Избранница горца - Монинг Карен Мари. Страница 14

Ну что она может сделать? Рассказать об этой штуке, прости, Господи? Рассказать людям об артефакте после того, как избавится от него? Тем самым полностью дискредитировав себя и лишив шансов добиться успеха на поприще археологии?

Да ну.

Ей наверняка удастся убедить их в этом, кем бы «они» ни были. Никто, у кого есть хоть капля мозгов, не поверит, что она будет болтать об этом.

Джесси оглядела университетское кафе: деревянные кабинки с диванчиками были почти не заняты в это время суток, и никто не сидел настолько близко, чтобы подслушать ее разговор. Она вытащила мобильный, открыла его, связалась со справочной и получила номер Общества сертифицированной доставки, службы, название которой она прочитала на боку курьерского грузовика.

В 20:55 Джесси уже не ждала ответа, поэтому, когда трубку сняли, слегка замешкалась, прежде чем смогла изложить цель своего звонка: она получила посылку, которую хотела вернуть, но ей не дали копии счета о доставке, поэтому она не знает, куда возвращать заказ.

Женщина на другом конце линии даже не пыталась скрыть раздражение. Она сказала, что офис уже закрыт, рабочий день закончен и она отвечает только потому, что до этого разговаривала с мужем и звонок прервался. Она сняла трубку, надеясь, что это он.

— Попробуйте позвонить завтра, — посоветовала женщина.

— Подождите! Пожалуйста, не вешайте трубку! — в панике воскликнула Джесси. — Завтра может быть слишком поздно. Мне нужно, чтобы эту вещь забрали рано утром. Я должна срочно ее вернуть.

Тишина.

— Доставка очень дорого стоила, — сказала в эту тишину Джесси, надеясь, что упоминание о деньгах заставит женщину продолжить разговор, а затем и помочь ей. — Возможно, это одна из самых дорогих доставок за все время вашей работы. Она пришла из-за океана и требовала зрительной верификации.

— Вы собираетесь оплатить возврат или попробуете спихнуть это на отправителя? — подозрительно спросила женщина.

— Я заплачу, — без колебаний ответила Джесси.

Все равно накопленные деньги она потратила бы на одежду, в которой ей негде будет показаться, а так она по крайней мере останется жива, чтобы заработать их снова. Ее пугал размер кредита, который предоставляла ей «Виза», — Джесси не переставала удивлять сумма, которую банки предлагали студентам колледжа для затрат, которые придется возмещать.

— У вас есть номер инвойса?

— Конечно нет. Я же сказала вам, что у меня нет товарно-транспортной накладной. Ваши работники забыли отдать мне копию.

— Мы никогда не забываем отдавать копии накладных, — ощетинилась женщина. — Вы наверняка сами ее потеряли.

Джесси вздохнула.

— Ладно, хорошо, я ее потеряла. Так или иначе, у меня ее нет.

— Мэм, мы производим сотни доставок в неделю. Без номера инвойса я не смогу выяснить, о каком грузе идет речь.

— Но вы же можете посмотреть по фамилии, верно?

— Компьютеры уже выключены на ночь. Они отключаются в восемь. Вам придется перезвонить завтра.

— Это был необычный груз, — настаивала Джесси. — Вы должны его помнить. Это была поздняя доставка.

Джесси быстро описала внешность курьеров, которые привезли зеркало.

На другом конце линии повисла долгая пауза. Затем женщина сказала:

— Мэм, этих людей убили на прошлый уик-энд. Задушили гарротой, совсем как того профессора, о котором трубят в новостях. Полиция не дает нам покоя. — В голосе женщины появились язвительные нотки. — Они ведут себя так, будто компания моего мужа имеет к этому какое-то отношение, словно мы занимаемся темными делишками. — Пауза, потом: — Как вас зовут?

Джесси, которая чувствовала себя так, словно пропустила удар в живот, повесила трубку.

Она не отправилась прямо к нему.

Она не могла этого сделать.

Ее раздражала сама мысль о такой быстрой капитуляции.

Последние несколько дней стали для нее чередой унижений. Ни одно событие даже приблизительно не напоминало План Хорошей Жизни Джесси Сент-Джеймс, и у нее было плохое предчувствие по поводу того, что закончится это не скоро.

Из чистого упрямства Джесси досидела в университетском кафе до половины первого ночи, выпила больше кофе, чем требовалось ее расшатанным нервам, и попыталась до того, как придется встретиться с неизбежным, насладиться тем, что могло быть последними минутами относительно нормальной жизни.

Она не хотела умирать. Это нечестно, она ведь практически не жила.

«Жизнь — это то, что случается с нами, пока мы строим планы». Подруга Джесси, Джинджер, пару месяцев назад подарила ей кофейную кружку с этой надписью. Кружку можно было развернуть и с другой стороны прочитать вторую надпись: «Когда это жизнь стала всего лишь пунктом в твоем расписании?» Джесси сунула чашку в дальний угол и старалась не смотреть на нее, слишком уж зацепила ее эта грустная правда.

Нет, она определенно не готова умереть. Она хочет прожить еще как минимум шестьдесят или семьдесят лет. Проблема в том, что Джесси сомневалась в своей способности, как выразился горец, «увидеть приближение смерти». Она была студенткой колледжа, выпускницей археологического факультета, и все. Разбираться в людях она не умела. По крайней мере в живых. Вот с мертвыми, болотными людьми или обледеневшими останками она была бы на высоте, но это мало чем поможет ей в случае с убийцей. Правда заключалась в том, что, даже если бы перед ней появилась Смерть в черной мантии с капюшоном и косой, Джесси тут же отвлеклась бы на размышления о возрасте и происхождении этой косы.

Следовательно, нравится ей это или нет — Господи, а ведь не нравится, — этот горец ей нужен. Кем бы он ни был. Профессор мертв. Курьеры тоже мертвы. Теперь ее черед. Трое из четырех вышли из игры. Джесси почувствовала себя одной из рассеянных героинь триллеров или простеньких женских романов — героиней, которая нужна для развития сюжета, и потому автор пускает по ее следу психопата. Беспомощной, молоденькой. Ни разу в жизни Джесси не считала себя беспомощной. Молоденькой — да, но не беспомощной.

И теперь, снова остановившись у двери кабинета профессора Кини, она выпрямилась, мысленно готовясь отдаться на милость невероятного, непонятного существа.

Либо он защитит ее, как обещал, либо же окажется вселенским злодеем, справедливо запертым в тюрьме и лгущим сквозь зубы. Возможно, он собирается убить ее — к чему в последнее время и сводилось все происходящее, — жестоко и кроваво, прямо на месте.

А если дело в этом, то она проиграет, если решится, и проиграет, если откажется, а ее смерть в любом случае лишь вопрос места и времени, так что ей следует только встряхнуться и смириться.

Джесси взглянула на часы — 00:42.

Прощай, привычная жизнь, здравствуй, хаос. Остается надеяться, что не просто «прощай, жизнь».

Она толкнула дверь и шагнула в кабинет.

— О'кей, — сказала Джесси со вздохом, обращаясь к серебристой поверхности, — думаю, что мы договорились.

Он появился раньше, чем Джесси произнесла слово «думаю». Заканчивая фразу, она слегка задыхалась.

Его губы изогнулись в ленивой торжествующей улыбке.

— Договорились, мать его. Выпускай меня отсюда ко всем чертям, женщина.

6

— Мне не нужны извинения, — рычал Лукан в телефонную трубку. — Роман мертв. Ева нужна мне в Чикаго немедленно.

Он поднялся и встал перед высокими окнами своего кабинета, глядя на лондонский рассвет, первые лучи которого пытались прогнать туман. Небо было еще настолько темным, что он мог видеть свое отражение в затемненном оконном стекле. Оставаясь в одиночестве, он не читал заклинаний для изменения собственной внешности.

Весь его череп был покрыт красно-черными рунами. Когда Лукан говорил, становилось заметно, что в его татуированном рту движется черный язык. Глаза были кроваво-красными.

Настало утро четверга. Осталось двадцать дней.

Лукан перевел взгляд на темное пятно, оставшееся на шелковых обоях в том месте, где столько лет висело Темное Стекло. Все эти годы пленение Кейона не переставало его развлекать — легендарный Келтар, самый могущественный из друидов, заколдован и заперт Луканом Мирддином Тревейном в одиночной камере.