Террор - Симмонс Дэн. Страница 49

– О боже, — прошептала она Крозье в ухо. Теперь она прижималась щекой к его щеке, ее мокрые волосы лезли ему в глаза. — Не ядовитый ли шип я обнаружила здесь?

– Мисс Крэ… — снова начал он.

Она сжала ладонь. Она грациозно приподнялась в воде, внезапно зажав между своими сильными ногами его левое бедро, а затем опустилась на него всей своей теплой тяжестью и начала об него тереться. Крозье немного приподнял левую ногу, чтобы лицо Софии оставалось над водой. Глаза у нее были закрыты. Ее ягодицы плотно прижимались к его бедру, а груди — к его груди; правой рукой она принялась ласкать напряженный член.

Крозье застонал, но то был лишь предупреждающий стон, не стон сладостного облегчения. София протяжно, шумно выдохнула, уткнувшись лицом ему в шею. Он чувствовал жар и влагу ее промежности на своем бедре. «Как может быть что-нибудь мокрее воды?» — подумал он.

Потом она застонала в голос; Крозье тоже закрыл глаза — жалея, что не может видеть Софию, но не имея выбора, — а она еще крепче прижалась к нему, двигаясь вверх-вниз частыми резкими толчками, и заработала рукой быстрее — настойчиво, умело и требовательно.

Крозье зарылся лицом в ее мокрые волосы, когда выбрасывал семя в воду, содрогаясь всем телом. Он думал, пульсирующее семяизвержение никогда не кончится, и он немедленно извинился бы перед Софией, если бы мог говорить. Вместо этого он снова застонал и едва не отпустил корень, за который держался. Они оба на несколько мгновений погрузились в воду выше подбородка, пуская пузыри.

Что больше всего поразило Френсиса Крозье тогда (а тогда все на свете изумляло его и ничто на свете не волновало), так это тот факт, что леди столь энергично двигала тазом, столь сильно сдавливала бедрами его ногу, столь плотно прижималась щекой к его лицу, столь крепко зажмуривала глаза и столь громко стонала. Ведь женщины не могут испытывать такое же острое наслаждение, как мужчины? Да, некоторые портовые девки стонали, но, несомненно, потому лишь, что знали, что мужчинам это нравится, — они, ясное дело, ничего не чувствовали.

И все же…

София немного отстранилась, заглянула Крозье в глаза, непринужденно улыбнулась, поцеловала в губы долгим влажным поцелуем, а потом подтянула колени к груди, резко оттолкнулась ногами от корней и поплыла к берегу, где ее одежда покоилась на чуть колеблемом легким ветерком кусте.

Невероятно, но они оделись, собрали и упаковали вещи, навьючили на мула корзины, сели на лошадей и доехали до резиденции губернатора, не проронив по дороге ни слова.

Невероятно, но вечером во время обеда София Крэкрофт весело смеялась и болтала со своей тетушкой, сэром Джоном и даже с капитаном Джеймсом Кларком Россом, против обыкновения словоохотливым, тогда как Крозье почти весь обед просидел молча, уставившись в стол. Он мог только восхищаться ее… как там выражаются «лягушатники»?.. ее «порывом страсти», ибо ум и душа самого Крозье, казалось, находились в точно таком состоянии, в каком пребывало его тело в момент бесконечно долгого оргазма в Утконосовом пруду: словно распались на атомы и рассеялись по всем уголкам вселенной.

И все же мисс Крэкрофт держалась с ним без малейшего намека на холодность или укоризну. Она приветливо улыбалась Крозье, обращалась к нему с разными замечаниями и пыталась вовлечь в разговор, как делала каждый вечер в губернаторском доме. И безусловно, ее улыбка была чуть теплее обычного? Чуть нежнее? Даже чувственнее? Должно быть, так.

Когда Крозье после обеда предложил Софии прогуляться по саду, она с извинениями отказалась, сославшись на уже данное обещание составить партию в карты капитану Джеймсу Россу в главной гостиной, — и не желает ли командор Крозье присоединиться к ним?

Нет, командор Крозье, в свою очередь, с извинениями отказался от такого предложения, поняв по теплым и непринужденным ноткам, подспудно звучавшим в неизменно теплом и непринужденном голосе Софии, что сегодня вечером — и вплоть до момента, когда они встретятся наедине, чтобы обсудить свое совместное будущее, — в резиденции губернатора все должно идти обычным порядком. Командор Крозье громко объявил, что у него слегка побаливает голова и что он прощается с ними до завтрашнего утра.

Он проснулся, оделся в свою лучшую форму и принялся мерить шагами залы особняка еще до рассвета следующего дня, в полной уверенности, что Софии точно так же не терпится встретиться с ним пораньше.

Он ошибался. Первым к завтраку вышел сэр Джон, который завязал бесконечную, невыносимо скучную беседу о разных пустяках с Крозье, никогда не владевшим пресным искусством пустой болтовни и уж тем более не способным поддерживать разговор о расценках, какие надлежит установить за сдачу заключенных внаем для рытья каналов.

Следующей спустилась вниз леди Джейн, и даже Росс вышел к завтраку прежде, чем наконец соизволила появиться София. К этому моменту Крозье пил уже шестую чашку кофе (он научился отдавать предпочтение кофе перед чаем во время зимовок с Парри в северных льдах много лет назад), но он оставался за столом, покуда молодая леди управлялась со своими традиционными яйцами, колбасой, бобами, тостами и чаем.

Сэр Джон куда-то исчез. Леди Джейн испарилась за ним следом. Капитан Росс удалился неспешной походкой. София наконец закончила свой завтрак.

— Не желаете ли прогуляться по саду? — спросил Крозье.

– Так рано? — сказала она. — Сейчас уже солнце припекает вовсю. Нынче очень жаркая осень.

– Но… — начал Крозье, пытаясь выразить взглядом всю настойчивость своего приглашения.

София улыбнулась.

— Я с великим удовольствием прогуляюсь с вами по саду, Френсис.

Они медленно прохаживались взад-вперед по мощеной дорожке томительно долгое время, ожидая, когда единственный садовник из заключенных закончит сгружать с подводы тяжелые мешки с удобрением.

Когда наконец садовник ушел, Крозье повел Софию против ветра, к каменной скамье в дальнем и самом тенистом углу английского сада. Он помог ей усесться поудобнее и подождал, когда она раскроет свой зонтик. София подняла на него взгляд — Крозье был слишком взволнован, чтобы сидеть, и стоял над ней, нервно переминаясь с ноги на ногу, — и ему показалось, что она смотрит на него выжидательно.

Наконец он совладал с собой настолько, чтобы опуститься на одно колено.

– Мисс Крэкрофт, я прекрасно сознаю, что я простой командор военно-морского флота и что вы достойны внимания адмирала… нет, принца крови, повелевающего адмиралу… но вы должны знать — и я знаю, что вы знаете, — сколь сильные чувства я питаю к вам, и коли вы находите в душе своей ответные чувства.

– О господи, Френсис, — прервала его София, — надеюсь, вы не собираетесь сделать мне предложение?

Крозье не знал, что ответить. Стоя на одном колене, со стиснутыми, словно в молитве, руками, он ждал. София похлопала его по плечу:

— Командор Крозье, вы замечательный человек. Истинный джентльмен, несмотря на все шероховатости, сгладить которые вряд ли когда-нибудь удастся. И вы человек умный — и как таковой, прекрасно понимаете, что я никогда не стану женой командора. Такой брак меня не устраивает. Такой брак решительно… неприемлем.

Крозье попытался заговорить. Никакие слова не шли на ум. Часть его мозга, все еще работавшая, силилась закончить бесконечную фразу, содержавшую предложение о браке, которую он сочинял всю бессонную ночь. Он уже преодолел почти треть фразы, худо-бедно.

София тихо рассмеялась и покачала головой. Она стрельнула глазами по сторонам, чтобы убедиться, что в пределах видимости и слышимости нет никого, даже какого-нибудь заключенного.

— Пожалуйста, не беспокойтесь по поводу вчерашнего, командор Крозье. Мы провели чудесный день. Интерлюдия в пруду доставила удовольствие нам обоим. Это было естественное проявление моей… природы, а равно следствие взаимного чувства близости, которое мы испытывали те несколько минут. Но пожалуйста, дорогой Френсис, не впадайте в заблуждение, будто из-за нашей легкомысленной шалости вы обязаны или вынуждены предпринять какие-то шаги в моих интересах.