Наследница огня - Маас Сара Дж.. Страница 82

– Дорин, вы о чем-то задумались?

Сорша смотрела на него так же, как однажды Селена смотрела на Шаола.

Он снова поцеловал свою тайную любовь, такую нежную и зовущую. Ее тело растворилось в нем. Дорин водил пальцами по ее руке, наслаждаясь ощущением шелковистой кожи.

Осторожно, но настойчиво Сорша высвободилась из его объятий.

– Мне надо идти, иначе опоздаю.

Дорин застонал от досады. Совсем скоро завтрак. Если Сорша сейчас не уйдет, ее хватятся. Выпорхнув из постели, она торопливо оделась. Дорин помог ей зашнуровать корсет. Неужели он обречен всегда и во всем таиться? Тайком любить женщин. Таить свои магические способности, свои истинные мысли…

Сорша поцеловала его и взялась за ручку двери.

– Мое самое большое желание, – она улыбнулась одними губами, – не убегать от вас по утрам с первыми лучами рассвета.

Дорин не успел ответить. Сорши в спальне уже не было.

Но что бы он ей ответил? Как исполнил был ее желание? Каждый из них имел свои обязательства.

Сбежать вместе? Выступить против отца? Объявить о своих магических способностях? Кончится тем, что он вообще не увидит Сорши. Честно признаться в своем нежелании быть королем? Дорин содрогнулся, представив, каким королем стал бы его младший брат Холлин. А если отец передаст Холлину свою страшную силу… что будет с их миром? Увы, Дорин был лишен права выбирать, поскольку выбора как такового не существовало. Когда-нибудь ему придется надеть корону и носить ее до самой смерти.

В дверь постучали. Дорин улыбнулся: неужели Сорша вернулась? Но улыбка тут же погасла, едва он увидел вошедшего.

– Нам надо поговорить, – с порога объявил Шаол.

Они не встречались несколько недель. Капитан заметно осунулся. Даже постарел.

– Обойдемся без придворных любезностей? – попробовал пошутить принц, усаживаясь на диван.

– Вы все равно смотрите в корень. К чему тратить время на болтовню?

Шаол плотно закрыл дверь и привалился к ней.

– Не порти мне с утра настроение.

– Простите, Дорин, но правда чаще всего портит настроение, – тихо сказал Шаол.

– А ложь могла бы нам дорого стоить. Тебе. Мне. Ей, наверное, тоже. Надеюсь, ты не сожалеешь, что вас не поймали?

Шаол стиснул зубы. Может, Дорин перестал быть с ним честным? Сейчас капитана это не слишком волновало.

– Дорин, я о многом сожалею, – признался Шаол. – И, насколько это в моих силах, пытаюсь исправить положение.

– А как насчет Селены? Неужели твое… сближение с Эдионом всерьез поможет мне или ей?

– Это поможет вам обоим.

– Ты ее по-прежнему любишь?

Дорин не знал, зачем спрашивает и почему ему так важно это знать.

– В глубине души я всегда буду ее любить. – Шаол на мгновение прикрыл глаза. – Но я был обязан удалить ее из замка. Это становилось опасным, а она… то, в кого она превращалась…

– Не заблуждайся, друг мой. Какой она всегда была, такой и осталась. Просто ты наконец это увидел. А когда ты увидел ее другую сторону…

Дорин и сам только недавно, сблизившись с Соршей, начал это понимать.

– Ты не можешь выбирать, какие стороны ее личности любить.

Принцу стало жаль своего друга. Он представлял, сколько всего пережил Шаол за последние месяцы.

– И точно так же ты не можешь выбирать, какие стороны моей личности принять и какие отвергнуть.

– Я не…

– Шаол, ты пытался это делать. Но что свершилось, то свершилось. Время вспять ты не повернешь, как бы ни пыжился. Как раньше, уже не будет. Мы ушли от прошлого, оказались в другой точке. Мы изменились, и ты, сам того не желая, подтолкнул нас к этому. Ты привел Селену на этот путь, раскрыл ей, кто и что она на самом деле. Теперь она сама решает, как ей поступить.

– Думаете, я этого хотел? Хотел, чтобы все так вышло? – в отчаянии всплеснул руками Шаол. – Если бы я мог, я бы действительно повернул время вспять. Я бы все вернул в прежнее состояние. Если бы я смог, она бы не стала королевой, а в вас не пробудились бы магические способности.

– Я так и думал. Ты до сих пор считаешь, что все дело в магии. Тебе очень хочется, чтобы Селена была кем угодно, но только не тем, кем она есть. Ведь ты боишься не самих явлений, не самой правды. Ты боишься того, что они знаменуют. Перемен. Но вот что я тебе скажу…

Дорин вдохнул. Магическая сила отозвалась в нем вспышкой боли.

– Перемены уже наступили. И не в последнюю очередь из-за тебя. У меня есть магические способности. Я не могу ни запихнуть их поглубже, ни избавиться от них. Что же касается Селены…

Вынужденный подавлять пробудившуюся магическую силу, принц только сейчас по-настоящему понял, как тяжело это давалось Селене.

– Что же касается Селены, ты не вправе желать, чтобы она перестала быть той, кто она есть. У тебя остается лишь одно право – решать, друг ты ей или враг.

Дорин не знал всей ее истории, не знал, где там правда и где ложь. Он не знал, каково оказаться в Эндовьере, где полным-полно твоих соотечественников-рабов и где ты сама рабыня. Дорин не знал, каких сил ей стоило склоняться перед человеком, погубившим ее семью. Но как бы она ни именовалась, какое бы звание ни носила, – он видел проблески ее истинной сути.

В глубине души принц знал: Селену не испугала его магическая сила. Она поняла и тяжесть свалившейся на него ноши, и его страх. Она не отстранилась и не сказала, что хочет видеть его прежним. «Я вернусь ради вас».

Поэтому сейчас Дорин только и мог, что смотреть на Шаола, хотя у его друга внутри все бурлило, а привычный мир капитана распадался с пугающей быстротой.

– Сам я уже принял решение относительно Селены, – сказал Дорин. – Надеюсь, когда настанет время, ты тоже примешь, и оно совпадет с моим. А здесь ты будешь или в Аньеле, значения не имеет.

Эдион нехотя признавал (мысленно, конечно) потрясающее самообладание капитана. Они собрались в трущобном жилище Аэлины и ждали Муртага. Рену не сиделось на месте. Он то и дело вскакивал и начинал расхаживать по гостиной. Его рана еще не зажила окончательно, но и это не могло сдержать мятежника. Зато Шаол неподвижно сидел в кресле у камина. Говорил мало, однако слышал каждое слово и подмечал каждый жест собравшихся.

В капитане что-то изменилось. Эдиону показалось, что Шаол стал более настороженным, но и более собранным. За время их встреч генерал тщательно изучил все движения и жесты Шаола, вплоть до особенностей дыхания и моргания. Сегодня капитан вел себя по-иному. Может, что-то узнал? В таком случае его новости явно не из приятных и, скорее всего, связаны с еще более неприятными событиями.

Муртага не было в Рафтхоле несколько недель. Старик отправился в Бухту Черепов. Сегодня ожидалось его возвращение. Рен порывался составить деду компанию, но Муртаг отказался брать внука, резонно возражая, что тому надо окрепнуть и набраться сил. Одиночество скверно действовало на Ручейника-младшего. Он не мог и, скорее всего, не желал чем-либо себя занять. Постоянное беспокойство сопровождалось выплесками скопившейся злобы. Это было заметно даже сейчас, вопреки всей его маскировке. Просто чудо, что Рен здесь ничего не разбил и не искромсал. Случись такое в военном лагере, Эдион отвел бы его на плац для учебных поединков и быстро выпустил бы пар. Или придумал бы ему занятие. Порою таких молодцов отлично приводила в норму обыкновенная колка дров. Помахал бы несколько часов топором и, глядишь, перестал бы злиться на весь мир.

– Чувствую, наше ожидание растянется на всю ночь, – буркнул Рен.

Он замер возле обеденного стола, глядя на Эдиона и Шаола.

Капитан лишь слегка кивнул. Эдион, по обыкновению, скрестил руки на груди и лениво улыбнулся.

– А ты можешь предложить что-то поинтереснее? Может, наведаемся в какой-нибудь притончик, где курят дурман?

Это был удар ниже пояса, но у Эдиона давно закрались подозрения насчет пагубных пристрастий Рена. Если они подтвердятся, генерал поклялся себе, что и на сотню миль не подпустит его к Аэлине.