Искаженное эхо - Чиркова Вера Андреевна. Страница 17

– Ты говорила – бракованных, а я спрашиваю про нормальных, – мягко уточнил пленник.

– Ты имеешь в виду здоровых трутней? – снова насторожилась она. – Так небракованных рождается мало, один на полтула, редко два. Самыми хорошими мы меняемся с другими домами, чтоб не портить кровь, другими меняемся с селянами, им же тоже нужно здоровое потомство. Иногда меняться не получается, возраст не позволяет, вот как у нас сейчас, живут три подростка, которые могут стать хорошими трутнями, но менять их рано. Вот и взяла Аркстрид в селе парочку, иначе дом может остаться в ближайшие годы без малышей.

– Значит, в селе мужчин больше, чем женщин? – попытался проверить свою догадку Арсений.

– Ну, трутней там меньше, – охранница упрямо не желала называть всех особей мужского пола одним словом, – там в основном бракованные.

– Но они же мужчины? И могут жениться? – почему-то пленнику очень важно было знать, что над несчастными мальчишками, не доставшими макушкой до какой-то там черты, не производят никаких принудительных позорных операций.

– Я не совсем понимаю твои слова, – растерялась Урса, – ты говоришь жениться… – это значит заводить детей? Так ведь сельские женщины хоть сами и выбракованные, но все хотят иметь здоровых детей… чтобы девочек после взяли в воины, а мальчиков в трутни… в доме жить намного легче и работы меньше. Заводить ребенка от бракованного очень плохо… но иногда совсем уродливые женщины так поступают. Но такое чаще встречается не в больших селах, а в маленьких рыбацких поселках на берегу моря или у рудокопов.

По мере того как женщина говорила, ее голос становился все глуше, а лицо все сильнее стягивала маска безнадежности. Арсений наконец допер, что невольно протопал сапогами по самому больному месту в душе охранницы, и мягко тронул ее руку.

– Спасибо, я уже понял.

– Вот в этих комнатах живут трутни. – Урса хмуро показала на двери. – А эти пока свободны…

Она запнулась и исподтишка бросила на демона странный взгляд, но тому, шокированному невозможной, возмутительной системой производства элитного потомства, было пока не до расшифровки загадочных взглядов.

– А отец Хира… в какой комнате?

– Его тут уже давно нет… после рождения второго слабого ребенка отдали в село… обменяли на молодого, – совершенно спокойно сообщила охранница, заставив Арсения иронично поджать губы.

Похоже, аборигены искренне считают такое положение дел единственно верным и даже не догадываются, что можно жить по-другому.

Или это он не может взглянуть на их проблемы беспристрастно, полностью отрекшись от привычного видения мироустройства?!

– Вот тут живет отец Манист… у него почти все дети здоровые, – с затаенным вздохом тронула ручку двери Урса, одним взглядом выдав Арсению всю свою горькую обиду. Ведь если бы Хир был сыном этого элитного производителя, ей не пришлось так переживать за его судьбу.

Арсений решительно толкнул не запертую по местному обычаю дверь и шагнул в маленькую комнатку. Здесь было еще темнее, чем в холле, но свет падал не от пахнущего пригорелым маслом светильника, а из узкого оконца, с грубоватой и массивной, но почти земной деревянной рамой, затянутой каким-то полупрозрачным материалом. То ли рыбьей кожей, то ли слюдой, от двери непонятно.

Урса поднесла свой фонарь поближе, и пленник шагнул к довольно широкому ложу, с невольным разочарованием рассматривая мирно спящего на нем бледного мужика. Вытянутые поверх мехового одеяла руки были худы и не имели даже намека на мускулы, на тонкой шее бились жилки.

– Их плохо кормят? – неожиданная жалость подкатила к горлу.

– Одинаково со всеми, – пожала плечами Урса, – а к весне и мясо будем давать. Как прилет начнется, на птиц будем охотиться, рыбу ловить…

Она говорила тихо, стараясь не разбудить трутня, но тот все же проснулся, приподнялся на локте, мотнул лохматой башкой, присмотрелся.

– Ты кого это мне привела, Урса? – сказал неожиданно игривым баском. – Новенькую, что ль? Из тех, кого хозяйка на круге богов захватила?

Охранница зашипела рассерженной кошкой: рассказывать про круг богов она демону вовсе не собиралась, и болтовня трутня нарушила ее планы.

– Сиди молча, пока не спрашивают, – рыкнула недовольно, но мужик ни капли не испугался.

– А я не сижу, а лежу… и твоя подружка может ко мне присоединиться. Раз уж пришла… А неплохого вы воина добыли, только худенькая она какая-то… Ну ничего, у нас поправится. Ну, иди же сюда… красавица… не обижу… хоть и рановато ты надумала… с пузом-то на стенах будет трудно… – фривольно выговаривал он, заботливо отодвигаясь на край ложа.

Черт, неужели вот так выглядит со стороны обычное мужское убалтывание, передернулся от отвращения Арсений и шагнул прочь – разговаривать с самоуверенным трутнем ему расхотелось напрочь.

– Ты можешь… – приостановилась возле лестницы Урса, кусая губы: сколько ни откладывай, а когда-то заговорить об этом придется, – тоже занять тут комнату…

– Чего?! – Арсения словно под Ниагарский водопад бросили. – Это еще зачем?

Впрочем… ясно зачем. Элитные детишки аборигенкам понадобились… решили на трутне сэкономить? Вот только он им не бык семенной… у него на этот счет давно собственное мнение имеется.

С тех самых пор, как одному из друзей выкатила претензии нахальная девица, просочившаяся в его постель по пьяни. И разумеется, постаравшаяся забеременеть. Арсений тогда, в искреннем желании помочь парню, не имеющему к нахалке никаких теплых чувств, изучил кучу прецедентов и законов и убедился: абсолютно все они несправедливы. Мужчина не имеет никаких прав решать, когда и от кого заводить ребенка, все отдано на откуп бабам. Даже в равноправной на первый взгляд семье, созданной по большой любви, женщина всегда имеет возможность схитрить, обвести мужа вокруг пальца и рожать или не рожать детей только тогда, когда заблагорассудится ей.

Ну, а уж если девица соблазнила парня и обманом забеременела, у бедняги нет вообще никаких шансов доказать, что жертва в этом случае он сам. И самое интересное, если мужчина соблазняет женщину с меркантильными или даже серьезными намерениями, собираясь на ней жениться, его вполне можно привлечь к ответственности. Зато если точно так же поступает какая-нибудь стерва, для ее наказания не найдется ни одного внятного закона.

– Ну ты же… трутень…

Показалось пленнику в полутьме или его охранница невольно зарделась?

– Никогда не смей называть меня этим словом! – моментально озверев, рыкнул Арсений и, выхватив у нее светильник, ринулся вниз по лестнице, зло выплевывая непонятные слова: – Я мужик, а не осеменитель! И пошли уже смотреть комнату, мне в кузню пора. А после обеда займемся ножами.

– А подручницу? – осторожно напомнила Урса, сильно озадаченная неожиданной реакцией на такое почетное звание.

– Напарницу, что ли? Это ты себе и без меня подберешь, я тебе доверяю, – категорически отказался торопливо шагавший впереди демон, и Урса не стала больше с ним спорить.

Глава восьмая

Комната, предложенная Арсению Урсой, была занята, но жившие в ней женщины и не думали спорить, готовые освободить обжитое место по первому требованию. Вот только Арсению там не понравилось, не собирался он отправлять в комнату к женщинам запуганного мальчишку, мать – это, конечно, святое, только не в этом мире. Да и не смогут они с пацаном нормально общаться, если видят в нем не будущего парня, а бракованного трутня.

И стало быть, следовало позаботиться и о его удобствах. А от новой комнаты и отхожее место далековато, и ниши с постелями там слишком высоко от пола. Пленник уже сообразил, что ниши сделаны двухъярусными ради экономии пространства, только нижние открыты в одну комнату, а верхние – в соседние. И теперь он надеялся найти комнатку поближе к кухне и «удобствам» и чтобы ниши были на первом «этаже».

Арсений решительно шагал по окружающему жилую середину дома длинному коридору и бесцеремонно заглядывал в каждую комнату: раз можно выгнать одних, значит, и другие спорить не станут. Урса молча топала следом, не решаясь перечить демону, только возле одной комнатки придержала его за рубаху: