Долина кукол - Сьюзанн Жаклин. Страница 36

– Я знаю, кто сумел бы, – вдруг сказала Анна. Все повернулись в ее сторону. – Понимаю, что это не мое дело, но… – взволнованно добавила она.

– И кого же ты знаешь, мой ангел? – добродушно спросила Элен.

– Нили О’Хара. Она дублировала Тэрри, знает каждую песню и поет действительно хорошо.

– И речи быть не может, – надменно отрезал Гил. – На дублирование я поставил ее, просто чтобы подстраховаться на гастролях. Для выступления в Нью-Йорке я подыщу настоящую дублершу. Эта чересчур невзрачна, напоминает мне бедную сиротку.

Элен прищурилась.

– А как должна выглядеть инженю? Соблазнительной рыжей красоткой со здоровенными титьками?

– Элен, это важная роль. Я не могу рисковать и ставить на премьеру в Филадельфии никому не известную девчонку.

– Она всю свою жизнь на эстраде, с самых пеленок, – вмешалась Анна. – Привыкла выступать перед публикой. Правда, мистер Кейс, у Нили может получиться.

– Ну-у… – Гил заколебался. – Можно ее попробовать, я думаю. У меня будет три. недели в Филадельфии, чтобы подыскать другую, если у нее ничего не выйдет.

Элен встала.

– Тогда все решено и нам всем можно идти спать.

– Сном праведников, – сердито сказал Гил. – Кроме меня, которому придется обрабатывать Тэрри Кинг.

– Могу поспорить, тебе не раз доводилось делать это до того, как ты подписал контракт с нею, – отрезала Элен. Она направилась к двери. – Завтра назначай репетицию на одиннадцать для всех, кроме меня. Прямо там в начнешь с нею. Мне нужно отоспаться; у нас еще дневное представление. – Она обратилась к Анне:

– Я рада, что ты пришла сегодня, Анна-пышечка. Когда лягу, позвоню тебе.

Гил закрыл дверь за Элен.

– Вы мне нисколечко не помогли, парни, – обвинил он присутствующих.

– Я пытался, – пожал плечами Генри. – Но я знал, что это бесполезно. – Он посмотрел на Лайона и Анну. – Ладно, идите поешьте. Я останусь с Гилом и разработаю сценарий экзекуции.

Когда они стояли в ожидании лифта, Лайон предложил:

– Зайдем в тот ресторанчик напротив?

– Я не хочу есть.

– Устала?

– Нисколько, – глаза ее сияли.

– Я бы подышал немного. А ты как, не отважишься бросить вызов нью-хейвенской зиме? Они пошли по пустынной улице.

– Как они поступят с Тэрри Кинг? – спросила Анна.

– Поднажмут и вынудят уйти, – изо рта Лайона шел парок.

– Но как?

– Приходи завтра на репетицию, если ты не слишком впечатлительна.

Она поежилась.

– Ну, по крайней мере, у Нили появится шанс.

– Ты была замечательна. Хотел бы я иметь такого друга, как ты.

Она вдруг пристально посмотрела на него.

– Лайон, а кто же я по-твоему? Думаешь, я гуляю с тобой в эту холодную декабрьскую ночь просто потому, что мне нравится мерзнуть?

– Я гуляю потому, что я в самом деле твой друг, Анна. И еще – я смотрю на вещи реалистически. Нью-Хейвен подойдет к концу, а некий огромный бриллиант на твоем пальце останется, и один славный парень к нему в придачу. Ты слишком хороша для скоротечной любовной интрижки в командировке.

– Значит, больше ничего не будет?

– А разве между нами могло быть что-то большее?

– Может быть все, что ты захочешь, Лайон. Не говоря ни слова в ответ, он повернулся и повел ее обратно в отель. Они не разговаривали, пока не пришли к нему. Номер у Лайона был точно такой же блеклый и старомодный, как и у нее. Лайон помог ей снять пальто. С минуту он нежно смотрел на нее, потом протянул руки. Она бросилась навстречу ему, навстречу его губам, холодным от ночного мороза, но ставшими упругими и требовательно-жадными, когда они встретились с ее губами. Ее руки обвились и сомкнулись вокруг него. Анна сама поразилась настойчивой страстности, с которой она ответила на его поцелуй: словно всю жизнь ждала, чтобы ее поцеловали именно так. Она прильнула к нему, мысленно все больше и больше растворяясь в волшебной прелести этого поцелуя.

Когда она оторвалась от него, в глазах у нее стояли слезы.

– Ах, Лайон, спасибо тебе за то, что дал мне поверить…

– Поверить?

– Я… я не могу объяснить… просто обними меня. – Она вновь заключила его в объятия. Он опять поцеловал ее, и она молила бога, чтобы этот поцелуй длился вечно. Все ее тело трепетало от одной только радостной мысли, что к ней прикасается он.

Внезапно Лайон резко отстранился от нее. Он держал ее на расстоянии вытянутой руки. Голос у него от волнения сел, но говорил он с нежностью.

– Анна, я очень сильно хочу тебя, но ты должна сама решать. – Он посмотрел на ее перстень. – Пусть это означает для тебя то, что ты сама пожелаешь. Но если все это действительно окажется только временно, для Нью-Хейвена, я пойму тебя.

– Лайон, я не хочу, чтобы у нас была всего лишь любовная интрижка в командировке.

– Сядь, Анна. – Он бережно подвел ее к краю кровати. – Если бы я думал, что ты хочешь только этого, я бы вообще ничего не начал. И если бы мне была нужна девочка только на выходные, то здесь нашлось бы из кого выбрать. И мне не пришлось бы долго добиваться той, на ком бы я остановил выбор. Вокруг этой премьеры в Нью-Хейвене царит какая-то странная надрывно-истерическая атмосфера. Сегодняшняя ночь пройдет, наступит понедельник… В понедельник ты вернешься в Нью-Йорк. Там будет совершенно иной мир, и эти два выходных будут казаться сном. Я хочу, чтобы ты знала, если это произойдет… я пойму тебя.

– А ты сам? – спросила она. – Для тебя здесь тоже могла бы быть эта надрывно-истерическая атмосфера? Он рассмеялся.

– Боже мой, Анна, да знаешь ли ты, сколько у меня уже было этих Нью-Хейвенов, Филадельфии и Бостонов? Сегодня всего-навсего еще одна точно такая же ночь. За одним чудесным исключением: рядом со мною – ты.

Протянув руку, она коснулась кончиками пальцев его лица.

– Я люблю тебя, Лайон.

– И об этих словах я тоже не буду тебе напоминать.

– Ты не веришь мне?

– Наверное, сейчас ты действительно так думаешь. По-моему, такая девушка, как ты, не ляжет в постель с мужчиной, если не убеждена, что любит его.

– Я никому в жизни не говорила таких слов, Лайон. Я действительно люблю тебя.

Он отошел и закурил сигарету. Когда он обернулся, на его лице застыло решительное выражение.

– Сейчас я провожу тебя в твой номер. – Подойдя к стулу, он взял ее пальто.

Она опустилась на краешек кровати.

– Лайон… я не понимаю..

– Не будем спешить с этим. Посмотрим, как ты отнесешься к этому в понедельник… в Нью-Йорке.

– Отнесусь точно так же.

– Я не могу воспользоваться такой возможностью. Она медленно поднялась.

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ушла? – Она все видела перед собой, словно в тумане.

– Боже мой, Анна, как раз этого я хочу меньше всего. Но ради тебя… я…

– Лайон… я хочу остаться, – робко проговорила она. Он с любопытством посмотрел на нее, словно оценивая значение ее слов. Вдруг лицо осветилось одной из его неуловимых улыбок, и он сорвал с себя пиджак. Приблизившись, он протянул к ней руки.

– Иди же сюда, прекрасная, славная моя девчонка. Я пытался вести себя благородно, но моя крепость пала, ты не оставила от нее камня на камне.

Анна чувствовала, как ее губы растягиваются в попытке улыбнуться. Он нежно обнял ее и отпустил. Что же теперь? Вот он развязывает галстук. А что же полагается делать ей? Она действительно хочет лечь с ним в постель, но ведь, наверное, существуют какие-то нормы поведения в такой ситуации. Не может же она просто начать стаскивать с себя одежду, как девица из стриптиза. О боже, но почему она не надела свою новую комбинацию и не спросила у кого-нибудь, как полагается вести себя в подобных случаях? Он уже снимает рубашку. Ей нужно что-то делать, не стоять же вот так…

Он расстегнул ремень на брюках и небрежно показал на дверь в ванную.

– Хочешь раздеться там?

Она молча кивнула и бросилась в ванную. Закрыв за собой дверь, оставшись одна, она разделась. Что же теперь? Не может же она вот так голая выйти в комнату. Сколько она грезила именно о такой минуте, когда она отдаст себя мужчине, которого полюбит. Но ведь не так же, не в маленьком номере отеля в Нью-Хейвене! В своих мечтаниях она представляла себе роскошную двуспальную кровать, ее воображение рисовало, как в тончайшей прозрачной ночной рубашке она неслышно проплывет по воздуху в объятия своего мужа. Вокруг будет царить полумрак, и она эфирным созданием скользнет под покрывало навстречу нежным объятиям своего возлюбленного. Дальше этого в своих грезах она никогда не заходила и не рисовала себе настоящий половой акт; она мечтала лишь о своих чувствах и романтически-возвышенной обстановке, сам же возлюбленный виделся ей смутно, с размытыми чертами. И вот теперь у него есть лицо… а у нее и в помине нет прозрачной ночной рубашки. Она стоит голая, дрожа и щурясь от резкого света, не зная, что же ей делать.