Цена жизни (СИ) - Лик Анастасия Владимировна. Страница 25

   - В гости хочу зайти. Проводите меня?

   - Конечно, - довольно усмехнулся Тирей этой странной просьбе и махнул рукой, предлагая идти за ним.

   Через пять минут Лина уже заходила в лавку пекаря.

   Уже знакомый девушке мужчина, стоящий у больших лотков с хлебом и лепёшками поднял глаза и замер на месте. И только широкая улыбка, расползающаяся на его лице, говорила, что он очень рад неожиданной гостье.

   - Добрый день Антип, я вам не помешаю?

   - Ой, Лина, ну вы скажете тоже! - возмутился Тирей и негодующе покачал головой. - Как вы можете помешать?

   Антип, молча, соглашался с оружейником, и боялся даже слово сказать, подумывая, опуститься ли ему на колени перед женой царя, или уже не надо.

   - Ой, совсем забыла, - воскликнула Лина. - Я же так и не вернула вам лошадь.

   - Ничего страшного, - поспешил заверить девушку пекарь.

   - Как это ничего страшного? Солдат, отдай этому господину свою лошадь, - приказала она охраннику, стоявшему за спиной. - Вам подойдёт та, что стоит на улице?

   - Э... Но у меня была старая кобыла, а это породистый военный конь.

   - Ну давайте я вам другую куплю, если этот не нравится, - обиделась Лина и надула губы, показывая мужчинам своё недовольство. На что Тирей тихо засмеялся.

   - Лина, как вы себе это представляете? На военном обученном скакуне телегу возить?

   - Но я не знаю где та лошадь... И потом какая разница? Лошадь она и есть лошадь... Не нравится эта, продайте и купите ту, что нужна вам, - закончила она и скрестила руки на груди. - Чего? - возмущённо воскликнула Лина, глядя на улыбающихся мужчин.

   - Антип, а как у неё твоя кобыла оказалась? - спросил Тирей у пекаря.

   - Ну, там долгая история, - ответил он, замечая красноречивый взгляд девушки. Она всем своим видом показывала, что не желает это обсуждать.

   - Вообще-то я с другой целью пришла, - сказала она и улыбнулась, видя заинтересованные взгляды. - Ваш сын...

   Мужчина заметно напрягся.

   - Тирсей? - осторожно спросил он.

   - Тот, что во Фракии, я не знаю как его зовут. Ой, не переживайте, - поспешила добавить Лина, заметив, как побелел Антип. - Я всего лишь хотела сказать, что он жив и скоро вернётся.

   - Я так понимаю, нам не стоит спрашивать, откуда вы узнали об этом? - тихо спросил Тирей.

   - Вы совершенно правы, - Лина обворожительно улыбнулась оружейнику. - Кстати, у меня закончились сюрикены, Тирей, сделаете мне несколько штук?

   - Конечно, для вас, всё что угодно, госпожа. Только до меня дошли слухи, что вы делаете ножи у другого оружейника, - сказал он и попытался сделать обиженное лицо, но получалось плохо. Широкая улыбка всё портила.

   - Ну он не оружейник совсем, - засмеялась Лина, понимая, о чём говорит Тирей. Отец Юлиана был прекрасным кузнецом, но оружия делал мало, и она однажды увидела у него нож, маленький и, в общем-то, ничем непримечательный, но он почему-то понравился ей. И теперь она постоянно просила сделать ещё, так как постоянно теряла их.

   - Кириан кузнец, и те ножи даже оружием назвать нельзя, и к тому же они всё время куда-то деваются. Так что можете быть уверенны, что я вам верна. Ой, Антип, я наверно всех клиентов распугиваю, - Лина вдруг вспомнила, что вообще-то находится в лавке пекаря, и ему нужно работать.

   - Нет, нет, что вы! - испуганно воскликнул мужчина, как будто отходя ото сна. Он засмотрелся на жену царя, разговаривавшую с оружейником, словно со старым другом, да и то, как он ей отвечал, шокировало его. - Госпожа, если можно, у меня есть небольшая просьба... Я хотел прийти к вам в начале недели как полагается...

   - Говорите, что вы хотели.

   - Мой младший сын, Тирсей... Он хочет пройти обучение в Спарте, в новом лагере, о котором все говорят, но он не подходит по возрасту. Как я знаю принимают с семи лет.

   - Да, но будут ещё лагеря для юношей постарше, - ответила Лина. - Но, Антип, я вам советую очень хорошо подумать, прежде чем отдавать сына в этот лагерь. Конечно, если вы решите, я найду для него место, но подумайте, нужно ли вам это.

   - Я не понимаю... почему? - нахмурился мужчина и недоверчиво взглянул на девушку. Она говорила так, как будто эта служба была чем-то недостойным.

   - Антип, в этих лагерях солдаты проходят очень жестокое обучение, не жёсткое, а именно жестокое. Они делают из человека оружие. У этих людей больше никогда не будет нормальной жизни, и нет никакой гарантии, что он вернётся оттуда живым и невредимым. Это очень серьёзная проверка на прочность.

   - Но вы ведь прошли эту проверку, - очень тихо сказал пекарь, и Лина открыла рот, услышав эти слова.

   - Откуда информация?

   - Лина, об этом все знают, - Тирей ответил за Антипа и то, как изменилось лицо девушки, ему совсем не понравилось. Взгляд стал холодным, а губы сжались в тонкую полоску и начали чуть подрагивать. - Простите, я думал, что вы знали.

   - И что ещё говорят обо мне? - очень тихо спросила она.

   - Ну много чего, но не всему же нужно верить.

   - Так, ладно, я сама узнаю потом. На самом деле мне уже пора, столько дел... Антип, подумайте, если вы решитесь на это, то приходите в любое время, - сухо сказала Лина и вышла на улицу, закрыв за собой дверь. - Я приказала оставить лошадь, что не понятно солдат? Пешком прогуляешься, ничего страшного, - услышали мужчины через секунду.

   - Удивительная женщина, - ухмыльнулся Тирей, смотря на дверь, за которой скрылась Лина. - Как ты с ней познакомился?

   - Она ходила по Агоре, когда сжигали мёртвых. А потом я увидел её на ступенях храма Афины... О боги, она так плакала, я словно чувствовал её боль, боль за каждого убитого в этом сражении.

   - Лина плакала? - не поверил своим ушам оружейник и изумлённо уставился на Антипа. - Мне говорили, что она никогда не плачет, и даже Максимилиан не видел её слёз.

   - Лина во всём винит себя, думает, что это она виновата во всех смертях и в том, что часть города разрушена. Но это же не так, это вина Максимилиана.

   - Даже не думай об этом. Лина убьёт тебя, если узнает, что ты считаешь её мужа виноватым, - строго сказал Тирей и пекарь нервно сглотнул, понимая, что тот не шутит.

    Спустя один месяц и десять дней

   Небольшой флот из пятнадцати военных кораблей двигались вдоль берегов Аттики. Ещё немного и должен показаться порт Пирея. Максимилиан гнал корабли, выжимая из них всё что можно, желая как можно быстрее оказаться дома. Солнце взошло уже давно, и как раз к полудню они должны будут пристать к берегу.

   Идти на лошадях из Фракии было слишком долго, и поэтому царь Греции решил добраться до Пеллы и уже на македонских кораблях плыть в Афины. Да и сам Валерий желал поскорей отвезти Алкмену с ребёнком к себе в Македонию.

   Когда он узнал о нападении римлян, он побелел и от гнева и от страха за свою жену. Да уж, он привёз её к Максимилиану думая, что рядом с подругой и ей будет не так скучно как одной в Пелле, и безопасней, а тут это нападение. Лина была увлечена рассказом, и не заметила, но македонец был близок к тому, чтобы сорваться с места в туже секунду и бежать в Афины, удостовериться, что с Алкменой всё в порядке.

   "Надеюсь, он не уедет в тот же день, и даст посмотреть на маленькую малышку". Максимилиан улыбнулся, своим мыслям. Интересно, какая она, наверно совсем крошечная...

   Показался берег Афин, и улыбка тут же исчезла с лица полководца, а в груди больно сжалось сердце. О боги, это было чудовищно. Конечно, Лина говорила, что Пирей уничтожен, но Максимилиан думал, что хоть что-то осталось, но сейчас он видел перед собой, только развалены и наспех склоченную пристань, у которой стояло пара торговых кораблей. Чуть в стороне строили склады и восстанавливали здания. Он присмотрелся и нахмурил брови... Такое ощущение, что порт не просто был разрушен, он был сожжён. Но почему?