Отсчет - Арментраут Дженнифер Л.. Страница 23

Позволив голове запрокинуться, я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Я молчала, когда вошел Арчер и осторожно положил руку на мое плечо, направляя к выходу из комнаты. Дэшер сказал что-то, очень похожее на отеческое одобрение, а потом меня забрали из учебной комнаты в кабинет, где ждал доктор Рот, чтобы взять еще крови на анализ. Они привели женщину-Лаксена, чтобы исцелить меня. Минуты превратились в часы, и я все еще ничего не говорила и ничего не чувствовала.

Дэймон

Находиться в наручниках из металла, покрытого ониксом, с завязанными глазами в течение пяти часов, а потом оказаться в самолете — все это не входило в мой список развлечений. Полагаю, они опасались, что я разрушу самолет, но это было бы глупо. Он доставлял меня туда, куда я хотел попасть. Я не знал, о каком месте идет речь, но знал, что именно там держали Кэт.

И если ее там не окажется, то я собирался совершить массовое убийство.

Когда самолет приземлился, меня затолкали в ожидавшую машину. Из-под повязки я мог разобрать яркий свет, сухой воздух отдавал кислым, смутно знакомым. Пустыня? Во время двухчасовой поездки меня поражало, что я возвращался в то место, где, черт возьми, в последний раз был почти тринадцать лет назад.

Зона 51.

Я ухмыльнулся. Держать меня с завязанными глазами не имело смысла. Я уже понял, где мы находились. Каждого Лаксена сначала содержали на военной авиабазе «Эдвардс». Я был молод тогда, но я никогда не забывал сухость воздуха или пустынный, бесплодный ландшафт Грум-Лейк [6].

Когда автомобиль наконец остановился, я вздохнул, дожидаясь, пока откроется дверь с моей стороны. Чьи-то руки легли на мои плечи, и меня вытащили из машины. Я подумал, что этому человеку действительно повезло, поскольку мои руки были скованы наручниками за спиной. Иначе кто-то ушел бы сегодня с работы со сломанной челюстью.

Сухая жара пустыни Невада опаляла меня, пока мы не оказались внутри, а потом в лицо ударил холодный воздух, подняв пряди волос со лба. Мы оказались в лифте, после чего повязку с глаз все-таки сняли.

Нэнси Хашер улыбнулась.

— Извини, но мы должны были принять меры предосторожности.

Наши взгляды встретились.

— Я знаю, где мы. Я бывал здесь раньше.

У нее приподнялась одна бровь.

— Много всего изменилось с тех пор, как ты был ребенком.

— Могу я уже избавиться от них? — Я пошевелил пальцами.

Она взглянула на одного из солдат в камуфляже. Он показался мне молодым, хотя берет цвета хаки почти полностью скрывал верхнюю часть его лица.

— Снимите наручники. Он не собирается создавать нам проблемы. — Она снова посмотрела на меня. — Я уверена, Дэймон знает, что это место оборудовано защитной системой из оникса.

Охранник, вытаскивая ключ, вышел вперед. Его напряженная челюсть демонстрировала, что он не вполне верил ее словам, но замок наручников открыл.

Они до ссадин ободрали кожу на моих запястьях, пока их снимали с меня. Я расправил плечи, разминая сведенные судорогой мышцы. На запястьях обозначились красные отметины, но пока дела шли неплохо.

— Я буду вести себя хорошо, — сказал я, потирая шею. — Но я хочу увидеть Кэт сейчас.

Лифт остановился — двери открылись. Нэнси вышла, и солдат жестом указал мне вперед.

— Есть кое-что, что ты должен сначала увидеть.

Я остановился.

— Это не входило в условия сделки, Нэнси. Ты хочешь, чтобы я согласился на все, я же хочу увидеть Кэт прямо сейчас.

Она взглянула через плечо.

— То, что я собираюсь показать тебе, связано с Кэти. После этого ты увидишь ее.

— Я хочу…

Я развернулся, окинув взглядом охранника, который дышал мне в спину.

— Слушай, чувак, я бы на твоем месте отошел подальше.

Парень был на полголовы ниже меня и не в моей лиге по возможностям надрать задницу, но он не отступил.

— Иди вперед.

Я напрягся.

— А если не буду?

— Дэймон, — позвала Нэнси, в ее голосе явственно звучало нетерпение. — Все, что ты делаешь, откладывает то, чего ты так жаждешь.

Как бы сильно я ни не хотел признавать это, в словах ее был смысл. Отправив охраннику последний выразительный взгляд, я развернулся и последовал за женщиной по белому коридору — абсолютно белому, за исключением черных точек на стенах и потолке.

У меня сохранилось не так много воспоминаний о внутреннем обустройстве здания с того времени, как я был ребенком, но я помнил, что здесь очень мало мест, где нам разрешали бывать. Большую часть времени нас держали на общем этаже, до тех пор, пока мы не ассимилировались и нас не освободили.

И то, что пришлось снова здесь оказаться, радостных ассоциаций не вызывало.

Нэнси подошла к двери и наклонилась. Включился красный свет и посветил в ее правый глаз. Свет на панели стал зеленым — дверь открылась. Выглядело достаточно хитроумно, и я задался вопросом: если я приму форму Нэнси, сможет ли система распознать это? Впрочем, защитные системы здания иссушали меня, почти полностью лишив энергии, так что не думаю, что у меня получилось бы осуществить этот замысел.

Внутри небольшой круглой комнаты размещалось несколько мониторов, которыми управляли люди в униформе. Все экраны показывали разные комнаты, коридор или этаж.

— Оставьте нас, — объявила Нэнси.

Мужчина встал со своего места и поспешно покинул комнату, оставив нас с марионеткой, который пришел вместе с нами.

— Что ты хочешь показать мне? — спросил я. — Еврокубок?

Она поджала губы.

— Это одна из многих комнат управления безопасностью, дислоцированных по всей территории здания. Отсюда мы можем проводить мониторинг всего на Пэрадайз Ранч.

— Пэрадайз Ранч? — горько рассмеялся я. — Так вы называете это сейчас?

Она пожала плечами и повернулась к одной из станций, ее пальцы летали по клавиатуре.

— Во всех комнатах ведется запись. Это помогает отслеживать активность для разных задач.

Я потер рукой заросшую щетиной щеку.

— Хорошо.

— Одна из наших задач, когда мы доставляем сюда новых гибридов, заключается в том, чтобы убедиться в их безопасности и для себя, и для других, — начала она, сложив руки. — К этой задаче мы относимся очень серьезно и проводим несколько раундов тестирования, чтобы убедиться в жизнеспособности гибридов.

Мне очень не понравилось это вступление, если оно имело какое-либо отношение к Кэти.

— Кэти продемонстрировала, что у нее есть некоторые проблемы и она может стать очень опасной.

Я стиснул зубы так сильно, что удивился, как они не сломались.

— Если она и сделала что-то, то лишь потому, что ее спровоцировали.

— Правда?

Она ударила по клавише на клавиатуре, и экран слева от нее замерцал.

Кэт.

У меня перехватило дыхание. Сердце остановилось, а потом бешено застучало.

На экране была Кэт, она сидела, прислонившись спиной к стене. Изображение было нечетким, но это была она — она. Я узнал одежду, которая была на ней в ту ночь на «Маунт-Уэзер», когда ее поймали, это, должно быть, происходило несколько дней назад.

Но когда они сделали эту съемку? Это не могло быть прямой трансляцией.

Волосы Кэт свисали по сторонам, обрамляя ее красивое лицо. Я уже хотел сказать, чтобы она посмотрела вверх, но в последнюю минуту осознал, что выглядел бы полным идиотом.

— Как видишь, никого рядом с ней нет, — сказала Нэнси. — Только сержант Дэшер. Он проводит начальное собеседование.

Вдруг подбородок Кэт дернулся вверх, она вскочила на ноги и бросилась вперед мимо высокого мужчины в военной форме. В следующую секунду она упала на пол. Я с ужасом смотрел на то, как Кэти бессильно затихла, а потом один из мужчин отцепил от стены водяной шланг.

Нэнси снова ударила по клавише — появилось другое изображение. Мне потребовалась секунда, чтобы оправиться от последней сцены, чтобы понять, что происходило теперь, но когда я понял, во мне запылала чистая, раскаленная ярость.