Потерявший надежду - Гувер Колин. Страница 14

– Нет, но подумываю.

– Займись. Ты пробежала едва ли не пять миль и не запыхалась. Ты в выпускном классе?

Она улыбается. Уже второй раз она мне вот так улыбается, и от этого голова у меня идет кругом.

– А разве ты еще не знаешь, что я в выпускном? – по-прежнему улыбаясь, спрашивает она. – Похоже, теряешь шпионские навыки.

Я смеюсь:

– Понимаешь, выслеживать тебя трудновато. Я даже не нашел тебя в «Фейсбуке».

Она вновь улыбается. Самому противно, что я продолжаю считать. Три.

– Меня там нет. У нас нет доступа в Интернет.

Не знаю, лжет ли она, чтобы отделаться от меня, или это действительно правда. Не знаю даже, во что трудней поверить.

– А как же телефон? Разве нельзя подключить Интернет через телефон?

Она поднимает руки, чтобы подтянуть резинку на конском хвосте, и я чувствую, что сейчас задохнусь.

– Телефона тоже нет. Моя мама не одобряет технический прогресс. И телевизора нет.

Я жду, когда она рассмеется, но через несколько секунд становится ясно, что она совершенно серьезна. Это плохо. Интересно, как я буду с ней договариваться о встрече? Дело не в том, что мне это нужно. У меня возникает приятное ощущение, что я этого хочу.

– Черт! – Я смеюсь. – Ты серьезно? Как же ты развлекаешься?

Она пожимает плечами:

– Бегаю.

Да уж, это точно. И раз я имею к этому отношение, она больше не будет бегать в одиночестве.

– Ну и как мне узнать, в какое время некая персона отправляется на утреннюю пробежку? – Я наклоняюсь к ней.

Она прерывисто вздыхает, потом пытается улыбнуться:

– Не знаю, захочешь ли ты так рано вставать.

Знала бы она, что я готов никогда не ложиться спать, если она просто согласится бегать со мной. Я наклоняюсь к ней чуть ниже и тихо говорю:

– Ты даже не представляешь, до чего мне хочется так рано вставать.

На ее лице появляется четвертая по счету улыбка, зато сама девушка мгновенно исчезает. Я не успеваю даже среагировать. Ее тело шмякается на тротуар, я вздрагиваю от этого звука, но тут же опускаюсь на колени и переворачиваю ее на спину.

– Скай! – кричу я, встряхивая ее.

Она в отключке. Бросаю взгляд на дом, потом подхватываю ее на руки и несу на крыльцо. Не могу постучать, поскольку руки у меня заняты, а колочу ногой по двери, надеясь, что в доме кто-нибудь есть.

Почти сразу дверь распахивается, на пороге появляется женщина. Она оторопело смотрит на меня, но потом узнает Скай, которую я держу на руках.

– О господи!

Женщина немедленно открывает дверь и впускает меня.

– Она потеряла сознание на подъездной дорожке. Наверное, обезвоживание.

Женщина поспешно бежит на кухню, а я опускаю Скай на диван в гостиной. Как только ее голова ложится на подлокотник, она стонет и веки ее поднимаются. Я с облегчением вздыхаю, а при появлении матери отхожу в сторону.

– Скай, выпей воды. – Женщина помогает дочери глотнуть, потом ставит стакан на столик. – Сейчас принесу влажную салфетку.

Она уходит в коридор. Скай поднимает на меня глаза и вздрагивает. Я опускаюсь рядом с ней на колени, очень огорчаясь, что не успел ее подхватить. Правда, все произошло так быстро. Вот она стояла передо мной – и вдруг уже не стоит.

– С тобой правда все хорошо? Ты сильно брякнулась.

К ее щеке прилипли крупинки гравия и грязь, и я стряхиваю их. Она зажмуривает глаза и закрывает лицо рукой.

– О господи, – стонет она. – Прости. Ужасно неудобно.

Беру ее руку и отвожу от лица. Меньше всего я хочу, чтобы она смущалась. Я страшно рад, что с ней все в порядке. И еще больше рад оттого, что у меня появился предлог принести ее в дом. Теперь я у нее, к тому же вполне естественно заглянуть на неделе и справиться о самочувствии. Все складывается для меня весьма удачно.

– Ш-ш-ш, – шепчу я. – Можно сказать, я даже кайфую.

Ее губы изгибаются в улыбке. Пятой по счету.

– Вот салфетка, милая. Хочешь таблетку? Тебя не тошнит? – Мать передает мне салфетку и идет на кухню. – Посмотрю, не ли у меня календулы и корня лопуха.

– Мне хорошо, мама. – Скай закатывает глаза. – Ничего не болит.

Я стираю салфеткой с ее щеки остатки грязи.

– Сейчас может не болеть, но заболит потом, – тихо говорю я. Она ведь не почувствовала, как сильно ударилась о землю. Наверняка почувствует завтра. – Нужно что-то принять – на всякий случай.

Она кивает и пытается сесть, я помогаю ей. Входит ее мать со стаканчиком сока и подает Скай.

– Извини. – Женщина протягивает мне руку. – Я Карен Дэвис.

– Дин Холдер. – Я встаю и отвечаю на рукопожатие, мельком взглянув на Скай. – Друзья зовут меня Холдером.

Карен улыбается:

– Как вы со Скай познакомились?

– Мы, в общем-то, не знакомились. Просто оказались в нужном месте в нужное время.

– Спасибо, что помог. Не понимаю, почему она потеряла сознание. С ней никогда такого не случалось. – Женщина переключает внимание на Скай. – Ты сегодня что-нибудь ела?

– Курицу на обед. Еда в школе – просто гадость.

Столовская еда. Значит, она ходит в среднюю школу. В конце концов, я могу и передумать насчет своего образования.

Карен закатывает глаза и всплескивает руками:

– Почему же ты не поела перед пробежкой?

– Забыла, – оправдывается Скай. – Обычно по вечерам я не бегаю.

Тяжело вздыхая, Карен уходит на кухню со стаканом.

– Я не хочу, чтобы ты бегала, Скай. А вдруг никого не оказалось бы поблизости? Так или иначе, ты бегаешь чересчур много.

У Скай на лице появляется забавное выражение. Очевидно, бег для нее так же жизненно необходим, как и дыхание.

– Послушайте, – говорю я, стараясь ублажить все заинтересованные стороны, особенно себя самого. – Я живу на Рикер-стрит и каждый день во время вечерней пробежки проношусь мимо вас. Если так вам будет спокойнее, я могу с недельку побегать с ней по утрам. Обычно я гоняю в школе на стадионе, но это не важно. Просто на всякий случай.

Карен возвращается в гостиную и смотрит на нас.

– Не возражаю. – Она поворачивается к дочери. – Если Скай согласна.

Ну пожалуйста, скажи, что идея хорошая.

– Хорошо. – Та пожимает плечами.

Я рассчитывал на «О да!», но «Хорошо» тоже сойдет.

Скай вновь пытается встать, но ее заносит влево. Я моментально протягиваю руку и хватаю ее за плечо, чтобы помочь опуститься на диван.

– Полегче, – говорю я ей, потом перевожу взгляд на Карен. – У вас есть крекеры или что-то в этом роде?

Карен уходит на кухню, и я опять устремляю все свое внимание на Скай.

– Ты уверена, что все хорошо?

Провожу большим пальцем по щеке девушки – только потому, что хочу вновь прикоснуться к ее коже. От прикосновения моих пальцев ее руки мгновенно покрываются мурашками. Она прижимает руки к груди и трет ее. Невольно улыбаюсь, зная, что это сделала с ней моя рука. Удивительное ощущение!

Бросаю взгляд на дверь, желая убедиться, что Карен еще не стоит на пороге, потом наклоняюсь к Скай:

– Когда явиться-то завтра?

– Полседьмого, – затаив дыхание, говорит она.

– Полседьмого – это нормально.

Полседьмого теперь мое любимое время суток.

– Холдер, зря ты это затеял.

Она смотрит мне прямо в глаза, словно хочет дать мне возможность отказаться. Зачем, черт побери, мне отказываться?

– Знаю, что зря. Я делаю что хочу. – Я наклоняюсь к ней еще ближе, надеясь снова увидеть мурашки у нее на руках. – А я хочу бегать с тобой.

Я отодвигаюсь от нее как раз в тот момент, когда в гостиную возвращается Карен. Скай не сводит с меня взгляда, и мне больше всего хочется, чтобы завтрашнее утро уже наступило.

– Ешь. – Карен сует Скай крекеры.

– Будь аккуратнее, – говорю я Скай, затем прощаюсь с хозяйкой и направляюсь к двери. – Утром увидимся?

Она кивает, и больше мне ничего не нужно. Я закрываю дверь с чувством удовлетворения: утренний промах исправлен. Выйдя на подъездную аллею, достаю из кармана сотовый и набираю Дэниела.