Драконы на каникулах - Дубровный Анатолий Викторович. Страница 94

— Что же делать? — рассуждал Уругышак. — Султан нам не поможет, он запрется в своих городах, как уже не раз было. Возможно, его армия и маги смогут отбить нападение…

Уртымарк скептически хмыкнул:

— Какие у него маги? Несколько десятков, не больше, он же на нас полагается, думает, мы прикроем. Ты прав, он укроется за стенами, а это значит, нам он не поможет. Будет ждать, надеяться, что Таренгийская орда уйдет.

— Боюсь, что нет. Лазутчики сообщают: это не простой набег — идет вся орда! Степь у гор скудна, но последние годы были обильны на дождь, вот и расплодились стада, да и детей у восточных орков стало много. Матери не хотят, чтоб те, кто родился, умерли, когда это благодатное время закончится, а по всем признакам следующее десятилетие будет засушливым. Да и султан, затеяв прошлогодний поход, с одной стороны, способствовал объединению орков Таренги, а с другой — показал свою слабость… Сам понимаешь, этим нельзя не воспользоваться! Поднялась вся Таренга. Это не набег, идет вся орда! — повторил Уругышак.

Шаман не стал возражать своему вождю. То, что тот сказал, было очевидно — все три орды Оркании, даже если объединятся, не смогут противостоять оркам Таренги, ведь это был не набег, а переселение! Шаман вздохнул, его поддержал вождь. Если весь народ спасти нельзя, то хоть семьи… У обоих — и у вождя, и у шамана — младшие сыновья служили в гвардии заскийского султана. Оба они жили в казарме сарламов, но для них не будет большим затруднением снять или даже купить несколько домов в Яфре, чтоб разместить своих родственников. Пусть хоть семьи спасутся, сам же Уругышак возглавит своих воинов, даже если это будет его последний бой. Вождь должен быть со своим народом. Видно, об этом же подумал и Уртымарк, потому как его очередной вздох был так же мрачен, как и вздох вождя. Верховный шаман тоже должен разделить судьбу своего народа.

Вождь и шаман понимающе переглянулись. О семьях не было сказано ни единого слова, но оба орка друг друга прекрасно поняли. За городскими стенами оставался хоть какой-то шанс. Даже если орда не уйдет и султанат падет, то город какое-то время продержится, а там и желание грабить и убивать у захватчиков если не пропадет, то убавится. Возможно, и часть орков Оркании выживет — уйдет в пустыню или вольется в ряды завоевателей — это наиболее удачливые.

Вождь и шаман глядели на степь с холма, на котором стояли, и думали. Слабый ветерок нес запахи, присущие только степи, высокая трава колыхалась, подобно морским волнам. Седые пряди ковыля дополняли это сходство, появляясь и исчезая в этом зеленом море, словно белые барашки на верхушках волн. Оба орка снова вздохнули. Доведется ли им еще когда-нибудь вот так любоваться родной степью?

— Ага! — раздалось за их спинами, а потом тот же голос вежливо поздоровался: — Мир вам и долгих лет жизни!

Оба — и вождь, и шаман — резко развернулись. Они не слышали, как подошел обладатель этого звонкого, но в то же время хрипловатого голоса. К орку в степи подкрасться незамеченным невозможно, но этот обладатель рыжей копны волос… И не только он. За его спиной стояли младшие сыновья Уругышака и Уртымарка, которые должны были быть в Яфре, ведь они служили в гвардии султана. Оба орка возвышались, подобно башням, над маленькой и худенькой фигуркой поздоровавшегося. Это был не орк, хотя поздоровался он на орочьем, причем на южном диалекте, без всякого акцента. Если вождь в первые секунды растерялся, то шаман сразу повалился ниц.

— Встань, — сказал рыжий, смутившийся от такого проявления чувств старым орком.

— Не смею, о Арыамарра! — прошептал Уртымарк, но прошептал так, чтобы его услышали.

— Ага, хитрый, — усмехнулась рыжая Арыамарра. — Что-то хочешь.

— О Арыамаара! Небо услышало нас! — тоже, по примеру шамана, повалился на землю Уругышак. — Оно не оставило своих детей! В час испытаний… Когда на нас надвигается беда, ты пришла, чтобы спасти нас!

— Так, — стала серьезной маленькая Арыамарра. — Пожалуйста, поподробнее о той беде, что на вас надвигается.

— О, Арыамарра! Разве ты не знаешь?..

— Чего? — удивилась рыжая девочка. То, что «Говорящая с богами» столь юна, несколько удивило старых орков, но только чуть-чуть, все-таки небу виднее, какой должна быть присланная им представительница. А рыжая вопросительно посмотрела на своих сопровождающих. Те в ответ недоуменно пожали плечами. Такая реакция сыновей несколько удивила вождя и шамана, все-таки перед Арыамаррой следует вести себя максимально почтительно.

— Так. — Рыжая небожительница села прямо на землю, подвернув под себя по-орочьи ноги, и скомандовала: — Встать, ага, теперь сесть и подробно рассказать, ну! Я кому говорю?! Уршурым, ну скажи им!

Молодой орк, к которому повернулась девочка, произнес:

— Отец и ты, шаман, встаньте, Листик не любит, когда перед ней вот так… Встаньте и расскажите, что вас так обеспокоило?

— Ага, — произнес второй орк, только сейчас старые орки увидели, что у него подбит глаз и большая шишка на лбу. Он потер шишку на голове и хмыкнул: — Не надо перед Листиком падать ниц, она сама кого хочешь уронит, да так, что потом встать трудно!

— Сам виноват, — хихикнула маленькая Арыамарра. — Нечего было поддаваться. Вон Уршурым честно дрался, а ты только сделал вид, что сопротивляешься, вот и не успел сгруппироваться.

— Так Уршурым с Милисентой боролся, — возразил орк. — А я не смею…

— Опять! Я же тебе приказала сопротивляться, а ты не выполнил приказа Арыамарры, вот и получил ногой! Уршурым потом со мной дрался — и ничего!

Старые орки, уже севшие на землю, ошарашенно смотрели на своих сыновей. Они посмели поднять руку на Арыамарру и до сих пор живы?! Она их не покарала?! Как такое может быть? Видно, Уршурым понял, что думают старшие, и пояснил:

— Листик попросила показать приемы нашей борьбы без оружия, она и ее сестра. А Арташрык начал поддаваться, вот она его ногой и…

— Ногой?! — пораженно произнес шаман, глядя на своего сына.

— Листик?! — не менее ошарашенно произнес шаман. Называть «Говорящую» по имени?! При этом не воздавая ей соответствующих почестей и не вознося положенную хвалу?!

— Ага! — подтвердила девочка. — Удар из подскока с разворотом, он должен был блок поставить, а он свой глаз подставил! Хорошо, что я поменяла направление удара, а то бы шишкой на лбу и синяком под глазом не отделался. И называть меня по имени — «Листик», понятно?! А если хотите с почестями, то «ваше высочество» или «принцесса», вот!

— О-о-о! — протянули оба старых орка, с благоговением глядя на синяк Арташрыка, словно это был высший орден.

— Ага. — Листик усмехнулась и оценивающе посмотрела на вождя и шамана, словно прикидывая, куда и какого размера им поставить наградные синяки, но, видно, решила, что они еще недостойны таких отличий. Девочка улыбнулась и скомандовала: — Рассказывайте коротко, но подробно, что там у вас случилось?

— Значит, большое переселение, — задумчиво произнесла Милисента.

— Ага! — подтвердила Листик.

В кают-компании «Колдуньи» внимательно выслушали рассказ девочки, вернее, пересказ того, что она узнала от орков. Кроме тех, кто обычно собирался к ужину, в большом салоне корабля находились два орка из степи — Уршурым и Арташрык. В качестве консультанта пригласили Ыраламыра, боцмана «Колдуньи», он как раз и был из орков Таренги. Теперь все требовательно смотрели на него. Ыраламыр немного смутился от такого внимания, потом развел руками: мол, очень давно покинул родные места и теперь совершенно не в курсе, что там могло такого произойти, что все племена снялись с насиженных мест. — Ужасные чудовища прилетели и теперь грозятся всех съесть! — сделав страшные глаза, гулким голосом произнесла Листик.

Когда на нее обратились взоры всех присутствующих, девочка, взъерошив волосы, скорчила рожицу, изображая одно из этих чудовищ. Эльфийки захихикали, а Милисента осуждающе покачала головой:

— Я знаю только одно ужасное чудовище, которое может много съесть, но оно к оркам не полетит, у них мороженого нет.