Без права на жизнь - Голодный Александр Владимирович. Страница 17

— Солдат, подержи гада, не могу вытащить.

— Бог в помощь, работнички!

Одновременно мучительно пытаюсь выдернуть жало и разворачиваюсь на голос. Рука ослабевает, адреналин уходит. Это Кэп. С ним Хот и два знакомых парня.

— Смотрю, Сержант, ты дорвался, во вкус вошел: законников валить. Знакомая рожа, Хот?

— Это Лупень, из бригады Лома. Гнида редкостная. Был.

— Где второй покойник, герой Реджистанса?

— Кончай стебаться, Кэп. Один он был.

— Один? Ты не путаешь? Им по одному ходить по закону запрещено.

— Точно один, я проверил. Он нычку нашу для Борова хотел найти.

— Вижу, что нашел. Как дело было?

— Он Солдата ногами пинать начал. Я защитил. Вот, вытащить не могу.

— Пауэр, глянь, что там?

Здоровый парень подошел, склонился над трупом.

— Где вы нас увидели, Кэп?

— Коробку бетонную по дороге видел? Вот там мы и были по делам. Глядим: законники волокут отмучившегося. Ближе — а это наши кандидаты. Интересно мне стало, кого это вы приговорили.

— Кэп, насчет кандидатов… Если что, Солдата к себе возьми, пожалуйста.

Братишка дернулся ко мне, схватил за руку.

— Если что, так вас обоих забьют. Но, судя по тишине… Где его вещи?

— Вот. Там и мусор с кровью, и дубинка. У нашего шалаша я прибрал.

— Разумно. Умный ты парень, даже слишком. Хот, займись.

— Майку еще надо. Как там, Пауэр?

Сняв остатки пластика и скотча, здоровяк примерился, придавил труп коленом, мощно рванул. С мерзким хрустом электрод вышел из тела. Вытерев железку о футболку бандита, Кэп с уважением посмотрел на острое жало.

— Серьезная вещь. Как ты так ударил, что насквозь пробил?

— Ручка была еще от метлы. Отверстие насквозь, уголок вставляется, закрепляется липкой лентой.

— Лихо. Сам придумал?

— Сам.

— Добро. Хот, действуй, а вы, парни, тащите дальше в карьер — прятать будем.

Вымытые, в чистом белье, мы лежали в шалаше и шепотом обсуждали ситуацию. Приятный запах крема для рук и лосьона отбивал все еще навязчиво ощущаемый невыносимый смрад карьера.

Убитый бандюк стал для Кэпа последним доводом взять нас в команду. А мой рассказ о возможности попасть в шныри воодушевил командира сверх всякой меры. Главное: пережить завтрашний день активных поисков Лупеня, и сейчас мы с Солдатом повторяли детальную легенду. Что и когда делали, куда ходили, кого видели. Нет, голова у напарника точно стала работать намного лучше: практически все запомнил.

Утром проснулись перед восходом солнца от холода. Накренившаяся постройка продувалась насквозь, тепло не задерживалось. Оделись, размялись, позавтракали (кофейку бы горячего!) и только потом на солнышке умылись.

Пригибаясь, залез на строительную кучу. Ага, вот и поисковые группы. Двойки и тройки бандюков резво расходятся от ангара. Спускаюсь, думаю. Надо делать что-то естественное, не вызывающее подозрений. Идти за едой? Нет, там искать будут серьезнее всего, зачем попадать под раздачу? Взгляд задерживается на шалаше. Ну, конечно! Через десять минут любой подозрительный бандюк увидит самую мирную картину: два работника старательно строят себе жилище.

Форму шалаша решил оставить неизменной. Но в качестве несущих конструкций использовать пластиковые коробчатые балки, внутренность зашить картоном, снаружи — листами пластика, а поверх еще и полиэтиленом. В качестве крепежного средства использовать шпагат и скотч. Поначалу прислушиваясь к каждому звуку, мы с Солдатом в итоге разошлись, разогрелись и стали ваять от души. Получилось отлично. Я как раз пристраивал кусок толстого полиэтилена в качестве дверного полога, когда от куч раздался знакомый голос:

— Позырь, Рыба, мля, как путевые дохляки себе логово лепят. Пучком, зомбачок, толково выходит.

Оборачиваюсь, почти без усилия улыбаюсь:

— Здоровья, законник Боров! И вам здоровья, законник.

— Не кашлять, Зомбак. Вечером, ночью шухера никакого не слышал?

— Нет, законник. Поужинали, легли спать. Ночью холодно было, вот с утра решили шалаш переделать.

— Никуда не ходили, никого чужого не видели? Законник не встречался?

— Вчера ходили за едой после обеда (указываю рукой направление), там как обычно. Законников точно не было.

Солдат внимательно слушает, утвердительно кивает головой.

— А что случилось, если не секрет?

— Да, мля, Лупень пропал, типа вечером поздно или ночью (оп-па!). Поперся один, дебил конченый, хер знает куда, теперь Кент на измене, всех не занятых искать заслал. Я масть пробил, решил, в натуре, к тебе завалиться, тут пошарить. Ты, Зомбак, места знаешь, проведешь. Поканали, позырим.

— А смысл, законник Боров, ноги бить? Давай на кучу залезем, да и осмотрим все сверху.

— На эту? На нее хер залезешь, уделаешься только весь.

— С той стороны хороший путь есть. За материалом для шалаша спокойно лазили. А сверху все отлично видно.

— Не гонишь? Давай, показывай.

Стоя на куче рядом со мной, Рыба цепко осматривает местность немного выкаченными, круглыми (точное прозвище) глазами.

— Ну, что там, кореш?

— Путем все видно, Боров. Не гнал твой дохляк. Вон, наши шарятся. О, слышь, Косой с Кожаном, в натуре, косят. Сидят, в кости гоняют. Думают, типа сныкались.

— Хер на них, пусть у Лома башка болит. Наши как?

— Да вроде все шарятся, ищут.

— Путем, слазь, не хер светиться. Вокруг нормально обсмотрел?

— Отвечаю. Только за две кучи проканать, позырить.

Мы слезли.

— Зомбак, веди. Да смотри, чтобы в дерьмо не вляпались. Жрете много, валите небось кругом конкретно? Гы-гы.

— Нет, законник, валим мы только там (показываю рукой). А здесь кучи разбираем насчет чего-нибудь в хозяйство.

Осмотр занял совсем немного времени, возвращаемся к шалашу.

— Как-то ты, зомбачок, хреновато живешь: законнику и присесть негде.

— Как негде? Сейчас сделаем.

Листы картона, наши тюфяки:

— Присаживайтесь, законники.

— О, путем. А еще чем законника порадуешь?

Со значением кошусь на Рыбу.

— Не ссы, зомбачок, Рыба путевый кореш, подо мной ходит.

— Тогда есть чем.

Слазив за мешки, достаю пакет. Боров берет выстиранную черную майку, расправляет, смотрит.

— Мля, потрафил, в натуре. Ну-ка…

— Боров, в натуре, круто!

Подаю зеркальце. Довольный благодетель разглядывает отражение, достает и надевает солнцезащитные очки. Рыба демонстрирует восхищение. Так, усиливаем эффект.

— Есть еще одна вещь.

Из пакета появляется ремень.

— Мля!

— Тут застежка не работала, я починил.

— Мля, нулячий, в натуре. Как я, Рыба?

— В натуре, крутизна нереальная.

Довольный законник хлопает меня по плечу:

— Ну, жучила хитрый, колись, что еще снычил?

Достаю калькулятор.

— А, видал такие. Ничего вещь, но не в цене.

— Он работает, я отремонтировал.

— Гонишь!

Нажимаю кнопки, показываю.

— Точно чинил?

— Могу открыть, показать, что заменил.

— Давай. Сейчас к Кенту иду, если в настроении будет, еще за тебя перетру.

Боров кладет калькулятор в пакет, с удовольствием поправляет обновы. В расстегнутой ветровке с засученными рукавами, темных очках, черной майке с кабаньей мордой, он действительно бандюк бандюком. Большая пряжка широкого ремня удачно дополняет образ.

Даже привыкший к законнику Солдат смотрит с опаской, Рыба с явной завистью.

— Что, и не покурите на дорожку, законники?

Похоже, у Борова нет слов. Молча забирает пачку, заглядывает в нее, одобрительно кивает. Закуривают. Рыбу окончательно добивает кабанья морда на зажигалке. Да, продемонстрировать понты наш благодетель умеет.

— Вот, кореш, ситуация. Ищем конкретного урода, хоть он и законник, но мудила конченый. А нормального человека не могу корешем назвать, потому что не по закону.

— Точняк, по делу базаришь, Боров. Это же на Зомбаке ты крайний раз поднялся?

— Ха! Я на нем три раза поднимался. Забивал, что вежливый, что сортировку выдюжит и что Шило завалит. Мля, сейчас еще раз забьюсь — с Ломом. Он мне в контры против тебя, зомбачок, но обломится. Будешь шнырем, я сказал.