Меченый - Горъ Василий. Страница 24
– Проклянет же, – еле слышно прошептал тот, у двери. И снова вытер лоб рукавом.
– С нами – Бог-Отец, – ухмыльнулся один из мечников. А остальные согласно кивнули.
«Братья во Свете? – удивленно подумал я. – Да нет, не может быть!»
Потом сбросил с плеча обе котомки, еще раз оценил высоту потолка и поморщился – для нормальной работы посохом он был низковат. А выходить с одним чеканом против трех мечей было самоубийством.
– Назад… В коридор… – прошипел я и, не дожидаясь, пока мечники рванут в атаку, метнулся к леди Мэйнарии. Чтобы подтолкнуть ее к двери. И увидел ее лицо – напряженное, без единой кровинки.
«Прислушивается к крикам той несчастной, которую насилуют на улице», – мелькнуло в голове.
Подхватил ее на руки. При этом едва не потеряв посох. Сорвался с места. Влетел в дверной проем и через два шага упал плашмя. Здорово ударившись предплечьями. И чуть не раздавив ее милость своим телом.
Удар пяткой назад в падении пришелся туда, куда я рассчитывал – в колено тому, кто вбежал в коридор следом за мной и пытался рубануть меня по спине.
Хрустнуло.
Я тут же перекатился на левый бок, выхватил из перевязи метательный клинок и вскинул руку.
Вовремя – орущий от боли брат во Свете как раз начал клониться вперед. И подставил глазницу под удар.
«Достал…» – отрешенно отметил я, разжал пальцы и изо всех сил толкнул ее милость в плечо и бедро.
Успел – она откатилась к противоположной стене. А на то место, где она только что лежала, рухнуло тело мечника.
– Весло-о-о!!! – в два голоса заревели его товарищи. – Тва-а-арь!!!
Усмехнулся. Перетек на колено… и, не вставая на ноги, скользнул вперед-влево. Пропуская над правым плечом меч, нацеленный мне в горло.
– Правая рука захватывает запястье. Левая – бьет снизу, под локоть. Учти, рывок правой на себя и удар левой должны следовать друг за другом. И быть очень быстрыми и мощными. Иначе противник успеет напрячь руку и не даст ее сломать. Понял?
– Да, Роланд…
– Пробуй. Когда получится – почувствуешь…
Локоть сухо хрустнул. Меч, вывалившийся из ослабевших пальцев, только-только устремился к полу. А пальцы моей левой руки, продолжившие движение из-под десницы второго атакующего, уже воткнулись в его глазницы.
Я чуть запоздало почувствовал ощущение правильности выполненного движения и мысленно вздохнул: Круча мог бы мной гордиться. Если бы дожил до этого дня.
– Ко-о-от!!!
«Значит, третий – Череп», – мелькнуло на краю сознания.
Потом я вскочил, ушел от серии атак в горло, колено и в пах, сорвал с пояса чекан… и полетел на пол. Пытаясь понять, что меня ударило в плечо, и уворачиваясь от удара коленом в лицо…
Левая рука, которой я пытался опереться об пол, обессиленно подогнулась, я шарахнулся лбом о сапог того, кто умер первым, и… почувствовал боль…
– Я его подстрелил! Добива-а-ай!!!
«Сзади… Арбалетчик… – мелькнуло в голове. А потом мои губы сами собой прошептали: – Элмао-коити-нарр…»
Падающий на голову меч ощутимо замедлился. И я, почувствовав, что могу успеть уйти от удара, прыгнул вперед прямо с четверенек.
Перед глазами мелькнула рукоять выпавшего из руки чекана, сапог все еще бьющегося в агонии «первого» и, наконец, наголенник Черепа.
Пальцы правой руки сомкнулись на щиколотке, правое плечо врубилось в колено и продолжило движение дальше.
Воин опрокидывался назад слишком медленно – я успел выхватить из перевязи еще один метательный нож, вогнать его ему между ног и скрутить корпус, уходя от возможного удара сзади. Оказалось, последнее движение было лишним – арбалетчик, простреливший мне плечо, еще только начал тянуться за мечом.
Я тут же вскочил на ноги, подхватил с пола чекан, прыгнул к нему и вбил клюв за левую ключицу. Потом рванул оружие на себя, выламывая кость и разрывая сердечную жилу, и на всякий случай сместился в сторону.
Силы, ниспосланной мне Благословением Двуликого, было много. Даже очень – при желании я мог бы, наверное, вскинуть на плечи коня или забросить взрослого мужика на крышу сарая. Только я не обольщался. Вернее, помнил, что каждое движение, которое я делал в этом состоянии, выжигало меня изнутри.
«Еще немного…» – пообещал себе я, убедился, что все четыре моих противника мертвы, кинул взгляд на баронессу и, наткнувшись на ее взгляд, попробовал успокоить:
– Все будет хорошо…
Ее милость равнодушно пожала плечами и попыталась вытащить руку из-под трупа.
Я пинком откатил тело к стене, помог ей встать, потом подобрал метательные ножи, поднял с пола посох и, почувствовав движение, повернул голову к двери, ведущей в белый зал.
Оранжевый – тот, который собирался «стоять тут» и который позвал эту троицу – вытаращенными глазами оглядывал коридор. Наткнувшись на мой взгляд, он изо всех сил захлопнул дверь и исчез.
Я криво усмехнулся, потом вспомнил о своей ране и осторожно прикоснулся к плечу.
Мне повезло. Да еще как – арбалетный болт, выпущенный практически в упор, пробил мышцу над ключицей. Насквозь. И улетел дальше, не задев ни одного крупного сосуда.
Работать левой рукой я, конечно же, не мог, но при должном лечении и покое рана должна была зажить через три-четыре десятины. Без каких-либо последствий.
Ее милость, которая, как все дворянки, обязана была разбираться во врачевании, видимо, пришла к такому же выводу. Так как, мельком оглядев входное и выходное отверстия, принялась оттирать со своих брюк пятно крови.
Решив, что перевязать такую рану можно будет и потом, я скользнул к двери в белый зал, толкнул ее от себя и… услышал далекие крики:
– Подпирайте двери! Быстрее!!!
– Эй, ты!! Тащи оглоблю, живо!!!
– Окна, окна не забудьте!
– Сена сюда, ну-у-у!!!
Я закрыл глаза и провалился в прошлое.
– Еще сена, Осип! А то крыльцо все никак не займется…
– Как прикажете, ваша светлость!
– И прикажи принести вина – горло пересохло… – Мужчина, стоящий ко мне спиной, поворачивается, и я еле сдерживаю крик: это Ареник Тьюварр, младший сын графа Виллефорда! А мужчина рядом с ним – его телохранитель Воха Селезень!!!
– Этого не может быть… – шепчу я и прокусываю себе губу.
Ни наследник нашего сюзерена, ни его тень не пропадают, а наоборот, становятся даже четче. И я вдруг понимаю, что все происходящее – не сон.
– Не дергайся, сынок… – еле слышно шепчут на ухо. – Если хочешь жить.
Не понимаю. Ни единого слова. Но слышу в голосе участие. Поэтому перестаю рваться и так же тихо спрашиваю:
– Где Ларка… и мама?
Молчание… Долгое-долгое… Потом тяжелый вздох и шепот. От которого у меня останавливается сердце:
– Там. Внутри…
– За что?!
Это – не я. Это мои губы. Сами по себе… А я поворачиваю голову и смотрю, как стоит тот, кто меня держит.
Коренастый воин в цветах рода Тьюваров виновато отводит взгляд. Я кривлю губы в страшной усмешке и… бью. Между ног. Пяткой. Изо всех сил.
С шеи и правого запястья соскальзывают железные пальцы. Над ухом раздается стон. А потом пропадает в гудении пламени… Пламени, в котором сгорает моя семья.
Делаю шаг… потом второй… Стряхиваю с плеч навалившуюся тяжесть… Не глядя, отмахиваюсь засапожником… Ощущаю, как вздрагивает чье-то тело, прыгаю в огонь и подныриваю под пылающую балку.
По ноздрям шибает жутким запахом горящего мяса, а из сполохов пламени раздается спокойный голос:
– Нас сожгут…
Этого голоса в прошлом НЕ БЫЛО! Я непонимающе вытаращил глаза и вернулся в реальность. К леди Мэйнарии, трупам под ногами и воплям, доносящимся со двора.
Прислушался к своим ощущениям. Пошевелил левой рукой. Потом ухмыльнулся и отрицательно помотал головой:
– Не сожгут. Обещаю…
Глава 15
Баронесса Мэйнария д’Атерн
Седьмой день четвертой десятины второго лиственя
В маленькой комнатке, в которой хозяин постоялого двора хранил кухонную утварь, было тихо и спокойно. Здесь пахло пылью, соленьями и копченостями. Казалось, что стоит прикрыть глаза – и окружающий мир исчезнет, оставив меня наедине с кувшином вина и даруемым этим напитком забвением.