Шаг в преисподнюю - Горъ Василий. Страница 57

Досмотрев головидео до конца, Харитонов с трудом заставил себя успокоиться: психологи, монтировавшие этот фильм, постарались на славу. Ощущение, оставшееся после его просмотра, можно было выразить двумя фразами: «Генерал Харитонов – убийца детей» и «Лаборатория Харитонова – кузница ненависти к человечеству»…

Последний образ прорабатывали особенно тщательно: вся заключительная часть ролика посвящалась тем нечеловеческим испытаниям, которым должны были подвергаться подопытные, чтобы из них получились те самые уроды, которые могут отправить журналистов в горячие зоны. Крушить кости ни в чем не повинным офицерам. Или спокойно смотреть на муки сгорающих заживо жителей Нью-Бирмингема, Вайттауна и Форт-Лейка…

Остальные голофайлы были приблизительно в том же духе: бесподобная работа сценариста, психолога и оператора; умелая подтасовка фактов и правдоподобного вымысла. И жуткий негатив на выходе.

Закончив просматривать пятый ролик, генерал поймал себя на мысли, что готов лично пристрелить весь коллектив создателей этих «шедевров». Даже если ему позволят это сделать только перед объективами всех без исключения новостных агентств Конфедерации: другое наказание за весь тот объем грязи, который они вылили на Демонов и ВКС, в голову упорно не приходило.

«Ну и кому это выгодно? – кое-как взяв себя в руки и открывая следующий документ, подумал он. – Нашли время, уроды…»

…Файл под номером шесть оказался не очередным пасквилем, а официальным документом, опубликованным на сайте Комиссии Присоединившихся систем. Несколько директорий личной странички господина Мак-Грегора извещали граждан Конфедерации о ходе расследования «уголовных дел тысячелетия». Судя по датам, стоящим в каждом из новых постов, директории обновлялись минимум два раза в сутки. Видимо, для того, чтобы хоть как-то успокоить кипящее от негодования население.

Работу изображали добросовестно: например, за трое суток с момента «начала расследования» в разделе, который касался генерала Роммеля, было выложено десятка полтора документов, неопровержимо свидетельствующих о его «виновности». И логическим завершением этой юридической вакханалии служила выдержка из приказа Председателя Комиссии Присоединившихся Систем Земной Конфедерации об отстранении бригадного генерала Роммеля от должности командующего ВКС. А так же постановление Генеральной Прокуратуры об его аресте.

«С ума сойти! – перечитав последний документ раза три, подумал Харитонов. – Указали даже фамилию лица, ответственного за задержание, название отправленного на Лагос судна, дату и время его возвращения, а так же предполагаемый приговор суда! Бред!!!»

Исходя из того, что писали в соседних директориях, кораблей, отправленных на Лагос, было несколько. Генеральная Прокуратура выдала ордера на арест трех Демонов: майора Волкова и капитанов Орловой и Семенова. И за каждым(!) из них послали по крейсеру с бойцами спецподразделения Министерства юстиции. Но и это было не все: еще три борта готовились вылететь на Нью-Джорджию: господин Председатель Комиссии Присоединившихся Систем решил опечатать Комплекс до завершения расследования по делу о вмешательстве в геном человека. И заодно арестовать и перевезти на Ньюпорт весь работающий в нем персонал…

Дочитав последнее предложение, генерал изо всех сил врезал кулаком по столу, взвыл от острой боли в запястье и, ткнув левой рукой в сенсор вызова командира корабля, заорал:

– Посадка на Ньюпорт отменяется! Немедленно разворачивайте корабль и рассчитывайте прыжок к Нью-Джорджии!

– Господин генерал! Только что с планеты поднялся эсминец. На его борту – представитель Генеральной Прокуратуры. В настоящий момент он находится со мной на связи и требует остановить линкор…

– Мне плевать на то, что он там требует, полковник! Разгоняемся и уходим в гипер, слышите? При попытке нас остановить приказываю открывать огонь на поражение. Впрочем, стоп. Разгоняться пока не торопитесь: маршевые двигатели врубите только после отстыковки уиндера майора Тишкина. А открывать огонь я разрешу только после того, как появлюсь на мостике: это моя ответственность и перекладывать ее на вас я не собираюсь…

… – Генерал Харитонов? – на лице взирающего с экрана офицера играла кривая улыбка. – У меня есть ордер на ваш арест. У вас он, кстати, тоже есть: я только что скинул копию на сервер вашего линкора. Поэтому приказываю немедленно остановить корабль и принять мой эсминец в адмиральский трюм…

– Вынужден отказаться, сэр-не-знаю-вашего-имени… – вздохнул Владимир Семенович. – В настоящее время «Иван Грозный» начинает разгон для прыжка на Нью-Джорджию. И останавливаться не собирается. Однако в ваши полномочия я верю. И не буду сопротивляться. Потом. В системе назначения. Через два часа после всплытия. В общем, закончив все свои дела, я буду ждать вас у себя на борту. И позволю себя арестовать. Вас устроит такое решение?

– Нет. Вы сдадитесь немедленно… – прищурившись, прошипел его собеседник. – Иначе это будет расцениваться, как…

– Мне плевать, что и как вы будете расценивать! – перебил его Харитонов. – И меня не пугают ваши угрозы: я боевой офицер и видел вещи пострашнее, чем ваш прищуренный взгляд. Через два часа после всплытия – это единственный устраивающий меня вариант. Думаю, найти мой линкор на Нью-Джорджии вам проблемы не составит. А сейчас извините – я занят… Да, еще один нюанс: не советую пытаться задерживать мой корабль: я отдал приказ открывать огонь на поражение…

– Вы… что? – обалдел офицер.

– Я. Отдал. Приказ. Стрелять. В вашу. Лоханку… – выделяя каждое слово, повторил генерал. И выключил связь. Потом прикоснулся к сенсору повтора последнего звонка и, дождавшись ответа замминистра МБ, коротко произнес:

– Спасибо. Новости – хоть стой, хоть падай. Садиться на Ньюпорт я не буду: прыгаю обратно на Нью-Джорджию. Хочу отправить третью очередь Проекта и весь персонал на Лагос – войну никто не отменял, а те игры, в которые пытаются играть известные нам с вами личности, могут привести к беде. Приятно было поработать вместе. Думаю, увидимся нескоро. Если вообще увидимся: на Нью-Джорджии я дам себя арестовать…

– Зачем? – удивленно спросил Климов.

– Вы же анализировали сложившуюся обстановку… – пожал плечами Харитонов. – Если толпе не бросить жертву, то начнется бунт. В период войны этого допускать нельзя. Встанет промышленность или транспорт – прекратится подвоз боеприпасов на Окраину. А это будет началом катастрофы. В общем, показательный процесс хотя бы над одним человеком – это идеальный выход…

– Жертвой можете быть и не вы… – вздохнул замминистра МБ.

– А кто? Генерал Роммель? Кто, кроме него, может нормально командовать ВКС? Или подставить моих Демонов? Каждый из них ценнее, чем я или даже целый флот Метрополии… В общем, получается, что кроме меня защищаться некому… Да ладно, не расстраивайтесь. У меня хватает материала, чтобы обелить своих офицеров и аргументированно доказать свою правоту…

– Воспользоваться этим самым материалом вам не дадут! Решение уже принято. И что бы вы ни говорили на слушаниях, в Сеть пойдут УЖЕ ОТСНЯТЫЕ ролики… Думаете, почему на сайте Комиссии опубликованы «вероятные» приговоры? Потому, что к пожизненному заключению вас и генерала Роммеля приговорили еще вчера. А трех Демонов хотят отправить на третью степень психокоррекции… Представляете себе?

– Они же превратятся в растения! За что? В благодарность за то, что они остановили Циклопов?

– Это политика, генерал! Как я ее ненавижу… – Климов поиграл желваками и тяжело вздохнул: – Не делайте глупостей, Владимир Семенович! Я могу пропустить вас через программу защиты свидетелей… А когда ситуация изменится…

– Нет. Предложение оценил, но согласиться не могу… – Харитонов отрицательно помотал головой. – Я – мужчина. Военный. И несу ответственность за своих людей. А еще – человек слова. Увы…

Глава 33. Виктор Волков

Первые двое суток после объявления Оранжевого Кода я помнил неплохо: да, я практически не вылезал из «Кречета» и жил на одних «коктейлях», но при этом занимался делом, которое понимал и любил. То есть летал и учил летать молодежь. А когда в системе появились корабли с офицерами флотов, приписанных к Арлину, Дабогу и Квидли, соображать быстро перестал. Так как количество взваленных на меня обязанностей превысило некую предельную допустимую величину. Поэтому я стал воспринимать действительность урывками. Воспоминания о каких-то тренировочных боях в составе звена сменялись проверками правильности очередного построения «Тумана»; бои против пополнения второй очереди – «Каруселью» в рядах Шестого флота и запредельными перегрузками, вызывающими кратковременную потерю сознания; лекции для высшего командного состава флотов Окраины – попытками отмыть лицо от потеков крови из носа и ушей. Поэтому когда мне сообщили, что на космодром село двести тридцать кораблей, я не сразу сообразил, что это значит. И еще минуты две тыкал световой указкой в виртуальную модель устроенной нам ловушки, пытаясь объяснить сидящим напротив меня офицерам логику своего поведения в этот момент.