Город стекла - Клэр Кассандра. Страница 78

— Предупреждениями никого не спасешь. Я приготовил вам нечто, от чего не сбежишь. — Взгляд Валентина скользнул по мечу в руке у Джейса. — Отложи-ка это... — начал говорить он и сразу умолк. — Меч не твой. Он принадлежит Моргенштернам.

Джейс улыбнулся мрачной и одновременно милой улыбкой:

— Я забрал его у Джонатана. Твой сын убит.

Потрясенный, Валентин замер:

— То есть...

— Меч я подобрал с земли, где Джонатан обронил его... когда пал от моей руки.

Валентин не поверил сказанному:

— Ты убил Джонатана? Как ты посмел?!

— Иначе он убил бы меня. Выбора не осталось.

— Не может быть, — замотал головой Валентин, словно боксер, пропустивший сокрушительный удар. — Я сам растил Джонатана, сам обучал. В мире нет бойца лучше...

— Выходит, что есть.

— Но... — надтреснутым голосом произнес Валентин, и Клэри впервые услышала, как ломается гладкая речь отца. — Он же был твоим братом.

— Нет, не был. — Джейс поднес клинок на дюйм ближе к горлу Валентина. — Что стало с моим родным отцом? Изабель сказала: он погиб во время рейда. Так ли это? Может, ты убил его, как убил мою мать?

Валентин, все еще ошеломленный, пытался вернуть себе самообладание, боролся с отчаянием. Или... просто не хотел умирать?

— Твою мать я не губил, она покончила с собой. Я лишь вырезал тебя из ее мертвой утробы. Не поступи я так, ты умер бы.

— Зачем? У тебя рос собственный сын! — В лунном свете Джейс казался смертельно опасным незнакомцем. Убийцей, которого Клэри прежде не знала и который твердой рукой прижимал острие меча к горлу Валентина. — Отвечай и говори правду. Хватит лжи о единой плоти и крови. Родители лгут детям, но ты... ты мне не родитель. Я желаю знать истину.

— Не сын был мне нужен. Солдат, воин. Я думал, что им станет Джонатан, однако в нем осталось слишком много от демона. Он рос жестоким, неуправляемым, непредсказуемым. Ему с самого детства недоставало терпения и участия, чтобы следовать за мной и вести Конклав по намеченному пути. Тогда я повторил эксперимент на тебе. И снова неудача. Ты родился слишком нежным, не в меру сострадательным. Чувствовал боль других как свою собственную. Ревел, когда умирали твои питомцы. Пойми, сын мой... я любил тебя за эти качества, и они же сделали тебя ненужным.

— Значит, я бесполезный неженка? — произнес Джейс. — Ты сильно удивишься, когда твой нежный и бесполезный сын перережет тебе глотку.

— Мы через это уже проходили, — твердым голосом напомнил Валентин, на висках и шее у него блестели капли пота. — Ты не осмелишься. Не захотел убийства тогда, у Ренвика, — не захочешь и сейчас.

— Ошибаешься, — размеренным тоном возразил Джейс. — Я каждый день жалею, что не убил тебя тогда. Макс, мой братишка, погиб, и сегодня погибнут сотни, если не тысячи. Я знаю твой план: ты жаждешь погубить всех нефилимов Идриса, — и потому спрашиваю себя: сколько еще людей должно умереть, прежде чем я исполню свою долг? Да, убивать тебя я не хочу, но придется.

— Опомнись. Прошу тебя. Я не хочу...

— ...Умирать? Никто не хочет, отец. — Джейс, словно ангел возмездия, хладнокровно нацелил острие меча в сердце Валентину. — Есть что сказать напоследок?

— Джонатан...

Рубашка под острием окрасилась кровью. В приюте у Рэнвика рука Джейса дрожала, и Валентин подначивал приемного сына: мол, давай вонзи клинок глубже, на три, может, четыре дюйма... Сейчас все было иначе. Рука Джейса сохраняла твердость, и Валентин боялся.

— Последние слова, — прошипел Джейс. — Ну?

Валентин поднял голову и мрачно посмотрел на приемного сына.

— Прости, — сказал он. — Прости...

Он вытянул руку, словно желая прикоснуться к Джейсу, и раскрыл ладонь. Серебристая капля брызнула с нее, точно пуля из пистолета. Слабый ветерок коснулся щеки Клэри, а в руку Валентину влился длинный язык серебряного пламени. Отец взмахнул им — взмахнул Мечом смерти. Клинок оставил в воздухе след темного огня и глубоко вошел в грудь Джейсу.

Округлившимися глазами Джейс посмотрел на Мэллертах. Сцена вышла не столько страшной, сколько нелепой: Меч торчал из груди, словно элемент нелогичного, бессмысленного кошмара.

Валентин вытащил Мэллертах из груди приемного сына, словно кинжал — из ножен, и Джейс упал на колени. Выронил меч и удивленно посмотрел себе на руку, будто не понимая, чего ради вообще держал оружие или почему его выпустил. Он открыл рот, но вместо слов изо рта полилась на грудь кровь.

Время потянулось очень медленно. Валентин присел рядом с Джейсом, уложил его себе на колени, как младенца. Качая и баюкая приемного сына, прижался лицом к его плечу, словно бы плача. Однако когда Валентин поднял голову, слез Клэри не увидала.

— Сынок, — прошептал он. — Мальчик мой.

Клэри задыхалась, пока Валентин держал на руках Джейса, гладил его по голове, убирал со лба пропитанные кровью волосы. Держал, пока свет в глазах Джейса не погас навечно. Затем Валентин бережно опустил сына на песок, скрестив у него руки на груди, как будто пытался скрыть кровоточащую рану.

— Ave... — начал Валентин, собираясь произнести над телом Джейса прощальную речь, но голос его надломился. Развернувшись, Валентин пошел прочь, к алтарю.

Клэри не могла пошевелиться, едва дыша. Краем глаза Клэри видела, как отец поднес Меч к Чаше смерти, позволяя крови Джейса стечь в нее. При этом он напевал неизвестное заклинание. Да Клэри и не стремилась разобрать слов. Скоро все будет кончено, и ее волновало только, хватит ли сил подползти к Джейсу, лечь рядом и дождаться конца. Джейс лежал неподвижно на окровавленном песке — только рана на груди мешала принять его за спящего.

Джейс, Сумеречный охотник, погиб в бою, как и положено нефилиму, и заслужил прощальное благословение. «Ave atque vale», — начала говорить Клэри одними губами и на полпути замерла. Что дальше? «Здравствуй и прощай, Джейс Вэйланд»? Каким именем его величать? Джейс ведь так и не получил настоящего имени. Только то, которое принадлежало погибшему ребенку и потому устроило Валентина. Сколько силы в том имени...

Руны вокруг алтаря разгорались, и среди них Клэри угадала знаки призыва, именования и оков — такие же окружали Итуриэля в погребе поместья Вэйландов. Невольно Клэри вспомнила, как тогда загорелись огнем веры глаза Джейса — веры в нее, которую Джейс старался показать. Каждым действием, жестом он говорил Клэри: «Ты сильная, справишься». Верил в Клэри и Саймон. Правда, вампир обнимал ее, словно хрупкую чашу, сделанную из тончайшего хрусталя.

Валентин раз за разом окунал Меч в воду, быстрым и низким голосом читая заклинание. Поверхность Лин пошла рябью, словно невидимый гигант провел по ней ладонью.

Клэри закрыла глаза, вспоминая взгляд Джейса, когда пришла пора высвобождать Итуриэля. Против воли представился взгляд, каким Джейс посмотрел бы на Клэри сейчас — на Клэри, смирно решившую лечь и погибнуть. Его этот жест не впечатлил бы. Напротив, разгневал. Разочаровал.

Клэри животом легла на песок и, подгребая локтями, поползла к алтарю. Оковы на запястьях горели и жгли; рубашка порвалась, и песчинки царапали кожу, однако Клэри на боль внимания не обращала. Она ее просто не чувствовала. Пот стекал градом по спине, между лопаток. Наконец вот он, рунический круг!

Валентин не мог не услышать шумного пыхтения Клэри, но он даже не обернулся. В одной руке он сжимал Чашу, в другой — Меч. Валентин произнес несколько греческих слов и швырнул Чашу в озеро — Орудие смерти метеором пролетело по дуге и с тихим всплеском упало в воду.

Рунический круг излучал слабое тепло, как разгорающиеся угли. Извернувшись, Клэри потянулась за пояс — к стило. Оковы вновь ожгли запястья, но девушке удалось обеими руками ухватить стержень. С приглушенным вздохом облегчения она приподнялась на локтях, чувствуя лицом жар от рун, разгоревшихся подобно ведьминому огню. Валентин дочитывал заклинание, занеся Меч смерти, готовый бросить его в озеро. Из последних сил Клэри вонзила стило в песок, не стирая, впрочем, руны Валентина, но рисуя поверх них собственные, перекрывая руну-имя Валентина другой. Знак вышел маленький, изменение — почти незаметным, не идущим ни в какое сравнение с могущественной руной Союза или Каиновым знаком.