Дочь клана - Хауэлл Морган. Страница 41

— Нир-ят и мой Ковок? Они будут хорошей парой.

— Не Нир-ят. Даргу-ят.

Кат-ма сразу помрачнела.

— Твоя дочка-вашавоки?

— Она не вашавоки. Она переродилась.

— Переродился ее дух, — возразила Кат-ма, — но не ее тело. Козу с бараном не скрестишь.

— Как бы то ни было, твоего сына влечет к ней. Он стал ее велазулом уже несколько лун назад.

— Откуда тебе это известно?

— Даргу сказала мне. Она навещает его в его пастушьей хижине.

— И она хочет моего благословения?

— Даргу-ят никогда не будет рожать дочерей, у нее не будет собственной ханмути, но ее сестры будут заботиться о ней. Если ты дашь свое благословение, у Ковока будет хорошая жизнь.

— Хорошая? Ха! Спроси своего брата, каково это: не иметь дочерей! Мои племянницы выше меня по положению. А придет день — и их дочери станут выше меня.

— Так что же мне сказать Даргу? — спросила Зор-ят.

— Скажи ей, что Ковоку запрещено видеться с ней.

— Твой ответ меня не удивляет, но я боюсь, что из-за этого кое-что может случиться.

— Что может случиться?

— Перерожденные наделены особым даром. Даргу, как и Веласа-па, владеет силой волшебства. Как еще такая уродливая мать могла привлечь твоего сына? Если ты оторвешь его от нее, она разобьет ему сердце.

— Так что же мне делать?

— Пошли твоего сына в Тайбен, и Даргу забудет его. Когда он вернется, у нее уже будет другой велазул.

— Ты уверена?

— Она моя дочь. Я про нее много знаю.

Кат-ма нахмурилась.

— Ты принесла дурные вести. Какой выбор я ни сделаю — все плохо.

— Все может закончиться хорошо, — успокоила ее Зор-ят, — подумай о том, что я тебе сказала. Если ты пошлешь Ковока в Тайбен, дай нам знать об этом, чтобы Даргу стала забывать его.

Пока Зор-ят не было, настроение Дар менялось от радости до отчаяния. Она не чувствовала себя такой беспомощной с того времени, как ее заклеймили и отправили служить в оркский полк. Казалось, судьба совсем не повинуется ей; она могла только ждать решения Кат-ма.

Порой у Дар почти кружилась голова от ожидания благословения. Порой она пыталась подготовиться к худшему и представить себе, как она будет жить без Ковока. Она чувствовала, что необычность их встречи и вспыхнувшей между ними любви может оказаться неповторимой.

«Если Кат-ма не благословит нас, я проживу всю жизнь одна», — с тоской думала Дар.

Она слышала о женщинах, которые посвящали свою жизнь Карм, жили отшельницами, молились и занимались тяжким трудом, пока не наступал час уйти по Темной тропе. Когда-то Дар завидовала такой жизни, но после того, как Ковок-ма пробудил в ней страсть, такая жизнь стала казаться ей ужасной. Ей не хотелось состариться без любви.

На четвертый день после ухода Зор-ят Дар так волновалась, что Гар-ят прогнала ее из кухни, чтобы она не испортила очередное блюдо. До позднего вечера Дар стояла за воротами и смотрела на дорогу — не появится ли ее мутури. Было уже почти совсем темно, когда Дар разглядела вдалеке Зор-ят, которая шла под холодным ветром одна, плотно запахнув накидку. Дар бросилась вниз по извилистой тропе и встретила свою мутури у подножия горы.

— Какие вести, мутури?

— Более хорошие, чем я надеялась, Даргу.

— Она благословит меня?

— Пока нет, — ответила Зор-ят, — но она позволит Ковоку видеться с тобой. Не огорчайся. Если все будет так, то есть надежда.

— Но мне нужна не только надежда.

— То, о чем я рассказала, удивило Кат-ма, и ей нужно время подумать. А когда она подумает, мне кажется, она увидит, что в этом союзе есть мудрость. Жди Ковока. Скоро он придет.

Дар обняла Зор-ят.

— Шашав, мутури.

Зор-ят пошла вверх по склону, радуясь, что в темноте Дар не видит ее лица. Она сама чувствовала, что делает что-то нехорошее, неестественное, и боялась, что лицо может выдать ее чувства.

«От бессмысленных слов остается дурной привкус», — подумала Зор-ят.

Однако она верила, что если ее замысел удастся, Мут ла простит ее.

27

Новость, которую принесла Зор-ят, обрадовала Дар, но настоящую уверенность ей мог дать только приход Ковока. Дар теперь ждала этого с еще большим волнением. Ее настроение скоро заразило всех обитателей ханмути, и все сестры Дар стали посматривать на дорогу в ожидании путников. Через пять дней после возвращения Зор-ят в кухню зашла Нир-ят. Дар встретила ее весело, но тут же обратила внимание на то, что взгляд Нир-ят грустен.

— Даргу, пришел Джавак-ят, принес вести.

У Дар похолодело под ложечкой.

— Какие вести?

— Лучше будет, если ты услышишь их от него.

Дар поспешила в ханмути. Джавак-ят сидел там со своей сестрой и пил горячий травяной настой. Ожидая самого худшего, Дар прервала их разговор.

— Дядя, где Ковок-ма?

Джавака, казалось, удивило волнение Дар.

— Он ушел в Тайбен.

— В Тайбен?

— Хай. Все кланы должны посылать сыновей воевать на стороне вашавоки. Наша королева…

— Это моя вина, — сказала Дар, — вы отослали его из-за меня.

Она разрыдалась.

Джавак-ят изумленно уставился на Дар.

— Сестра, — спросил он у Зор-ят, — почему твоя новая дочь издает такие странные звуки?

— Думаю, она захворала, — ответила Зор-ят, строго глядя на Дар, — Даргу, ступай к себе, приляг, отдохни.

Джавак-ят проводил взглядом поспешно удалившуюся Дар и устремил на сестру подозрительный взгляд.

— Зачем ты приходила к Кат-ма?

— По делами мутури, — сказала Зор-ят, — если Кат-ма тебе не сказала, и я не скажу.

Нир-ят ждала Дар в комнате. Дар вбежала и, рыдая, бросилась на постель. Ее плач изумил Нир-ят не меньше, чем ее дядю, но она догадалась, чем это вызвано.

— Мне так жаль, Даргу.

Усилием воли Дар уняла рыдания, но ничто не могло избавить ее от отчаяния.

— Кат-ма не понимает, — сказала она.

— Чего не понимает?

— Она послала Ковока на смерть.

— Ни одна мутури так не поступит.

— Ни одна мутури не видела того, что повидала я. Королю-вашавоки все равно, сколько сыновей погибнет.

— Наша королева ни за что бы не позволила…

— Она тоже ничего не понимает, — простонала Дар и отвернулась лицом к стене.

Через некоторое время Дар услышала, как Нир-ят вышла из комнаты. Дар лежала на постели, охваченная отчаянием. Прежде она опасалась, что Ковоку не позволят с ней видеться. Весть, принесенная Джаваком, заставила ее страшиться того, что Ковок погибнет. Его смерть казалась ей возможной, даже неизбежной, и она чувствовала себя ответственной за это.

«Он едва уцелел в первый раз», — думала Дар, вспоминая последнее жестокое побоище.

Перед ее мысленным взором каждый орк становился Ковоком.

Дар все еще лежала на постели, когда вошла Зор-ят.

— Даргу, это не твоя вина. Все кланы обязаны посылать сыновей в Тайбен.

Дар отвернулась от своей мутури.

— Ковок-ма только что возвратился с войны. Почему же он снова должен идти убивать?

— Только неблагословленных сыновей призывают. После этого лета их останется совсем мало.

— Он не пошел бы на смерть, если бы Кат-ма благословила нас.

— Благословение сразу не дается, — объяснила Зор-ят, — она сделает это, когда он вернется.

— Так сказал твой брат?

— Хай, но тебе об этом знать не полагается. Не говори с ним об этом.

— Значит, Ковок-ма ушел не из-за меня.

— Конечно нет. Он ушел из-за нашей королевы. Таков ее приказ. Будь терпелива. Ты будешь благословлена.

— Тва, не буду, — с тоской ответила Дар, — я сердцем это чувствую.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что Ковок-ма не вернется.

— У тебя было видение? — с тревогой спросила Зор-ят.

— Тва, но я повидала войну.

— Приказ королевы принес горе многим матерям, не только тебе.

Дар промолчала, но ее глаза наполнились слезами. Зор-ят, которая жила среди вашавоки, понимала, что такое слезы. Она внимательно следила за Дар — не выдаст ли та себя чем-то еще. А Дар так терзалась, что не замечала, что за ней наблюдают. Она думала о том, что желание ее сердца может сбыться, но только в том случае, если она пойдет на смертельно опасный риск.