете с нами. Без провожатых вам будет трудно.

— Очень благодарны вам за заботу, — ответил Рам-Сингх, — но мы не воспользуемся вашим любезным приглашением. Раз уж природа занесла нас сюда, мы побудем здесь еще немного.

— Как угодно, — пожал плечами капитан. — Сомневаюсь, чтобы вы нашли в этой глуши что-нибудь интересное.

— Может быть, и не так, — улыбнулся Рам-Сингх. — Вспомните строки Мильтона: «Разум сам создает себе среду и может сделать в себе самом ад из рая и рай из ада». Мне кажется, мы хорошо проведем здесь несколько дней. И вы не правы, считая это место таким глухим. Я не ошибусь, если скажу, что отец этого молодого человека — мистер Джон Хэнтер Уэст. Его имя известно и пользуется большим уважением у браминов в Индии.