Улица Светлячков - Ханна Кристин. Страница 8
— Когда я увидел тебя первый раз, глазам своим не поверил, — сказал юноша, опускаясь рядом. — Ты самая красивая девчонка, которая жила когда-либо в этом городе. Все парни хотят тебя.
— Но заполучил меня ты. — Талли улыбнулась своему спутнику, чувствуя, как тонет в его темных глазах.
Он сделал большой глоток пива, почти опустошив кружку, которую поставил рядом с собой, и поцеловал Талли.
Талли уже целовали другие парни. Обычно это были неуклюжие попытки во время медленных танцев. Но сегодня все было совсем по-другому. В поцелуе Пэта была настоящая магия. Талли счастливо вздохнула, прошептав его имя. Когда Пэт посмотрел на нее, отстранившись, глаза его сияли.
— Я так рад, что ты здесь.
— Я тоже, — откликнулась Талли.
Допив пиво, Пэт поднялся на ноги.
— Мне нужно еще горючее.
Когда они стояли в очереди к бочонку, Пэт вдруг нахмурился, посмотрев на девушку.
— Эй, да ты совсем не пьешь! Я-то думал, что ты завсегдатай на вечеринках.
— Так и есть. — Талли натянуто улыбнулась. Она никогда не пила всерьез. Но она перестанет нравиться Пэту, если станет вести себя как ботаник. А Талли так хотелось понравиться Пэту всерьез. — Пьем до дна, — с этими словами Талли опрокинула кружку и выпила залпом все, что там оставалось. Она быстро опьянела и глупо захихикала.
— Вот так-то лучше, — одобрительно кивнул Пэт, снова наполняя кружки.
Вторая кружка пошла уже легче, а допивая третью, Талли вообще перестала ощущать вкус. Когда Пэт достал бутылку крепленого вина, девушка выпила и его. Почти что час они сидели рядом на разложенной на земле куртке, крепко прижавшись друг к другу, потягивая алкоголь и разговаривая. Талли не знала людей, о которых рассказывал ей Пэт, но это не имело никакого значения. Имело значение только то, как он смотрел на нее и как нежно держал ее руку в своей.
— Пойдем, — прошептал ей на ухо Пэт. — Пойдем потанцуем.
Встав на ноги, Талли почувствовала, что у нее кружится голова. Она едва удерживала равновесие, все время спотыкалась во время танца, а в конце концов и вовсе упала. Пэт со смехом помог ей подняться и увлек в романтическую темноту под деревьями. Хихикая, девушка шла за ним. Остановившись, Пэт обнял и поцеловал Талли. У нее перехватило дыхание.
Это было так приятно, кровь словно бурлила, тело охватил жар. Талли прижалась к Пэту, ластясь, словно кошка, и смакуя свои ощущения. Пэт вот-вот отстранится немного и скажет: «Я люблю тебя!», как Нил Райан в «Истории любви».
И может быть, Талли тоже назовет его мальчишкой, признаваясь в любви в ответ. Их любимой песней будет «Лестница в небеса». А потом они будут рассказывать своим друзьям, что познакомились, когда…
Язык Пэта вдруг проник в ее рот, Талли стало трудно дышать. Она попыталась остановить Пэта, но из горла не вырывалось ни звука. Пэт словно высасывал из нее воздух.
Руки Пэта были везде — шарили по спине, сжимали бедра, пытались справиться с застежкой лифчика. Послышался щелчок, и в следующую секунду Пэт уже трогал ее грудь.
— Нет, — прошептала Талли, пытаясь оттолкнуть его руки.
Это было совсем не то, чего ей хотелось. Ей хотелось любви, романтики, волшебства. Хотелось, чтобы кто-то заботился о ней. Но не… этого.
— Нет, Пэт, не надо!
— Ну же, не ломайся, Талли! Ты ведь тоже знаешь, что хочешь этого.
Пэт вдруг с силой толкнул ее, и Талли опрокинулась на спину, больно ударившись головой. На секунду у нее помутилось в глазах, а когда зрение вернулась, девушка увидела, что Пэт стоит на коленях между ее ног и одной рукой прижимает к земле обе ее руки.
— Мне нравится вот так. — Он коленом раздвинул ее ноги.
Задрав на Талли топ, он посмотрел на ее обнаженную грудь.
— О… да…
Сжав одну грудь в руке, он подергал за сосок, а другая рука тем временем скользнула под джинсы Талли и проникла под трусики.
— Не надо! Пожалуйста! — Талли отчаянно пыталась освободиться, но ее ерзанье, казалось, только распаляло Пэта.
Его пальцы двигались между бедер Талли, грубо проникая в нее.
— Ну, давай же, малышка, расслабься — и получишь удовольствие!
Талли почувствовала, как по щекам текут слезы.
— Не надо…
— О да! — Пэт улегся на нее сверху, впечатывая тело девушки в мокрую траву.
Теперь она плакала так сильно, что чувствовала вкус собственных слез, но Пэт словно не видел этого. Поцелуи его стали теперь совсем другими — слюнявыми, хлюпающими и противными. Талли было больно и от поцелуев, и от его ремня, врезавшегося в голый живот, когда он стаскивал брюки, и от его пениса, который…
Талли зажмурилась, и в этот момент ее пронзила боль.
И вдруг все неожиданно закончилось. Пэт скатился с ее тела, лег рядом и поцеловал Талли в щеку. Словно то, что он делал перед этим, означало, что они занимались любовью.
— Эй, да ты плачешь? — Пэт нежно откинул с ее глаз прядку волос. — Что случилось? Я думал, тебе этого хотелось.
Талли не знала, что сказать. Как и любая девочка ее возраста, она представляла себе, как однажды потеряет невинность, но она и подумать не могла, что при этом будет чувствовать себя так мерзко. Талли изумленно посмотрела на Пэта.
— Хотелось — этого?
Пэт раздраженно поморщился.
— Ну же, Талли, хватит! Пойдем потанцуем.
От того, как он сказал это — тихо и виновато, словно и вправду удивившись ее реакции, — Талли стало только хуже. Она сама сделала что-то неправильно. Это она раздразнила Пэта своим поведением, возбудила его. И случилось с ней то, что и случается обычно с девушками, которые играют в такие игры. Пэт еще несколько секунд смотрел в упор на Талли, затем поднялся и поддернул штаны.
— Ну, вот что, — сказал он. — Мне по-любому надо еще выпить. Пойдем.
Талли перевернулась на бок и сказала:
— Уходи!
Она чувствовала, что Пэт стоит рядом и разглядывает ее.
— Ты вела себя так, как будто этого хочешь, черт побери! Нельзя завести парня, а потом дать задний ход. Пора вырасти, маленькая девочка! Сама виновата!
Талли закрыла глаза и стиснула зубы, мечтая об одном — чтобы Пэт наконец ушел и оставил ее в покое.
Так она и лежала на траве, чувствуя себя совершенно разбитой. Все тело болело. Но, что хуже всего, она чувствовала себя полной дурой. Примерно через час Талли услышала, что вечеринка закончилась, потом до ее слуха стали доноситься звуки моторов отъезжающих машин и шорох покрышек о гравийную дорогу.
А она продолжала лежать, не в силах заставить себя пошевелиться.
Пэт прав: она во всем виновата сама. Она наивная и глупая, и все, чего ей хотелось, это чтобы ее любили.
— Вот дура! — прошипела Талли, садясь.
Медленно двигаясь, она оделась и попыталась встать. Талли тут же почувствовала тошноту, и секунду спустя ее вырвало прямо на любимые босоножки.
Когда все закончилась, она нашарила в траве свою сумочку и медленно, пошатываясь, побрела в сторону дороги.
В этот поздний час машин на шоссе не было, и Талли это обрадовало. Не придется никому объяснять, почему в голове у нее сосновые иголки, а на босоножках следы рвоты.
Всю дорогу до дома она перебирала все детали случившегося. Вспоминала, как Пэт улыбался ей, когда приглашал пойти с ним на вечеринку. Каким нежным был его первый поцелуй и как серьезно он разговаривал с ней, как будто она действительно что-то для него значила. Но затем в ее воспоминания врывался другой Пэт — с трясущимися руками, настойчивым языком и сильными пальцами, с жестким членом, который он так грубо вонзил в ее плоть.
И чем больше она проигрывала все это в памяти, тем более одинокой и несчастной себя чувствовала.
Если бы только у нее был кто-то, кому можно было довериться, с кем можно было поговорить! Может быть, это облегчило бы немного ее боль. Но такого человека в жизни Талли Харт не было.
И это было еще одной ее тайной, как и мать со странностями, и никому не известный отец. Но вряд ли кто-нибудь посочувствовал бы ей. Скорее всего, она бы услышала: девочка из средней школы, отправившаяся на вечеринку к старшеклассникам, знает, на что идет.