Время всегда хорошее - Жвалевский Андрей Валентинович. Страница 27
Странно. До кресла так близко, а я не могу к нему приблизиться. Это все девчонка! Она не хочет меняться временами!
– Не хочу! – она то ли отвечает на мои мысли, то ли угадывает их. – Я тут останусь. Тут хорошее время!
– Время всегда хорошее!
Мне кажется, что я повторяю чью-то фразу. Или там как-то по-другому было?
– У тебя тоже хорошее время, – говорю я, останавливаясь.
Какой смысл идти, если топчешься на месте?
– Компы, комики, – теперь я говорю вкрадчиво.
Девочка секунду колеблется, и я за эту секунду резко приближаюсь к ее (то есть моему) креслу.
– Нет, – говорит она. – Тут и без компов весело!
Я решаю говорить правду. Рассказываю о Женьке, о том, что мне нужно вернуться и все исправить. Она слушает, время от времени кивая. И улыбается так тепло, что я вдруг вспоминаю Сушку.
– Не боись! – говорит девчонка. – Женька под присмотром! Я его в обиду не дам!
И она говорит о Женьке, о пионерском собрании, о ее помощи.
Я испытываю сразу и облегчение, и зависть. Она молодец.
Я ей верю. И я хочу назад, в 2018 год. Там меня ждет класс, за который я отвечаю. Мы должны сдать экзамены. А девчонка позаботится о Женьке.
Я возвращаюсь в свое кресло и снова засыпаю прямо во сне.
Оля, 1980 год
Проснулась я сразу, одним рывком. Проснулась с ощущением тревоги. Что-то такое случилось во сне… Медленно начали всплывать подробности: была белая комната, был мальчик… Витя, кажется. Он рассказал, что мы с ним поменялись временами. Да, я уже давно догадывалась, что это не компьютерная игра, уж больно все было по-настоящему, но про первую встречу в белой комнате начисто забыла. Он сказал, что хочет поменяться обратно… Рассказал про Женьку…
И тут меня прошиб холодный пот. Женьку нужно спасать!
Я вскочила и начала собираться в школу, как на пожар. Я Женьку никому в обиду не дам, никуда его из нашей школы не отчислят!
Я примчалась в школу первая. Было еще закрыто. Тогда я пошла к Женькиному подъезду и уселась ждать на скамеечке. Женька как чувствовал, вышел буквально через пять минут.
– Привет! – он уселся рядом.
– Привет! – ответила я.
– У папы неприятности на работе, – сказал Женька. – Васса письмо написала в партком о том, что меня из пионеров исключили.
У меня непроизвольно сжались кулаки, по Жениному тону я поняла, что случилось что-то страшное, хоть и не поняла почему.
– Если его из партии выгонят… – у Жени на глазах блеснули слезы, – я себе этого никогда не прощу!
Я минутку посидела, думая, как же его утешить, потом взяла за руку и начала рассказывать:
– Знаешь, а будет время, когда всем будет наплевать, в какой ты партии.
– Что значит «в какой»? Она одна!
– Будет не одна. Будет много. И все будут бегать и просить: «Вступите в нашу партию, вступите в нашу партию»
Женька рассмеялся.
– А комсомолов тоже будет много?
– А комсомола вообще не будет, будут всякие другие молодежные организации, не помню их названия. Зато всем можно будет верить в бога. Причем в любого.
– Это как?
– Хочешь, будь православным, хочешь – католиком, хочешь – мусульманином, хочешь – иудеем. Хочешь – отмечай все праздники сразу. И в школу можно будет приносить и куличи, и мацу. И Рождество все станут отмечать.
– Какое еще рождество?
– Оба. И католическое, и православное. А пасхи вообще три, еще еврейская есть.
– Олька, ты откуда все это знаешь? – Женя аж напрягся.
– От верблюда, – засмеялась я. – Мне сегодня сон приснился. Как будто я – девочка из будущего… И мне поручено спасти тебя.
– От кого?
– От всех!
– Не надо меня спасать, – обиделся Женька, – я сам спасусь! Ты лучше еще про будущее расскажи. Что там будет?
И тут меня понесло. Я начала рассказывать про компы и комики, про машины и микроволновки и даже про адронный коллайдер. Это ж надо, что вспомнила! Мы чуть в школу не опоздали, ввалились в класс за секунду до начала урока, как раз во время объявления о том, что после пятого урока состоится политинформация на тему «Религия – опиум для народа». Мы с Женькой синхронно прыснули. Лицо пионервожатой, которая делала объявление, окаменело.
После пятого урока в кабинет пришли наша классная и Танечка. В этот раз обошлось без Вассы. Сначала нам долго и нудно рассказывали про то, что темный и дремучий народ до революции погибал под гнетом царя и попов. Я слушала вполуха, потому что уже давно поняла, что с историей здесь все не совсем чисто. Нам все совсем по-другому объясняют. Потом нам рассказали про то, что пришла революция, всех освободила и свергла ненавистный царский режим. И что теперь церковь никому не нужна, потому что все и так счастливы. За границей она еще есть, но там и трудящихся продолжают угнетать, а у нас всё по-другому. Я сразу вспомнила, что у нас, в будущем, во время всех церковных праздников президент стоит в храме в первых рядах и крестится. И, кстати, все, кто сейчас в классе, доживут до нашего времени и увидят всё своими глазами. Мне стало страшно весело, я даже хрюкнула от смеха, но Танечка не разделила моего веселья.
– Ольга, я не вижу ничего смешного!
А я видела! Ведь они все еще не знают, что довольно скоро Советского Союза не станет, и говорить можно будет все, что захочешь, и про революцию все забудут, и кто такой их любимый Ленин, дети знать не будут! Если б я сюда не попала, и я б не знала! Я вдруг почувствовала себя всемогущей. Никого не боюсь, даже Вассу!
Я встала и сказала:
– Я тоже не вижу ничего смешного. Вы же нам все это рассказывайте из-за Жени, правда? Мы взяли и исключили его из пионеров, а он лучше всех нас. Ну и что, что его бабушка верит в бога? Она замечательный человек, она никогда никого не обидела. Между прочим, никого в бога верить не заставляет. Вам-то что? Это личное дело их семьи.
В классе стало очень-очень тихо, а Танечка залилась пунцовой краской.
– Что значит личное дело? – спросила она. – У пионеров не может быть личных дел!
Тут я опешила.
– Как это не может? Что ж нам теперь, и в туалет строем ходить?
Класс заржал, а я уже не могла остановиться.
– Женя учится лучше всех в классе, Женя знает больше всех в классе. Он может поступить в любой вуз, и мы все будем гордиться, что учились вместе с ним. С ним интересно, с ним все дружить хотят!
Я считаю, что если уж кто достоин быть пионером, то он!
В классе начали шептаться, я продолжила:
– И я считаю, что мы его исключили несправедливо! И если совет отряда решит вернуть Жене пионерский галстук, то это будет правильно!
Танечка выглядела неважнецки, вся в алых пятнах, а в классе уже стоял настоящий гул.
– А ведь она права! – крикнул вдруг Сашка. – Мы его исключили, мы его и вернем!
– А давайте проголосуем!
– Давайте!
Я не верила в свою удачу!
– Кто «за»? – спросила я дрогнувшим голосом.
Много рук.
– Кто против?
Человек шесть, выше всех руку тянет Красноперкина.
Я повернулась к Танечке.
– Мы приняли решение, – сказала я.
И сняла с себя и повязала Женьке пионерский галстук. А потом не удержалась и обняла его. Крепко-крепко…