Гиперион - Симмонс Дэн. Страница 117

Диск преобразователя болтался у нее за плечом. Я протянул руку, чтобы выключить его, но неожиданно нам в уши ударил ответ на мой вопрос.

нет Акулы/нет Акулы/тоскуем/Акула/Акула/Акулы

Выключив диск, я недоуменно покачал головой. Я не понимал. Слишком многого я тогда не понимал. Я закрыл глаза и стал двигаться вместе с Сири, покоряясь ритму течения и нашему с ней ритму, а дельфины плавали вокруг нас, и их нестройные крики сливались в древний, как они сами, поминальный плач.

На рассвете мы спустились с холмов и снова окунулись в суматоху Фестиваля. Всю ночь и весь день мы бродили по холмам, ели вместе с незнакомцами в шатрах из оранжевого шелка, купались в ледяных водах Шри и танцевали под музыку, которая играла не умолкая для бесконечной процессии проплывавших мимо островков. Я проснулся на закате и обнаружил, что Сири куда-то ушла. Но она вернулась еще до восхода местной луны. Ее родители вместе с друзьями отправились на несколько дней прогуляться на тихоходной барке, оставив семейный скиммер в Порто-Ново. И мы двинулись к центру города, переходя от костра к костру, от одной группы танцующих к другой. Мы собирались вылететь на этом скиммере в семейную усадьбу Сири неподалеку от Фиварона.

Стояла глубокая ночь, но на главной площади Порто-Ново гулянье шло вовсю. Я был очень счастлив. Мне было девятнадцать лет, я был влюблен, и сила тяжести, всего лишь на семь сотых меньше стандартной, казалась мне ерундой. Я бы мог, наверное, взлететь, если бы захотел. Я мог все.

Мы остановились у киоска и купили сдобного печенья и по чашке кофе. И тут мне в голову пришла неожиданная мысль.

– А как ты узнала, что я корабельщик?

– Потише, Мерри, потише. Вкушай пока этот убогий завтрак. Завтра, когда доберемся до виллы, позавтракаем по-настоящему.

– Нет, я серьезно, – сказал я, вытирая жирный подбородок рукавом уже утратившего чистоту костюма арлекина. – Сегодня утром ты сказала, что сразу поняла в тот вечер, откуда я. Как же ты узнала? По акценту? По костюму? Мы с Майком видели здесь и других парней, одетых точь-в-точь как мы.

Сири засмеялась и откинула со лба волосы.

– Радуйся, что именно я разоблачила тебя, Мерри, любовь моя. Если бы это был мой дядя Грешем, или его друзья, тебе бы не поздоровилось.

– Да? Но почему? – Я взял еще одно песочное кольцо, Сири за него заплатила, и мы двинулись сквозь редеющую толпу. Несмотря на царящее вокруг веселье, мною начала овладевать усталость.

– Они сепаратисты, – объяснила Сири. – Дядя Грешем недавно произнес перед Советом речь, в которой утверждал, что нам лучше погибнуть, чем допустить, чтобы ваша Гегемония нас слопала. Он заявил, что мы должны разрушить ваш портал прежде, чем он разрушит нас.

– Вот как? – хмыкнул я. – А твой дядя не говорил, как он собирается это сделать? Я слышал, у вас нет даже обычного межпланетного флота.

– Нет, и еще лет пятьдесят не будет, – подтвердила Сири. – Это только лишний раз доказывает, как глупы наши сепаратисты.

Я кивнул. Капитан Сингх и советник Холмин уже рассказывали нам о партии так называемых сепаратистов на Мауи-Обетованной.

– Обыкновенная коалиция колониальных ура-патриотов и почвенников, – пояснил Сингх. – Из-за их активности мы медлим со строительством портала и стараемся поднять торговый потенциал этой колонии. Нам вовсе ни к чему, чтобы эти иеху вошли в Великую Сеть раньше времени. Враждебность подобных групп – еще одна причина, чтобы команда и строители держались подальше от местных.

– Где же твой скиммер? – спросил я.

Площадь быстро пустела. Музыканты собирали свои инструменты. На траве и булыжной мостовой, среди куч мусора и незажженных фонарей, храпели разряженные гуляки. Осталось всего два-три оазиса веселья – там еще кружились в танце под звуки одинокой гитары или пели нестройными голосами. Майка Ошо я увидел сразу – дурень в маскарадном костюме без маски, на котором повисли две девушки. Он пытался разучить «Хава Нагилла» с кружком восторженных, но неискусных поклонников. То и дело кто-нибудь из них спотыкался, и вся компания валилась на землю. Под общий хохот Майк тычками поднимал их на ноги, и они начинали снова, неуклюже подпрыгивая в такт его раскатистому басу.

– Вот он, – сказала Сири, показывая на короткую шеренгу скиммеров, выстроившихся позади Городского Собрания.

Я помахал Майку, но он не заметил меня, занятый своими дамами. Сири и я уже пересекли площадь и оказались в тени старинного здания, когда раздался крик:

– Эй, корабельщик! А ну повернись ко мне, отродье Гегемонии!

Я застыл, потом обернулся, сжав кулаки, но никого рядом не увидел. Шестеро молодых людей, только что спустившихся с трибуны, обступили полукругом Майка. Впереди стоял высокий юноша, стройный и поразительно красивый. Ему было лет двадцать пять. Длинные светлые кудри, рассыпавшиеся по алому шелку рубашки, подчеркивали редкостную красоту его лица. В правой руке он сжимал короткий меч, как мне показалось, из закаленной стали.

Майк, стоявший к ним спиной, медленно обернулся. Даже я разглядел, какими грустными стали его глаза, когда он оценил ситуацию. Девушки, которых он обнимал, и их спутники захихикали, будто высокий красавец сказал что-то смешное.

– Вы ко мне, сэр? – спросил он, дурашливо улыбнувшись.

– К тебе, к тебе, ублюдок, – процедил главарь сквозь зубы. Его красивое лицо искривилось в презрительной гримасе.

– Бертол, – прошептала Сири. – Мой двоюродный брат. Младший сын дяди Грешема.

Я кивнул и вышел из тени. Сири схватила меня за руку.

– Уже дважды, сэр, вы оскорбительно отозвались о моей матери, – прогнусавил Майк. – Моя мать или я оскорбили вас когда-то? Если да, то тысяча извинений. – Майк отвесил такой глубокий поклон, что бубенцы на его колпаке коснулись земли. Его пьяные поклонники зааплодировали.

– Меня оскорбляет твое присутствие, скотина. Своей жирной тушей ты провонял весь воздух.

Майк вскинул брови. Стоявший рядом с ним молодой человек в костюме рыбы замахал рукой:

– Да, успокойся ты, Бертол. Он ведь просто…

– Заткнись, Ферик. Я говорю с этим жирным говнюком.

– Говнюком? – повторил Майк, все с той же удивленной гримасой. – Я пролетел двести световых лет, чтобы меня назвали говнюком? Едва ли стоило трудиться.

Он не без изящества повернулся, освобождаясь от висевших на нем женщин. Я бы, конечно, уже стоял с ним рядом, однако Сири, крепко вцепившись в мою руку, беззвучным шепотом умоляла меня не шевелиться. Когда наконец я вырвался, то увидел, что Майк все еще улыбается. Но его левая рука уже нырнула в карман мешковатого костюма.

– Дай ему свой клинок, Крег, – коротко распорядился Бертол. Один из молодых людей бросил Майку меч, который, описав дугу, со звоном упал на булыжник. Майк спокойно проводил его взглядом.

– Это несерьезно, – сказал он мягким и неожиданно трезвым голосом. – У тебя что в башке – мозги или коровье дерьмо? Неужели ты действительно думаешь, что я буду тут разыгрывать дуэль только потому, что тебе приспичило изобразить перед этой деревенщиной героя?

– Подними меч, – заорал Бертол, – или, Богом клянусь, я зарублю тебя на месте. – С искаженным яростью лицом он шагнул вперед.

– Пошел вон, – жестко сказал Майк. В его левой руке появилось лазерное перо.

– Не надо! – крикнул я и выбежал на свет. Такими перьями пользовались монтажники, чтобы делать пометки на конструкциях из упрочненных сплавов.

Все произошло очень быстро. Бертол сделал еще один шаг, и Майк небрежно провел по его телу зеленым лучом лазера. Юноша вскрикнул и отпрыгнул; черная дымящаяся черта по диагонали пересекла его шелковую рубашку. Я не знал, что делать. Майк установил самый низкий уровень мощности. Двое приятелей Бертола бросились к Майку, но он провел лучом по их ногам. Один с проклятием упал на колени, другой, охая от боли, отскочил.

Тем временем вокруг собралась толпа. Зеваки захохотали, когда, сдернув свой дурацкий колпак, Майк поклонился вторично.