Малыш, который живет под крышей (СИ) - Волкова Дарья. Страница 37

— Ты. Врешь.

— Конечно, вру, — легко снова рассмеялась Оксана. — Вы занимались сексом на столешнице в кухонной зоне? Черный гранит. Очень удобная высота, советую. Диван не рекомендую — узкий, и эти вставки лаковые — липнут к коже. А вот на кровати — отлично. Матрас упругий, ортопедический, не скрипит. Мне понравился японский стиль спальни и эти штуки в вазах. И вид из окна на Финский просто потрясающий. Вот там, в подушках, кстати, весьма неплохо, прямо у окна. Целоваться там точно классно. Вы целовались там? Очень романтичное место.

Словно нож воткнули куда-то в самый центр, в солнечное сплетение. Так больно, что не вздохнуть. То, что касалось только ее. Ее и Его. Оказалось для всеобщего обозрения. Словно ее голой выставили посреди рынка. Смотрите, любуйтесь. Смейтесь.

— Неправда… — шепотом. Невесть откуда силы взялись на неверие. На сопротивление.

— Как же ты любишь сочинять себе сказки про принцев и прикрывать ими обычное бл*дство! — теперь без намека на улыбку и жестко произнесла Оксана. — Скажи — ты пробовала на вкус родинку у него на животе? Чуть ниже и правее пупка? О, эта мушка дорогого стоит, — передразнила фразу из известного кинофильма.

Кира не пробовала губами эту родинку. Не до того было. Но Кира знала, что она там есть, именно там — чуть ниже и правее пупка. Она увидела ее еще в тот раз, когда полуголый Макс орал на нее у себя в квартире. Когда она сбежала от него. Зачем… зачем она снова вернулась в ту квартиру? Зачем?!

— Тварь… — Кира прошептала это, крепко зажмурившись. — Какая же ты тварь.

Развернулась. И пошла к дверям. Вслепую. Глаза были широко раскрыты, но перед ними — темнота.

Несмотря на несколько рассеянное состояние одного из совладельцев, встреча прошла удачно. Даже не просто удачно — кажется, они поймали фортуну за хвост. После встречи Костя развил даже для него фантастически бурную деятельность. Бесконечно кому-то звонил, третировал Борю Зеленского и самого Макса. Минуты от него не отдохнуть было. Драгин почуял кровь и рвал из-под себя. Если все срастется — они выйдут на совершенно другой уровень. В высшую лигу.

Но все-таки, как только Костя отвлекся на Зеленского и исчез из кабинета, Макс, вместо того, чтобы сочинять пояснительную записку, схватился за телефон.

Занята?

Да.

Ладно, не отвлекайся на меня. Я тебе просто кое-что черкну, потом прочитаешь.

Макс отвернулся, посмотрел в стену. Может быть, не стоит так сразу? А, да какого черта! Ему не семнадцать, чтобы стесняться говорить о своих чувствах. К тому же, его реально просто изнутри распирало. Не мог забыть того, что произошло. А с кем об этом говорить, как не с ней?

Знаешь, я сижу на работе. У нас тут дела нешуточные завариваются. Кажется, мы с Костей наконец-то пробили лбом стену. Но я все равно думаю о тебе.

Макс потер переносицу. На экране телефона это выглядело как-то совсем сопливо и слюняво. Ну да ладно. Это увидит только Кира, а Кира — поймет.

Я смотрю в монитор, а вижу твое лицо. У тебя подбородок острый, ты в курсе? И ключицы такие тонкие. И очень нежное и красивое то, что ниже ключиц. Черт. Прости. В общем, моим любимым девочкам привет передавай).

Макс шумно выдохнул. Жарко что-то. Окно надо открыть. Поднялся с места и почувствовал, что довыпендривался. За все годы. Впервые. У него стояк. На работе.

— Макс, ты кончил? — в кабинет влетел омерзительно деловой Драгин.

— Кончил, бл*дь! Два раза!

— Ты чего? — опешил Костя.

— Ничего, — Макс вздохнул. — Просто не дергай меня каждые пять минут.

Костя пожал плечами, схватил какую-то бумажку со стола и снова умчал. Надолго? Вряд ли.

Макс открыл окно и вернулся на место. Холодный, уже с отчетливым привкусом зимы октябрьский воздух ворвался в кабинет. Но жаркая духота внутри не отпускала. Пах ныл так, что желание сжать себя там — хотя бы так, самому — было до зуда в ладонях. Приплыли, блин. Для полноты картины не хватало только себе сеанс рукоблудия на работе организовать. Помог долгий выдох. Глоток ледяной воды из кулера. А если и это не поможет — надо будет попросить Драгина дать пару раз по морде. Должно помочь, а Костян даже с радостью согласится.

Посмотрел на телефон. На открытую на экране монитора пояснительную записку. Последнее сообщение. А потом он начнет работать.

Не знаю, как доживу до вечера. Скучаю по тебе безумно. Не отвечай. Я знаю, что ты тоже. Все, не отвлекаю. Мне тут тоже надо еще пару гор свернуть.

Погасил экран телефона и решительно повернулся к богопротивной пояснительной записке.

От воя автомобильного сигнала зазвенело в ушах. В последний момент Кира резко вывернула руль вправо, и, оглушительно гудя, КамАЗ со щебнем промчался мимо. В полуметре. Запоздало заколотилось сердце и намокла спина, реагируя на полетевший по артериям адреналин. Она. Только что. Чуть не укатала. Себя. Под КамАЗ.

Серый «субарь» резко прижался к обочине, из машине выскочила девушка. Ошалело огляделась по сторонам, словно не могла понять, где находится. Принялась рыться сначала по карманам, потом вытащила из машины сумочку. Прикурила дрожащими пальцами.

Нельзя. Ну, нельзя же в таком состоянии за руль садиться! Подумаешь — снова влюбилась. Подумаешь — снова предали. Жить-то все равно хочется. Очень хочется.

Следом за первой она сразу прикурила вторую. Пальцы все еще дрожали. Зазвонил телефон. Никого не хочет слышать. Никого! Но телефон все же вытащила. Мама.

— Привет, мам.

— Кирюша, с тобой все в порядке? — голос матери в трубке встревоженный.

— Конечно, — глубоко затягиваясь. — Что со мной может случиться.

— Не знаю… У меня только что сердце как прихватило — даже в глазах потемнело. Кирочка, точно все в порядке?

— Валокордин выпей. А со мной все в порядке.

Теперь — да. Живы будем — не помрем.

— Кирюша, ты где сейчас?

— Я еду домой.

— Хорошо. Будь осторожна. Кира… — тон у Раисы Андреевны неуверенный. — А, впрочем, неважно. До вечера, родная.

— До вечера, мама.

У Киры есть хотя бы один человек, ради которого стоит жить — это мать. И вообще — чушь все. Макс ей верность хранить не обещал. Вообще ничего не обещал. Ну, подумаешь, переспал с двумя сестрами по очереди. Не одновременно — и на том спасибо. Ведь лично ей, Кире, Макс ничего плохого не сделал. Ничего ведь, правда? И даже кое-что хорошее сделал. Отличный секс можно записать в актив. Отличный секс. И только. И все. И на этом — все. Кира заморгала часто, сгоняя слезы. Черт, это сигаретный дым в глаза лезет.

Пиликнул забытый в руке телефон. Сообщение от Макса.

Занята?

Для тебя — да. Занята, навсегда. Считай, умерла. Приговор в два касания.

Да.

Сунула телефон в сумку. Все. К черту всех и все. Козикова. Оксану, «Артемиду». Макса. Любую боль можно пережить, перетерпеть — она это точно знает.

Посмотрела на свои руки. Не дрожат. Вот и отлично. Куда она ехала? Ах, да, домой. Точно, переодеться. В пень деловые костюмы. Где ее джинсы и косуха?

Уже в машине телефон снова пиликнул. Кира достала его из сумочки. И долго смотрела на экран. Больно все-таки. Ужас как больно. Почти нестерпимо. Когда знаешь, что все эти слова — фальшивка. А вам, пан МАлыш, за актерское мастерство — пять.

— Макс, ты куда?

— Шесть вечера. Рабочий день окончен.

— Ты офонарел?! Мы в пятницу идем на прием к главе района, а ты домой собрался?!

— Завтра еще целый день.

— Да у нас еще… Да мы еще… — Макс впервые видел, как у Кости кончились слова.

— Завтра. У меня дела сегодня. Завтра я все сделаю.

Драгин только рукой махнул. И снова уткнулся в монитор.

Кира решила взять трубку. К вечеру она то ли успокоилась, то ли онемело все внутри. Или голос его просто хотела услышать — еще раз, последний.

А до того, днем, она вернулась в офис, написала заявление и молча шлепнула его на стол Владу. Ожидала от него скандала, разборок, а он ее удивил. Подписал заявление молча и спросил только: