Семейное дело - Посняков Андрей. Страница 35

И потому работать с ними было интересно.

А теперь – домой… В маленькую, но такую уютную квартирку, в старый, грязный, скрипучий, но всё-таки – свой дом… Становящийся постепенно своим. Медленно, нехотя, но всё-таки привыкающий к новой жиличке.

«А что? Пустить здесь корни, завести семью…»

Мысль показалась настолько дурацкой, что Лера не удержалась – звонко рассмеялась, представив, как местные отнесутся к «выпущенным корням», если вдруг узнают, кто скрывается под личиной «учительницы ИЗО и МХК».

«Отличный способ свести с ума провинциальный городок…»

И хорошо ещё, что местные как-то чересчур легко и быстро забыли историю с собаками, удовлетворившись её невнятным объяснением: «Заорала от страха! И они разбежались!» И уж совсем замечательно, что поблизости не оказалось зевак с телефонами и никто не снял то, что успело проявиться во время подавленной трансформации.

«Учительница рисования смешала синюю краску с жёлтой и получила зелёную. А дети решили, что она ведьма, и сожгли нафиг».

Старый анекдот мог запросто превратиться в быль.

Лера загнала мопед в маленький сарайчик – она давно договорилась с дворником и за небольшую плату использовала помещение как гараж, – вышла во двор, однако к подъезду не пошла, уселась на лавочку, словно решила насладиться прохладой вечерних сумерек, и негромко спросила:

– Что ты здесь забыл, кровосос?

– А ты? – так же тихо ответил приятный мужской баритон.

– Я спрашиваю не об Озёрске, – ровно произнесла Лера. Она не боялась невидимого собеседника, зато отчётливо давала понять, что он ей неприятен. – Что ты забыл у моего дома?

– Допустим, решил познакомиться.

– Весьма самонадеянно.

– Ты – пища, – лениво парировал мужчина. – Так что трудно сказать, кому следует быть осторожным.

– Уезжай, – предложила девушка. – Или я донесу на тебя.

– Ты давно чувствовала моё присутствие, но не донесла, а значит, ты не хочешь, чтобы Великие Дома знали о твоих маленьких шалостях в дикой провинции.

Он знал, что не ошибается. И она знала, что он знает. И потому прозвучал вопрос, ради которого они и встретились.

– А чего хочешь ты?

– Уезжай, – предложил мужчина. – Ты мне мешаешь.

– У меня тут только-только жизнь налаживаться стала: влилась в коллектив, завела ухажёра…

– Решила пустить корни?

– Почему нет?

– Сожгут, – хихикнул собеседник. – Правда, горите вы плохо, но если не пожалеть дров и масла…

– Ты слишком долго жил среди озлобленных челов, – рассмеялась Лера. – В России не жгут… Как тебя зовут?

– Не важно. – Мужчина выдержал паузу и перешёл на серьёзный тон: – Давай договоримся о разделе добычи.

– Что предназначено мне?

– Половина сокровищ.

– И рабочие дневники Юлии.

Короткая пауза, за которой следует короткий ответ:

– Нет.

– Значит, не договорились. – Девушка поднялась с лавки. – Наша следующая встреча станет боем.

– Спи настороже, – посоветовал баритон.

– Я давно перестала считать убитых масанов, – не оборачиваясь, бросила Лера. – Тебе понравится компания.

Но когда она оказалась в квартире, Бруджа почти сразу почуял заработавший артефакт – сигнальные «Серебряные колокольчики» – и рассмеялся.

Информация о трагических событиях, разумеется, доходила до стройки: сообщения о случившихся в один день убийстве и самоубийстве, сплетни о том, что может стоять за ними, домыслы… Настроение у рабочих, разумеется, было далеко от идеала, а масла в огонь подливали ожившие воспоминания о волках, гулявших по району несколько недель назад. В результате люди отказывались от поездок по домам, предпочитая ночевать в бытовках, и старались не покидать их ночами.

– Совсем обалдели, придурки, – резюмировал Газон, вышедший на барское крыльцо освежиться и опорожниться по-малому. – Так трусят, что даже бытовки трясутся.

На самом деле дикарь преувеличивал – в час ночи стройка спала всегда; но и отличие было: раньше полуночное безлюдье оживляли блуждающие от фонаря к фонарю охранники, теперь же они предпочитали и носа не высовывать из тёплых «дежурок», внутри которых у бравых сторожей появлялось ощущение безопасности.

Газон, несмотря на нечеловеческое происхождение, нечеловеческой смелостью не страдал, сам трусил так, что пальцы подрагивали, однако желание «показать этим челам» перевесило. Опять же – Кумар. Если проворонить ожидаемого шасом гостя, то можно остаться не только без премиальных, но и без зарплаты, а до тех пор, пока не найден клад, в финансовом плане Газон категорически зависел от милости денежного Сулира.

– Козёл, – выдал Шапка, раз уж речь зашла об архитекторе. После чего совершил у крайней колонны задуманное, оправился и только собрался вернуться в дом, как почуял, именно почуял, что началось.

К магии дикая семейка не была приспособлена, однако чувства дикарей были куда острее человских, и именно они позволили Газону сообразить, что гость Кумара явился.

– Храни меня источник Большого Виски…

Какого-то покровителя или религиозного культа у Красных Шапок не было, однако многие дикари искренне верили в наличие где-то – возможно, спрятанного подлыми Великими Домами, – животворящего источника Большого Виски, который не оставит даже в самый страшный момент, а нужно будет – спрячет в себе.

А момент и в самом деле выходил неприятный – слабо сказано! – а то и вовсе пиковый – вот это определение подходящее! – и лёгкое ощущение действия магии сменилось железобетонной уверенностью в том, что на стройплощадке творится колдовство.

Газон натянул на нос «различитель» и укрылся за описанной выше колонной.

– Ну, шасская морда, сейчас посмотрим…

И заткнулся, словно его могли услышать.

Что, естественно, не соответствовало действительности, поскольку гость как раз запустил двигатель экскаватора, и его рёв многократно перекрывал бормотания Шапки.

Для обычных челов – выгляни кто из них на улицу – на площадке ничего не изменилось: экскаватор продолжал стоять на приколе, терпеливо дожидаясь утренней смены, однако вооружённый «различителем» Шапка видел настоящее. Как тяжеленная машина плавно тронулась с места, объехала синие туалетные кабинки, груду заготовленных для укладки бетонных труб, вышла на оперативный простор, в ту часть размеченной территории, куда ещё не добралась техника, и вгрызлась в землю.

– Стахановец, мля…

Убедившись, что ночной гость отличается трудолюбием, а не агрессией, Шапка расслабился и осмелел. Включил телефон, убедился, что «снять кино» не получится – пришелец набросил на территорию ещё и обманывающую аппаратуру «Накидку пыльных дорог», – и просто позвонил шасу.

– Не спишь?

– Газон, я тебя скошу, придурка, половина второго…

– Приятелю своему расскажи.

– Он пришёл?! – Сулир проснулся молниеносно. – Что делает?

– Экскаватор завёл и пашет, как Кортес за деньги. – Дикарь почесал пузо. – Надрывается, словно в последний раз, мля, я бы так даже после трёх бутылок виски не смог.

– Видел его?

– Ещё нет… – Шапке очень хотелось добавить: «И не увижу», но он решил пока не нагнетать. – Далеко слишком.

– Подойди ближе, – распорядился Кумар. – Я хочу знать, кто пришёл.

– Приезжай, мля, сам всё увидишь.

– Не умничай. – Шас вскочил с кровати и пробежался по спальне, совершенно растерянный, не знающий, за что хвататься. – Видео снимаешь?

– Он «Накидку» использует.

– Хитрый.

– Поэтому я и не хочу к нему приближаться, – объяснил осторожный дикарь. – Мало ли что он ещё удумал.

– Следи за ним, – распорядился Кумар, возвращаясь на кровать. – Если он что-то найдёт – звони немедленно.

– Обязательно… – Газон отключил телефон и закончил: – Размечтался, мля.

Он уже понял, что найти неведомый гость мог только одно – настоящий тайник, – и искренне надеялся, что у него не получится. Потому что если тайник отыщет Сулир, у него, мужественного и сильного Газона, будет возможность хоть как-то поучаствовать в дележе добычи, а неведомый «стахановец» ничем ему не обязан и дать ему может разве что пулю.