Улица Светлячков - Ханна Кристин. Страница 35

— Нет, не так. Там поется о том, что надо стараться получить то, что тебе необходимо.

Джонни вскинул глаза, и Кейт поняла, что хоть на несколько секунд ей все же удалось по-настоящему завладеть его вниманием.

— Ты нашла, чем тебе сегодня заняться?

— Папки были в беспорядке. И почта тоже. Еще я собрала и сложила все пленки, валявшиеся по углам.

Джонни рассмеялся, и это преобразило его лицо, сделало его таким красивым, что у Кейт перехватило дыхание.

— Я месяцами пытался заставить Талли это сделать.

— Я не хотела…

— Не беспокойся. Ты не подведешь свою подругу. Я знаю, чего ждать от Талли.

— И чего же?

— Страсти, — ответил Джонни, засовывая обертку от сэндвича в пустую упаковку из-под супа.

Кейт чуть не вздрогнула, когда Джонни произнес это. Она поняла, что попала в беду. Как бы часто она ни напоминала себе, что Джонни Райан — ее босс, ничего не помогало. Сейчас имело значение только то, как она чувствует себя в присутствии этого мужчины.

Падение с высоты. Трудно было описать это как-то иначе.

Остаток дня, отвечая на телефонные звонки и разбирая папки, Кейт проигрывала в голове последние минуты в кабинете Джонни и вспоминала, как просто и искренне он ответил на вопрос про Талли.

Страсть.

Но особенно Кейт запомнилась восхищенная улыбка Джонни, когда он сказал это.

11

Лето после выпуска запомнилось Талли как чудо. Они с Кейт нашли дешевую квартирку в отличном месте — над Пайк-Плейс-Маркет, привезли туда оставшуюся от бабушки Талли мебель и заполнили кухню цветочными горшками от «Ривьеры» и фарфором от «Спода». На стенах были развешаны любимые постеры, а на всех столиках стояли их собственные фотографии. Миссис Муларки однажды нагрянула к ним без предупреждения с большой сумкой продуктов и несколькими растениями в горшках, чтобы, по ее словам, придать их жилищу домашний вид.

Место, где поселились девушки, определило их стиль жизни. Неподалеку находились несколько баров. «Афинский» на Паблик-Маркет и старый задымленный «Виргиния-Инн» на углу стали их фаворитами. В шесть утра, сопровождаемые гудками грузовиков, доставлявших товар в магазины, они переходили через улицу, чтобы купить латте в «Старбаксе» и круассаны во французской кондитерской «Ла Панье».

Одинокие работающие выпускницы. Они быстро погрузились в повседневную рутину. Каждое утро, придя позавтракать, девушки просили поставить кованый железный столик на улице и читали газеты, которые успевали раздобыть. «Нью-Йорк таймс», «Уолл-стрит джорнал», «Сиэтл таймс» и «Пост интеллигенсер» стали для них чем-то вроде Библии. Покончив с газетами, девушки ехали в офис, где каждый день узнавали что-то новое о мире коммерческого телевидения, новостных программах, а после работы переодевались в блестящие туники с подкладными плечиками и шли в один из многих городских клубов.

Они могли слушать каждый день панк-рок, музыку «новой волны», рок-н-ролл или поп-музыку — все, чего душа пожелает.

И, поскольку Талли больше не надо было скрывать факт существования в ее жизни Чада, он стал часто водить куда-нибудь ее и Кейт, и тут уж они отрывались на всю катушку.

Все шло так, как они с Кейти мечтали много лет назад на темных берегах реки Пилчук, и Талли наслаждалась каждой минутой своей взрослой жизни.

Девушки шли по коридору к своему офису, не переставая оживленно болтать.

Но как только Талли открыла дверь, она поняла: что-то случилось. Матт, стоя у окна, торопливо складывал в кофр камеру. Джонни у себя в кабинете орал на кого-то по телефону.

— Что происходит? — спросила Талли, бросая сумку на стол Кейт.

Матт поднял глаза:

— Там какой-то марш протеста. Это наша история.

— А Кэрол где?

— В больнице. Рожает.

Талли поняла, что настал ее час. Она прошла прямиком в кабинет Джонни, даже не озаботившись тем, чтобы постучать.

— Дай мне выйти в эфир. Знаю: ты считаешь, что я не готова, но это не так. Да и кто еще у нас есть?

Джонни повесил трубку и взглянул на девушку.

— Я уже сказал на станции, что ты сделаешь этот репортаж. Из-за этого и пришлось тут разоряться.

Обойдя вокруг стола, Джонни подошел к ней.

— Не подведи меня, Талли!

Талли понимала, как это непрофессионально, но ничего не могла с собой поделать. Она обняла Джонни.

— Ты — лучший на свете. Ты еще будешь мной гордиться. Вот увидишь.

Она была уже на полпути к двери, когда Джонни, прочистив горло, окликнул ее. Талли обернулась.

— А ты не хочешь прочитать предварительную информацию? Поедешь прямо так, вслепую?

Талли почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Упс! Сейчас прочту.

Джонни подал ей кипу скользкой факсовой бумаги.

— Это о домохозяйке из Йелма, которая видит призраков. Дж. З. Найт.

Талли нахмурилась.

— Что-то не так? — насторожился Джонни.

— Просто я знаю кого-то, кто живет там поблизости, только и всего.

— Ну, сегодня не время навещать друзей. Давай же, иди. Жду тебя обратно в два для монтажа.

После ухода Матта и Талли офис затих. Кейт второй раз за лето осталась наедине с Джонни Райаном. Взволнованная этим, глядя на открытую дверь, за которой сидел Джонни, Кейт отвечала на телефонные звонки слишком поспешно. Впрочем, это был привычный темп работы. Когда Талли была на месте, в офисе всегда царили шум и суета. Она жила на свете ради телевизионных новостей, и для нее не было в этом мире белых пятен. День за днем, на протяжении всего рабочего дня, она забрасывала бесконечными вопросами Джонни, Матта и Кэрол и даже часто требовала от них высказать коллективное мнение по какому-нибудь поводу.

Кейт даже не могла сказать, сколько раз она видела, как Матт закатывает глаза с раздраженным видом, когда Талли, наконец оставив его в покое, отвлекалась на что-нибудь. Кэрол была еще менее любезна. Последнее время главный репортер канала едва разговаривала с Талли. Но той, казалось, было все равно. Ее интересовали только новости: во-первых, в-последних и всегда.

Кейт же, напротив, люди, с которыми она работала в одном офисе, волновали гораздо больше новостных материалов. Она быстро подружилась с Кэрол, которая нередко звала ее с собой на ланч, чтобы поговорить о предстоящих родах, а также часто обращалась к Кейт с просьбой отредактировать ее текст или проверить факты. Матт тоже выбрал Кейт своим доверенным лицом. Он подолгу говорил с ней о своих семейных проблемах и о женщине, отказавшейся выйти за него замуж.

Единственным, с кем почти не общалась Кейт, был Джонни.

Рядом с ним она становилась нервной безмозглой мямлей. Ему достаточно было посмотреть на нее и улыбнуться, и у Кейт все начинало падать из рук. Она терялась, передавая ему сообщения, и спотыкалась о край ковра, заходя к нему в кабинет.

Вид у нее при этом был жалкий.

Сначала Кейт думала, что все дело в его внешности. Вид идеального мальчика-католика — темные волосы, темно-голубые глаза. Когда он улыбался, на лице появлялись трогательные ямочки и у нее перехватывало дыхание.

Кейт надеялась, что ее увлечение не продлится долго, и когда она привыкнет видеть Джонни каждый день, ее уже не будет так волновать его внешняя красота, или, по крайней мере, у нее выработается иммунитет против его улыбки. Но надежда оказалась напрасной. Все, что говорил и делал Джонни Райан, заставляло ее сердце сладко сжиматься. Под его напускным цинизмом Кейт сумела разглядеть идеалиста, и больше того — раненую душу. Что-то сломало Джонни и выкинуло его сюда, на задворки большой журналистики, и его тайна занимала Кейт, не давала ей покоя.

Кейт прошла в дальний угол, где, ожидая своей очереди, были сложены стопками катушки пленки. Кейт как раз взяла несколько катушек, когда на пороге своего кабинета появился Джонни.

— Эй! — сказал он. — Ты занята?

Кейт выронила пленку. Идиотка!

— Нет, — сказала она. — В общем, не очень.

— Тогда давай устроим настоящий ланч. Сегодня спокойный день — без новостей, а я до смерти устал от сэндвичей.