Террор - Симмонс Дэн. Страница 81

27. Крозье

Этому не будет конца.

Боли не будет конца. Тошноте не будет конца. Ознобу не будет конца. Ужасу не будет конца.

Крозье корчится на своей койке под заледенелыми одеялами и хочет умереть.

В редкие периоды ясного сознания Крозье страшно жалеет о самом разумном поступке, который он совершил перед тем, как уединиться со своими демонами; он отдал свой пистолет лейтенанту Литтлу, без каких-либо объяснений, единственно лишь наказав Эдварду не возвращать оружия, покуда он, капитан, не потребует его обратно.

Сейчас Крозье заплатил бы любые деньги за свой заряженный пистолет. Эта боль невыносима. Эти мысли невыносимы.

Его бабушка со стороны рано умершего отца, Мойра, была парией, отверженной и неприкасаемой в семействе Крозье. В свои восемьдесят с лишним лет Мемо жила через две деревни от них — огромное, уму непостижимое, непреодолимое расстояние, — и семья его матери никогда не приглашала ее на семейные праздники и никогда не упоминала вслух о ее существовании.

Она была католичкой. Она была ведьмой.

Крозье начал тайком от своей родни наведываться к ней в деревню — подъезжая на попутных телегах, запряженных малорослыми лошадками, — в возрасте десяти лет. Через год он уже ходил со старухой в католическую церковь. Его мать, тетя и бабушка по материнской линии умерли бы, когда бы узнали. Благопристойная ирландско-английская пресвитерианская ветвь семейства Крозье отреклась бы от него, изгнала бы из дома и стала бы презирать так, как военно-морское министерство и Арктический совет презирали Крозье все эти годы за то лишь, что он ирландец. И простолюдин.

Мойра считала внука не таким, как все. Она говорила, что он обладает даром ясновидения.

Эта мысль не пугала юного Френсиса Родона Мойру Крозье. Он любил таинственную атмосферу католического богослужения — когда высокий священник важно расхаживает, точно ворон, и произносит магические заклинания на мертвом языке; когда свершается мгновенное чудо евхаристии, возвращающее мертвых к жизни, и верующий, вкусив от плоти и крови Христовой, соединяется с Ним; когда сладко пахнет ладаном и звучат мистические песнопения. Однажды, в возрасте двенадцати лет, незадолго до своего побега из дома, он сказал Мойре, что хочет стать священником, и старуха рассмеялась обычным своим громким хриплым смехом и велела выбросить из головы эту чушь. «Быть священником — дело такое же заурядное и бесполезное, как быть ирландским пьяницей. Лучше используй свой дар, юный Френсис, — сказала она. — Используй дар ясновидения, который существовал в моем роду на протяжении многих десятков поколений. Я помогу тебе посетить места и увидеть вещи, каких еще никогда прежде не видел ни один человек на нашей скорбной земле».

Юный Френсис не верил в ясновидение. Примерно в то же время он понял, что не верит и в Бога тоже. Он ушел в море. Он верил во все, что узнал и увидел там, а порой он узнавал и видел вещи поистине странные.

Крозье качается на волнах тошноты, раз за разом низвергаясь в пучину боли. Он просыпается для того лишь, чтобы наблевать в ведро, которое Джопсон, его стюард, оставил здесь и меняет каждый час. У него болит все вплоть до полой полости в самом центре его существа, где прежде, он уверен, обитала его душа, пока не уплыла прочь по морю виски, выпитого за десятки лет. Все эти кошмарные дни и ночи, обливаясь холодным потом на ледяных простынях, он знает, что отказался бы от своей матери, своих сестер, от отцовского имени и даже от самой Мойры за один-единственный стакан виски.

Корабль стонет под натиском льда, перед лицом неминуемой смерти. Крозье стонет под натиском демонов, перед лицом неминуемой смерти от дикой боли, лихорадочного озноба, тошноты и бесконечного сожаления. Он отрезал шестидюймовый кусок от старого ремня и грызет его в темноте, чтобы не стонать вслух. Но он все равно стонет.

Он живо все представляет себе. Он видит все.

Леди Джейн Франклин сейчас в своей стихии. Сейчас, когда уже три с лишним года от ее мужа нет никаких вестей, она в своей стихии. Неукротимая леди Франклин. Вдова леди Франклин, Не Желающая Быть Вдовой. Леди Франклин, Покровительница и Добрый Ангел Арктики, которая убила ее мужа… Леди Франклин, Которая Никогда Не Признает Подобного Факта.

Крозье видит ее так ясно, словно действительно обладает даром ясновидения. Леди Франклин никогда не выглядела прекраснее, чем сейчас, в своей решимости, в своем нежелании горевать, в своей уверенности, что муж жив и что экспедицию сэра Джона непременно найдут и спасут.

Прошло более трех с половиной лет. Командование флота знает, что сэр Джон взял на борт «Эребуса» и «Террора» продовольствия на три года и должен был объявиться в районе Аляски летом 1846-го и, уж конечно, не позднее августа 1847-го.

Леди Джейн наверняка уже заставила действовать инертное командование флота и сонный парламент. Крозье словно воочию видит, как она пишет письма в Адмиралтейство, письма в Арктический совет, письма своим друзьям и бывшим поклонникам, заседающим в парламенте, письма королеве и, разумеется, каждый день пишет письма своему покойному мужу, пишет своим безупречным твердым почерком и говорит покойному сэру Джону, что знает: ее любимый жив, и с нетерпением ожидает неизбежной встречи с ним; и Крозье словно воочию видит, как она рассказывает об этом всему свету. Она отправляет сэру Джону толстые пачки писем с первыми спасательными кораблями сейчас… с военными кораблями, конечно же, но также, вполне вероятно, и с частными судами, нанятыми либо на деньги из тающего состояния леди Джейн, либо на средства, пожертвованные по подписке обеспокоенными и богатыми друзьями.

Отвлекаясь от своих видений, Крозье пытается сесть на своей койке и улыбнуться. От озноба он трясется, точно брам-стеньга во время бури. Он блюет в почти полное ведро. Потом падает обратно на мокрую от пота, провонявшую желчью подушку и закрывает глаза, чтобы снова погрузиться в мир своих видений.

Кого они пошлют на спасение «Эребуса» и «Террора»? Кого уже послали?

Крозье знает, что сэр Джон Росс будет рваться возглавить любую спасательную экспедицию, но леди Джейн проигнорирует старика — грубого и развязного, по ее мнению, — и выберет его племянника, Джеймса Кларка Росса, с которым Крозье исследовал антарктические моря пять лет назад.

Младший Росс обещал своей молодой невесте навсегда покончить с морскими исследовательскими экспедициями, но Крозье знает, что он не сможет отказать в такой просьбе леди Джейн. Росс решит отправиться с двумя кораблями. Крозье видит, как они идут под парусом летом 1848 года. Крозье видит, как два корабля идут на север от Баффиновой Земли, на запад через пролив Ланкастер, где «Террор» и «Эребус» под командованием сэра Джона проходили три года назад, — он почти различает названия на носу кораблей Росса, — но за проливом Принца-Регента и, возможно, за островом Девон сэр Джеймс натолкнется на тот самый беспощадный паковый лед, что сейчас держит в плену корабль Крозье. Следующим летом проливы, по которым их провели ледовые лоцманы Рейд и Блэнки, не освободятся от льда полностью. Сэр Джеймс Кларк Росс так и не подойдет к «Террору» и «Эребусу» ближе чем на триста миль.

Крозье видит, как холодной ранней осенью 1848 года они поворачивают и возвращаются в Англию.

Он плачет, стонет и яростно грызет кусок кожаного ремня. Кости у него обращаются в лед. Плоть горит как в огне. Ледяные мурашки бегают по коже.

В этом, 1848 году от Рождества Христова на поиски отправятся и другие корабли, другие спасательные экспедиции — некоторые, скорее всего, одновременно с экспедицией Росса или раньше. Военно-морское министерство инертно и медлительно — эдакий морской ленивец, — но, однажды взявшись за дело, знает Крозье, оно имеет обыкновение усердствовать сверх всякой меры. Излишняя ретивость после бесконечной канители — обычная схема действий военно-морского министерства, знакомая Крозье уже четыре десятка лет.