Пока я не умерла (ЛП) - Плам Эми. Страница 46

— Входи, дитя, — кивая на мягкое кресло напротив своего. Когда я вошла в комнату, мужчина вышел, закрыв за собой дверь.

— Я слышала ты страдаешь от мигрени, ты слишком молода для такой напасти, но я лечила даже маленьких детей пяти лет. Мы сейчас же все поправим.

Я уселась в кресло.

— А теперь расскажи мне когда ты впервые обнаружила эту проблему, — сказала она, продолжая вязать.

— Вообще то, у меня нет мигрени, — сказала я, — я пришла к вам поговорить о кое-чем другом, — она посмотрела на меня с любопытством, но не удивленно.

— Тогда рассказывай.

— Я нашла этот старинный манускрипт, который называется — Бессмертная любовь. Он рассказывает о знахаре, который жил в Сент-Уэн, и у которого были необычные способности…определенный тип существования.

Хотя я планировала свою речь заранее, она не звучала верно. Потому что сейчас, когда я была здесь, я вовсе не была уверена в себе. И хотя все, казалось, указывало на то, что это было нужное место, если честно… каковы были шансы, что старушка была потомком целителя из книги? После всех этих лет? И из тысяч целителей, которые должны существовать во Франции?

Спицы женщины перестали щелкать, и она уставилась на меня, впервые полностью уделяя внимание мне. Внезапно я почувствовала себя ужасно глупой.

— Определенный вид бессмертного существования…называемый — ревенент, — просветила я.

Она пялилась на меня еще секунду, а потом, отложила свое вязание в гобеленовую сумку возле кресла, положила свои руки на грудь и подалась вперед.

В начале я подумала что ее хватил сердечный приступ. А потом я осознала что она смеется.

После нескольких секунд, она остановилась, чтобы перевести дыхание.

— Извини, дорогая. Я смеюсь не над тобой. Это просто… люди думают, что мы целители обладаем магией, что приводит ко всякого рода заблуждениям. И я знаю, что магазин внизу должно быть только добавляет таинственности — все эти религиозные артефакты заставляют местных жителей думать, что я какая-то ведьма. Но они неправы. Я всего лишь старая леди, чей отец передал ей простой дар: дар исцеления. И это все. Я не могу вызывать духов. Я не могу наложить злые чары на ваших врагов. И я не знаю ничего об этих… бессмертных, кем бы они ни были.

Я почувствовала, как мое лицо краснеет, не только от стыда, но и от недель сдерживаемого ожидания, которое нарастало внутри меня. Которое привело лишь к удару головой о кирпичную стену. Мои глаза зачесались, и я сделала глубокий вдох, чтобы не заплакать.

— Я очень сожалею, что побеспокоила вас, — сказала я, и встала чтобы уйти. — Хм, я что-то должна вам за потраченное время?

Я начала рыться в сумочке.

— Нет, — резко ответила она. Потом ее голос смягчился и она сказала, — Все что я попрошу это напиши свое имя на этих картах, и положи на тарелку.

— Таким образом я могу прислать тебе хорошие пожелания в своих молитвах. Она кивнула на стопку карточек на столе возле моего кресла. Я нацарапала свое имя на карточке и наклонилась чтобы опустить ее в тарелку. И замерла.

На дне тарелки была нарисована пирамида, заключенная в круг. Пирамида была окружена пламенем. Я повернулась так, чтобы видеть старую женщину сидящую неподвижно, пристально смотрящую на меня с приподнятой бровью. Выжидая.

Я сунула руку в мою рубашку, вытащила кулон, и держала сигнум так чтобы она могла его видеть.

Она с секунду сидела пораженная, а затем поглядела мне в лицо.

— Ну, если бы ты сразу мне его показала, то мне бы не пришлось изображать весь этот фарс, моя дорогая, — сказала она, выражение её лица изменилось от отстраненного и профессионального до сочувственного и дружеского. — Добро пожаловать маленькая сестрица.

Такое ощущение, что вокруг моей головы разом загудели дюжина пчел, и я рухнула обратно в кресло. Поверить не могла: Это что всё взаправду?

— Ты в порядке, моя сладкая? — сказала она, выглядя обеспокоенной, и поспешила к буфету, где налила мне стакан воды из кувшина. Она поставила стакан на столик рядом со мной, а затем снова села.

— Да, — сказала я чуть более громче, мой голос звучал странно для моих все еще звенящих ушей. — Да, я в порядке, я просто…я так удивлена что вы в сомом деле…, — я не знала что еще сказать, так что я просто стояла и ждала.

— Ха! Да, я «в самом деле», или вернее моя семья. Хотя я никогда никого не консультировала на предмет ревенентов. Последний раз один из нас это делал несколько сотен лет назад. Так что это на самом деле, очень волнительно для меня. — Её глаза сверкнули, как бы в доказательство её слов. — Ты должно быть нашла обе книги?

— Гм, да. Откуда Вы узнали?

— Ах, да у нас тут возникла одна проблемка, еще в восемнадцатом веке. Кое-кто из злодеев — они нумами зовутся — заполучили себе одну из книг и пришли, чтобы найти нас. Довольно неприятный случай. Потому мой предок завладел книгой и выследил других дворян, владеющих копией. Он чуть слегка поработал над манускриптом, чтобы нас стало невозможно найти. У нас свои цели, — она горделиво хихикнула. — У тебя случайно нет при себе этих книг, не так ли?

— Нет, — призналась я.

— Какая жалость. Я бы с удовольствием взглянула на них. Всё, что у меня есть, это рукописная копию, которую сделал мой предок. Мы не смогли сохранить точные оригиналы. Что было бы немного контрпродуктивным [11], не так ли?

— Хм, да, — сказала я, усиленно стараясь чтобы мои мысли двигались также быстро, как и она выбрасывает новую информацию.

— Итак, скажи-ка мне… — Она подождала.

— Кейт. Кейт Мерсьер.

— Расскажи мне Кейт Мерсьер что ты хочешь спросить меня? Она произнесла эти слова, как будто это была формула, которой ей было сказано следовать.

— Я… я влюблена. В ревенента.

Лицо женщины вздрогнуло: — О, моя дорогая.

Её жалостливый взгляд только укрепил мою решимость.

— Он все еще молод. Он всего восемьдесят пять лет как ревенент. Так что принуждение к частой смерти все еще очень сильно. Я люблю его. Но я не достаточно сильна, чтобы остаться с тем, кто умирает ужасной смертью…снова и снова.

— Очень немногие смогли бы, моя дорогая. До тех пор, пока ты не научишься все принимать так близко к сердцу, это будет ужасно драматичная жизнь для тебя. А если бы ты достигла успеха в очерствении своих эмоций, то не была такой чувствительной девушкой к нынешнему моменту — влюбленной девушкой.

Я молча поблагодарила её за понимание.

— Я ищу способ облегчить его страдания, которое он испытывает из-за сопротивление смерти. Так, чтобы он смог дольше продержаться. Возможно, на время моей жизни, — сказала я, по у меня в мозгу свербили другие слова, Пока я не умру. — Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня.

— Я понимаю, — сказала она, вздохнув. — Но я должна сказать тебе, что у меня нет никаких мистических способов лечения. Нет бутылей с целебной мазью или зельем, спрятанных в шкафу. Как ты помнишь, парень в той истории так и не заставил сотворить подобное моего предка. Но после того, как история была передана нам, одаренные в моей семье, на протяжении веков, записывали свои мысли по этому и другим вопросам.

— Мне придется найти мои записи, Кейт, чтобы посмотреть, что я могу придумать. Есть вещи, которые я знаю о ревенантах. Секреты, которые мне доверили. Но ни один из них не содержит решения твоей конкретной проблемы. Ты выбрала трудный путь, и я не завидую тебе в этом. Но я сделаю все возможное, чтобы найти хоть что-то, чтобы облегчить страдания — для вас обоих.

Она встала и направилась к двери.

— Давай спустимся вниз, — сказала она.

Я последовала за ней вниз, в магазин, где мы резко остановились, увидев развернувшуюся перед нами картину.

Жуль стоял в центре комнаты, кончик его обнаженного меча упирался в грудь человека с очками-бутылочными донышками, который выглядел так, будто сжался на фут под яростным взглядом ревенанта.

— Я-я не знаю о чем вы говорите, — мужчину трясло, — здесь никого нет кроме меня.