Поцелуй ночи (ЛП) - Кеньон Шеррилин. Страница 23

Добрым.

Это уж слишком, спрашивать его о ее народе. Он не был тем, о ком она мечтала. Во пло-ти он был ужасен. Ужасен!

Девушка окинула взглядом клуб. Столы были перевернуты, а Катагари пытались привес-ти все в порядок.

В какой же кошмар превратился вечер.

— Эй, — сказала Кэт, — пошли домой, пока эти Даймоны не вернулись.

Да, ей хотелось домой. Ей хотелось забыть, что этот вечер вообще был, и Вульф приходил к ней…

Если он считал, что Спати слишком круто с ним обошлись, он еще не видел настоящего «круто»!

Страйкер оставил своих людей в зале и отправился к Аполлими. Он единственный из всех Спати был допущен к ее особе.

Ее крепость была самым грандиозным сооружением во всем Калосисе. Черный мрамор блестел в сумерках, окутывающих их загробный мир. Изнутри вход в крепость охраняла пара злобных цередонов — существ с головой собаки, телом дракона и хвостом скорпиона. Они оскалились на Страйкера, но остались на месте. Они давно уразумели, что Страйкер был одним из четверых, кому дозволялось находиться рядом с их Госпожой.

Он обнаружил мать в гостиной. Двое ее демонов Шаронте расположились по обе стороны ее дивана. Кседрикс, ее личный страж, стоял справа. Кожа его была темно-синей, глаза переливались желтым. Черные рога торчали из его синих волос, за спиной ярко-красные крылья. Он стоял, не шевелясь, одна рука рядом с плечом Разрушительницы.

Второй демон отличался меньшей комплекцией. Но по какой-то причине мать благоволила к Сабине. Ее длинные зеленые волосы гармонировали с желтой кожей. Глаза были того же цвета, что и волосы, а рога и крылья — глубочайшего оттенка оранжевого.

Демоны внимательно оглядели его, но не двинулись с места и не произнесли ни слова, пока его мать витала где-то в своих мыслях.

Распахнутые окна выходили в сад, где росли лишь черные цветы — память о его умершем брате. Второй сын Разрушительницы погиб века назад, но по сей день мать его оплакивала.

Но также она радовалась тому, что Страйкер продолжал жить.

Ее длинные серебристые волосы совершенными локонами окружали ее лицо. И хотя он была старше, чем само время, выглядела прекрасной молодой женщиной лет двадцати пяти. Ее черное полупрозрачное платье сливалось с обивкой дивана, и было сложно определить, где заканчивалось платье, и где начинался диван.

Она сидела, не шевелясь, и смотрела в окно, держа на коленях черную подушечку.

— Они пытаются освободить меня.

Страйкер приостановился при ее словах.

— Кто?

— Эти глупые греки. Они считают, что в благодарность я буду на их стороне.

Она горестно рассмеялась.

Страйкер криво усмехнулся при этой мысли. Мать ненавидела греческий пантеон всеми фибрами своей души.

— Им удалось?

— Нет. Электи их остановит. Как всегда, — она повернула голову и взглянула на него.

Ее бледные, бледные глаза были бесцветны. Лед сверкал на ее ресницах, прозрачная кожа переливалась, придавая ее облику хрупкость и утонченность. Но в Разрушительнице не могло быть ни капли хрупкости.

Она была именно именно тем, что означало ее имя. Разрушением. Она предала смерти всю свою семью, и они никогда не смогут вернуться назад.

Сила ее была абсолютной. И лишь предательство послужило причиной того, что она сидит теперь, запертая в Калосисе, откуда может лишь наблюдать за миром смертных, но не участвовать в его жизни. Страйкер и его окружение могли использовать порталы, чтобы покидать свое обиталище, но она не могла.

Пока не будет сломана печать на Атлантиде. Страйкер же понятия не имел, как это сделать. Аполлими никогда ему этого не показывала.

— Почему вы не убили Наследницу? — спросила она.

— Абадонна открыла портал.

И снова мать замерла, будто была ненастоящей. Через несколько секунд она рассмеялась. Звук был мягким и нежным, разносясь по воздуху музыкой.

— Великолепно, Артемида, — заявила она громко. — Ты учишься. Но это не спасет ни тебя, ни твоего паршивого братца, которого ты оберегаешь.

Аполлими поднялась с кушетки и шагнула к Страйкеру.

— Ты не пострадал, м’гиос?

Всякий раз его окутывало тепло, когда она обращалась к нему, как к сыну.

— Нет.

Кседрикс склонился к Разрушительнице и прошептал ей что-то на ухо.

— Нет, — громко сказала она. — Абадонна неприкасаема. Она изменила свои предпочтения, но я не буду пользоваться ее добротой, в отличие от некой богини. Она невиновна, и я не собираюсь ее за это наказывать.

Разрушительница легонько стукнула себя по щеке двумя пальцами.

— Вопрос в том, что задумала эта сучка Артемида?

Она прикрыла глаза.

— Катра, — выдохнула она, призывая Абадонну.

Через несколько секунд Аполлими разочаровано фыркнула.

— Отказывается отвечать… Что ж, — Страйкер знал, что такой голос, как у Аполлими, может покинуть их пределы, и Катра его услышит, — защищай Артемиду и наследницу Аполлона, если должна. Но знай, тебе не остановить меня. И никому.

Она снова повернулась к Страйкеру.

— Нам следует разлучить Катру с Наследницей.

— Каким образом? Если Абадонна продолжит открывать портал, мы бессильны. Тебе известно, что мы должны проходить сквозь него, как только он открывается.

Разрушительница снова рассмеялась.

— Жизнь — это шахматы, Страйкериус, разве ты не усвоил это давным-давно? Как только ты делаешь ход, чтобы защитить пешки, ты оставляешь королеву без защиты от нападения.

— В смысле?

— Абадонна не может быть везде. Если ты не можешь достать Наследницу, атакуй кого-то, о ком заботится Абадонна.

— Я так надеялся, что ты это скажешь, — улыбнулся Страйкер.

Глава 6

Кассандра так разозлилась, что не знала, что ей делать. Хотя нет. Она знала. Но это означало, что Вульф будет в ее комнате, связанный, а в руках у нее огромный веник, которым она бы смогла его поколотить.

А еще лучше — палка с шипами!

К несчастью, понадобится кто-то посолидней, чем они с Кэт, чтобы скрутить этого несносного типа.

Пока Кэт везла их в сторону дома, Кассандра разрывалась между криком и желанием обругать придурка, у которого милосердия было ни на грош.

Она и не осознавала, как сильно открылась Вульфу в своих снах. Как много себя ему отдала. Она не была той женщиной, что доверялась первому встречному, а тем более всем подряд. Она радостно приняла его всем телом и душой.

И больше того…

Она прервала свою безмолвную тираду, пока в голове крутились мысли.

Погодите-ка…

Он же тоже помнил их сны.

Он обвинил ее в том, что она…

— И почему я об этом не подумала, пока мы были в клубе? — вслух задала вопрос Кассандра.

— Не подумала о чем?

Она посмотрела на Кэт, на лицо которой падал свет от приборной панели.

— Слышала, что Вульф сказал в баре? Он помнил меня по своим снам, а я помню его по своим. Могут наши сны быть реальностью?

— Вульф был в баре? — нахмурилась Кэт. — Темный Охотник, который тебе снился, был там сегодня вечером? Когда?

— Разве ты его не видела? — парировала Кассандра. — Он подошел прямо к нам после драки и наехал на меня за то, что я — Апполит.

— Единственный, кто к нам подходил — это Даймон.

Кассандра было открыла рот, чтобы опровергнуть ее, но потом вспомнила, что Вульф рассказывал ей, что люди его забывают. Ну и ну! Чтобы то ни было, но ее охранница тоже его забыла.

— Окей, — сказала она, делая еще одну попытку. Забудь, что Вульф там был, и давай вернемся к другому вопросу. Не думаешь, что мои сны реальны? Может замещенное сознание или что-то типа этого?

Кэт фыркнула.

— Пять лет назад я считала, что вампиров не существует. Ты меня разубедила. Милая, с твоей-то чокнутой жизнью, я бы сказала, возможно все.

Вот уж правда.

— Да, но я никогда не слышала, чтобы кто-то был на это способен.

— Не знаю. Помнишь, что мы сегодня утром прочитали в инете о Темных Охотниках? Они могут проникать в сны. Думаешь, они могли сотворить нечто подобное?