Стенка на стенку - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 74

– Нет, – сквозь зубы процедил он. – А вы что, следили за ним?

– Мы следили за белой «вольво», – разоткровенничался следак. Он уже потерял интерес к антиквариату и занялся изучением Филата.

– У меня для вас имеется еще одна новость…

– Нельзя ли все новости узнать сразу? – огрызнулся Филат.

– Есть основания полагать, что одновременно с Глебом исчез и Красный.

Надеюсь, такого знаете?

– Предположим.

– Он же ходит без охраны, бравирует… Так вот, недалеко от казино «Олимпия» его ударили по голове, а потом затолкали в какую-то машину. К сожалению" очевидцы не запомнили номера автомобиля.

– И что вы хотите от меня, майор? – Филат еле сдерживался, чтобы не врезать следаку по наглой физиономии.

– Против кого вы играете? В данной ситуации я ваш партнер: нужно спасти девушку и вашего человека. Назовите имя: если вы этого не скажете сейчас, завтра может быть поздно. Обещаю, что это останется между нами.

– Горбатого лепишь к стенке, майор! Не надо меня охаживать. Не понимаю, о чем базар.

– Значит, не договоримся?

– Выходит, так, майор.

– Ну как знаете. Смотрите, чтобы в следующий раз самому не оказаться в багажнике.

– Не понял…

Жарков пристально посмотрел Филату в глаза.

– Дело в том, что ваш шофер час назад найден мертвым… В багажнике старой «Волги». Ее угнали пару дней назад. Теперь мы можем ожидать еще один труп… Не догадываетесь чей?

– Чей же?

– Труп Леши Краснова. – Оперативник взялся за ручку двери и вышел за порог. На прощание обернулся. – У меня такое чувство, что мы с вами еще встретимся… Кстати, хотел вас спросить, вам не знаком некий господин по фамилии Гаврилов?

– Порожняк гоняем, майор, – усмехнулся Филат. – Гавриловых по всему Питеру не одна тысяча наберется.

– Так-то оно так, но ведь далеко не каждый из них является сыном Антона Лавровича Гаврилова. И не каждый из них покупает контрольный пакет акций «Балторгфлота»! Ну, укрепляйте здоровье. Роман Иванович!

И Жарков аккуратно прихлопнул за собой дверь.

ЧАСТЬ V

Глава 40

В этот раз Герасим Герасимович Львов позвонил Михалычу сам. Подобное случалось крайне редко, а значит, дело было спешное.

Встретиться договорились в парке Северного речного вокзала. Место во всех отношениях было удачным: несмотря на близость Ленинградского шоссе, здесь было малолюдно, и можно было спокойно беседовать, совершенно не опасаясь чужих ушей.

Парк был почти диким, поросшим высокой, по пояс, травой и кустарником. В кронах лип вольготно чувствовало себя семейство воробьиных, и ближе к рассвету округа оглашалась соловьиной трелью. Единственное, что указывало здесь на присутствие цивилизации, так это лавочки, разбросанные хаотично в самых неожиданных и глухих местах, да еще тропинки, посыпанные мелким гравием.

Михалыч давно обратил внимание на то, что у отставного генерала была слабость к старым скверам. Точнее, через эту скрытую страстишку наглядно прорезалась его крестьянская натура, сызмальства привыкшая к соседству со всякой божьей тварью.

Генерал Львов уже сидел на лавочке, когда у входа в сквер появился Михалыч в сопровождении двух телохранителей. Герасим Герасимович с аппетитом втягивал в себя горьковатый дым импортной сигареты, как будто это был не табак, а настоянный на пчелином меду клевер.

Заприметив шедшего по тропинке Михалыча, он отшвырнул окурок и поднялся. Он как бы невзначай повел головой, но этого было вполне достаточно, чтобы донять, – парни, сидящие на соседней скамеечке и неторопливо распивающие по бутылочке пива, и молодая женщина у ограды в темных больших очках, монотонно качающая детскую коляску, и есть его безопасность. Нельзя было сказать, что Львов не доверял Михалычу, скорее всего, дело обстояло как раз наоборот, просто он привык именно к такому, заведенному много лет назад порядку.

Телохранители Михалыча предупредительно отстали и позволили старикам в теплом приветствии легонько похлопать друг друга по плечам. После чего они присели на скамейку.

– Ты не изменяешь местам встреч, – мягко улыбнулся Михалыч.

– Знаешь, просто очень люблю природу. Подышишь лесным дурманом, послушаешь голоса птах и как будто побывал на родной Смоленщине.

Михалыч знал о привычке генерала пускаться в словесные этюды. Порой Герасим мог говорить очень цветисто, длинно, и создавалось полнейшее впечатление, что он вызывает собеседника в сквер исключительно для того, чтобы разгрузить переполненную эмоциями душу.

Михалыч улыбнулся. По обыкновению, он готов был слушать излияния старинного приятеля и даже принял сочувствующую позу – отвел плечи назад до предела и слегка приподнял подбородок. Но генерал неожиданно повернул тему:

– Тебе не кажется, что наша беседа не прерывалась вовсе?

Старый вор насторожился:

– Есть такое дело. Но как бы там ни было, мне всегда приятно с тобой общаться.

Парни на соседней лавочке пили пивцо не спеша. С первого взгляда можно было подумать, что они только притрагивались губами к зеленоватым горлышкам бутылок. Питие им было явно не в кайф. Михалыч готов был поспорить, что напиток они поглощали безалкогольный.

– Возможно, я не стал бы отрывать тебя, дорогой мой Михалыч, от твоих воровских дел, но, судя по информации, которой я располагаю, твоему ближайшему другу грозит нешуточная опасность.

– Кому же?

Михалыч мгновенно ссутулился, понимая, что теперь бессмысленно принимать позу благодарного слушателя. Генерал говорил о серьезных вещах.

– Владиславу Геннадьевичу – вот кому!

– И от кого именно?

– От кого же еще? От органов внутренних дел! – Отставной генерал искренне удивлялся наивности старого приятеля. – От них, родимых.

Михалыч выглядел спокойным. Но сердце у него забилось испуганной птицей.

– Признаюсь, не ожидал этого. Выходит, неверно гласит пословица, что ворон ворону глаз не выклюет. У него, я полагал, там тылы надежные.

Герасим Герасимович пожал плечами.

– Ты, Михалыч, отстал от жизни. Времена меняются стремительно. Сегодня ты в фаворе, а завтра в жопе! Видал, как в Кремле смена караула происходит: р-раз рокировочка – и все новые лица! Так и в МВД. Сегодня одни на плаву, завтра – другие, и тех, прежних, топить начинают. Я так думаю, теперь в правоохранном ведомстве новые веяния начались. И всех ваших «тыловиков» разогнали. Словом, передай своему смотрящему… или как там его… что над его головой сгущаются тучи. И учти, Михалыч, я ведь это говорю тебе по дружбе, просто так. У меня тут никакого личного интереса нет.

– И ничего конкретного тебе не известно?

Герасим Герасимович хитро прищурился:

– Кое-что известно. Например, что охотничью лицензию выдали некоему бандиту Николаю Радченко по кличке Колян. Иначе – Глухарь. Эмвэдэшный кадр из Сибири.

– Колян? – встрепенулся Михалыч, припоминая недавний разговор с Варягом.

Точно: Владислав тогда упоминал эту кличку и спрашивал у него, не слыхал ли о таком. В ту пору Михалыч не слыхал…

– Спасибо, Герасим. Это важно. Ты еще, может, что посоветуешь?

Михалыч сомкнул пальцы в замок: верный показатель того, что он сильно нервничал. – Я бы на его месте скрылся куда-нибудь. На дно бы залег. Очень неплохой вариант – уехать из России совсем и немедленно. В противном случае я не уверен, что он сумеет прожить хотя бы неделю. Может быть, уже сейчас этот Колян поджидает его на выходе из конторы, – сузил глаза генерал.

– Да нет, это не в его духе. Варяг парень неробкий. Он с прямой дороги в лес хорониться не драпанет. Тем более когда ему известно, кто на него вышел.

Он драки не боится и любит, чтоб было стенка на стенку! Схитрить может, это да, но чтобы в нору забиться – такого никогда не было и не будет. Кроме того, у него еще есть влиятельные покровители наверху… – Разумеется, – согласился Герасим Герасимович. – Несмотря на все свои похождения, он по-прежнему вхож в высокие кабинеты, с ним считаются. Я знаю, он крепкий орешек. Но на всякий орешек найдется свой щелкунчик.