Herr Интендантуррат - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 7
– Взаимоотношения с противоположным полом можно опустить. Но детали перемещения в наше время человека из прошлого очень важны. Технические, – уточнил Гаркавин. – Кстати! – Он достал из кармана конверт. – Возьмите! Не годится, чтоб гражданин России жил по подложным документам.
Крайнев открыл конверт. В нем оказался российский паспорт на Настино имя, школьный аттестат и свидетельство о рождении. Фото в паспорте было Настино, на нужных страницах синели штампы о регистрации и о браке.
– Документы подлинные, – сказал Гаркавин. – Закон не нарушен. Гражданка Нестерович родилась на территории Российской Федерации, ее родители – граждане России.
– СССР!
– Российская Федерация – правопреемница СССР.
– Анкетные данные подлинные?
– В паспорте год рождения исправлен, свидетельство о рождении – настоящее. Дубликат. Архив Городского ЗАГСа пропал в войну, но областной успели вывезти.
– Молодая женщина 1923 года рождения, – саркастически заметил Крайнев. – Она очень обрадуется!
– Свидетельство о рождении редко используется в повседневной жизни, – возразил Гаркавин. – Обычно в делах о наследстве, когда нужно установить факт родства. Насколько мне известно, у Анастасии Семеновны таких проблем нет.
– Ладно! – сказал Крайнев, вставая. – Напишу!
На составление отчета ушла неделя. В банк ходить не было нужды, Настя пропадала на дежурствах, времени хватало. Виктор не заметил, как увлекся. Пережитое ярко встало перед глазами: люди, бои, раны, смерть… Он видел лица, слышал речь, обращенную к нему. Сам того не замечая, отвечал… Ему было радостно и горько одновременно. Дорогие ему люди остались в прошлом, а он здесь. У них война, смерть, холод и голод, а он сидит в тепле и сытости…
Закончив отчет, Крайнев отправил его электронной почтой по указанному адресу. Подполковник позвонил через день и попросил о встрече. В этот раз – в квартире Крайнева.
– Замечательный отчет! – похвалил Гаркавин, потирая воспаленные глаза. – Ночь читал! Все подробно, ни добавить – ни убавить. Пожалуйста, подпишите. И еще просьба. Расскажите о Саломатине.
– В отчете есть.
– Я имею в виду человеческие качества. Каким он был?
– Зачем вам?
– Нужно! – подполковник вдруг застенчиво улыбнулся. – Это мой дед.
«Вот на кого он похож!» – понял Виктор и кивнул.
С Гаркавиным в тот день они сидели долго.
– Как он погиб? – спросил Крайнев, закончив рассказ. – Дюжий говорил: был какой-то дурацкий приказ из Центрального штаба партизанского движения. Напасть на тылы вермахта. Без всякой нужды.
– Дюжий не прав. Бригада Саломатина получила секретное задание чрезвычайной важности. И выполнила.
– Какое задание?
– У меня нет доступа к этой информации.
– У вас? – не поверил Крайнев. – Какие могут быть секреты для вашего ведомства?
– В государственных архивах есть документы, закрытые с царских времен. Доступ к тем или иным делам строго регулируется. Простого желания узнать подробности о своем родственнике недостаточно для разрешения.
– Что может быть тайного в Отечественной войне?
– Не знаю! – Гаркавин забарабанил пальцами по столу. – Ясно одно: немцам дед насолил не по-детски. Что представляла собой партизанская бригада в то время? Максимум тысяча бойцов, обычно – в два-три раза меньше. Бывало – и сотня. Главной проблемой войны в немецком тылу было снабжение, особенно – оружием и боеприпасами. Самолетами через линию фронта много не навозишь. Поэтому командиры партизанских соединений осторожно наращивали их численность. Саломатин не исключение. Лучше иметь сотню боеспособных людей, чем тысячу голодных, разутых и без оружия. В любом случае партизан не ровня обычному солдату. Хуже вооружение, подготовка. Теперь представьте: для разгрома ничтожной с военной точки зрения боевой единицы немцы снимают с фронта моторизованную дивизию, батальон танков, авиационный полк… Плюс охранные подразделения.
– В немецких архивах документы сохранились?
– Операцию засекретили обе стороны, немцы свой архив уничтожили еще в войну. Остались косвенные упоминания. Операция «Валгалла». Любили они громкие названия. Не ясно, однако, так называлась карательная экспедиция против партизан или же нечто другое? Боюсь, не узнать. Спасибо, Виктор Иванович!
Гость встал, Крайнев тоже.
– Если я захочу вернуться в прошлое… – тихо спросил Крайнев. – Это возможно?
– Вы сильно рискуете.
– В первый раз рисковал больше. Ничего не знал, ничего не умел.
– Зато ваш бывший работодатель держал установку постоянно включенной. Вы могли вернуться в любой миг. Наша организация бюджетная, оплачивать неподъемные счета за электричество не сможет… Пять-десять минут в день, в заранее условленное время.
– Это не важно! – сказал Крайнев…
После разговора с Федором Крайнев купил две путевки в Эйлат, и они с Настей полетели в Израиль. Там светило солнце, плескались морские волны и росли пальмы. Они загорали, купались и смотрели достопримечательности. Настя, замученная работой, оттаяла и стала походить на девочку, некогда встреченную Крайневым на лесной дороге. Такой он любил ее вдвойне. Они съездили в Иерусалим, где посетили главные христианские святыни и накупили сувениров, честно пытались утонуть в рассоле Мертвого моря, любовались рыбками в океанариуме. Крайнев купил ожерелье и браслет из розовых кораллов, они удивительно шли к свежему загару Насти, она была в восторге и полдня крутилась у зеркала, отрываясь ненадолго, чтоб поцеловать мужа. Как некогда в 1942-м они все время были вместе. Только однажды Крайнев оставил жену. Накануне он сделал несколько звонков, говорил по-английски, а наутро, извинившись перед Настей, вызвал такси. Маленький автомобильчик с бывшим соотечественником за рулем привез его в другой город и высадил у белоснежного здания госпиталя. Виктор расплатился с таксистом, купил в соседней лавочке букет роз и вошел в здание. Приветливая администратор проводила его в палату. Здесь на койке лежала пожилая женщина, одетая в длинную ночную сорочку в мелкий горошек. Женщина спала. Крайнев присел и стал ждать. Прошло с полчаса, прежде чем женщина открыла глаза.
– Это ты? – спросила. – Или мне кажется?
– Я! – сказал Крайнев и неловко вложил розы в руки женщины. Она поднесла их к лицу.
– Пахнут! И колются. Не брежу. Знала, что не умру, не повидав тебя.
Крайнев наклонился и поцеловал ее руку. Слезинка выкатилась из глаза женщины и побежала по щеке.
– Ты все такой же: молодой, красивый, а я…
– Ты тоже красивая!
– Хоть бы сейчас не врал! – вздохнула женщина. – Пришел попрощаться?
– Сказать спасибо.
– За что?
– За сына и внуков.
– Ты видел их?
– На фотографии.
– В жизни они интересней! – Женщина заулыбалась. – Хочешь, познакомлю?
– Будет трудно объяснить, почему отец вдвое младше сына и ровесник внуков. Я не растил их, не помогал им, не жил их бедами и радостями.
– Здесь нет твоей вины.
– Они могут посчитать иначе. Сама подумай: жизнь у людей сложилась и течет по устоявшейся колее, и вдруг – на тебе! Неизвестно откуда взявшийся отец и дед! Сочтут сумасшедшим или, того хуже – жуликом.
– Трусишь?
Крайнев кивнул.
– Все мужики такие! – вздохнула женщина. – Воевать – орлы, а как в самом главном… К тому же ты не еврей. Нас слишком мало на земле, мы ценим каждого родственника. Сама им скажу. Как тебя зовут, по-настоящему?
– Виктор. Виктор Иванович. – Крайнев протянул визитку.
– Непривычно. Савелий мне нравился больше. Отдам. Пусть думают.
Некоторое время оба молчали.
– Ты давно в Израиле? – спросила женщина.
– Неделю.
– Один?
– С Настей.
– Как она?
– Освоилась. Работает сиделкой в кардиоцентре. У нас все хорошо.
– Кто б сомневался! – вздохнула женщина. – С тобой, да чтоб плохо? Дура я, дура! – Женщина заплакала. Крайнев наклонился и поцеловал ее в соленые щеки. – Ладно! – Она оттолкнула его. – Иди! Попрощался – и будет!