Король (ЛП) - Уорд Дж. Р.. Страница 96
Внезапно тишина в доме начала давить на нее.
Не было никого в обшитом кедровыми досками загородном доме. Другие Избранные отправились в Святилище, чтобы встретиться с Амалией, Директрикс следила за свержением Рофа. Ривендж отправился в Коллдвэл.
Доджены, которые перемещались между этим местом и особняком Братства, остались в городе в свете печальных событий.
Судорожно соображая, она пыталась вспомнить, как долго ее сестры боролись, прежде чем болезнь поражала их полностью.
Не дни. Может быть, месяцы, по меркам земного времени?
Дражайшая Дева-Летописеца… что, если время пришло?
Собираясь со своими силами, она попыталась расшатать застывшие суставы, но ничего не вышло.
На самом деле, единственное, что двигалось – это слезы, скапливающиеся в глазах и капающие с ресниц.
Это было так странно: при всей своей неподвижности она могла чувствовать абсолютно все. Горячие дорожки на своих щеках. Теплый воздух, обдувающий виски и кончики ушей. Сквозняк по ее обуви на мягкой подошве. Ожог на ее языке и задней части горла.
Она даже почувствовала голод, который привел ее на кухню.
Что делать, если она не может…
Мелкая дрожь охватила ее бедра, начиная с подергиваний, а затем все интенсивнее. Следующими стали ее руки. Затем – плечи.
Как будто ее тело боролось за то, чтобы выйти из своей тюрьмы, встряхивая метафорические барьеры, которые образовались вокруг него.
– Есть кто дома?
Мужской голос эхом донесся издалека, с той части дома, что выходила на озеро, и Селена попыталась ответить. Вырвался слабый стон, ничего более – все вибрировало: от зубов до пальцев ног, каждый дюйм ее тела сотрясался…
Когда вошел Трэз, ее тело вырвалось из невидимых оков, конечности освободились, ударяясь о вещи, не поддаваясь контролю. А потом она рухнула, ее голова ударилась о край кофейной чашки, лепешка соскочила с тарелки, зазвенела сахарница, и грудь Селены шумно столкнулась со столом, словно взорвалась бомба.
– Селена!
Трэз поймал ее прежде, чем она соскользнула на пол, его сильные руки подхватили ее и крепко прижали, так, что все внутри от этого ощущения стало желеобразным: она не столько легла в его объятия, сколько растворилась в них. И не только потому, что была взволнована.
– Что случилось? – спросил он требовательно, вынося ее из кухни и укладывая на кушетку напротив камина в фойе.
Она открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло. Вместо этого, ее глаза практически горели от остроты зрения, все стало гипер-четким: панели из темного дерева на стенах, очаг из речных камней, чучело совы на каминной полке.
Закрыв веки, она застонала.
– Селена? Селена.
Ее охватила странная летаргия, настолько глубокая, что она отчетливо ощущала, как ее энергию будто засасывает в какую-то воронку, и боялась, что больше никогда не сможет избавиться от этого чувства. Смутно она осознала, что не правильно понимала свою болезнь. Она всегда предполагала, что дело в ее суставах, но сейчас казалось, что проблема в мышцах.
Из суеверных опасений, ни одна из ее сестер не рассказывала подробностей. Все, что она узнала – о финальной стадии болезни.
Теперь она жалела, что не расспросила тех, кто пострадал. Особенно, когда давным-давно начала ощущать жесткость в мышцах.
Очень давно.
Она определенно вступила в завершающую стадию…
Что-то дотронулось до ее рта. Что-то влажное, теплое… кровь.
– Пей, – скомандовал Трэз. – Пей, черт возьми, пей.
Ее язык слегка высунулся и попробовал, его вкус заставил стонать от жажды. Она сомневалась, что сможет сделать глоток, однако…
Да, да, на самом деле она сможет.
Поджав губы, Селена плотнее прижалась к разрезу на его запястье, и, о, великолепная субстанция. С каждым глотком она чувствовала, как силы возвращаются к ней, наполняя тело, а вялость покидает ее.
И чем больше она брала, тем больше хотела, вместо насыщения возрастала жадность.
Но Трэз не возражал. Совсем.
Очень нежно он переместил ее так, что она очутилась у него на коленях, ее ноги вытянулись, а руки оказались над головой. И пока она пила из него, Селена не видела ничего кроме него, его прекрасные миндалевидные глаза, четко очерченные губы, темную кожу и коротко стриженные волосы.
Так же, как и раньше в его присутствии, она чувствовала, что ее приоритеты вновь отходят назад, туда, где было лишь желание, сексуальная нужда отодвинула, стерла ее здравомыслие как таковое.
На самом деле, на задворках сознания еще осталось понимание того, что любое действие, предпринятое в этом состоянии, в будущем приведет лишь к сожалениям, но ей было все равно. Во всяком случае, первый настоящий приступ болезни заставил ее хотеть большего, чем она позволяла себе раньше.
И, может быть, она сможет не влюбиться.
Может быть… она сможет сопротивляться этому.
Окаменение, в конце концов, была ее будущим.
Глава 50
Стоя на пороге своей комнаты, Джон Мэтью чувствовал надвигающийся приступ.
Пока его сестра продолжала говорить, он, автоматически кивая головой, разумом отступил туда, где ощутил первые признаки эпилепсии, какой-то клубок электрических импульсов грозился затмить все… но хватит с него, надоело. Как только гул начал расти, он заглушил его силой воли.
Я. Этого. Не. Допущу.
Невероятно, он цитирует Дана Карви141 из «SNL»142. Но ничего не поделаешь.
К тому же, это сработало. Не сразу, постепенно, шипение и жжение начало угасать, обморок отступал.
– Итак… ты «за»? – спросила Бэт, смотря на него широко открытыми глазами. – Примерно через час. Лэсситеру нужно время, чтобы подготовиться.
Сосредотачиваясь, Джон попытался сообразить, о чем она говорила, его мозг судорожно связывал глаголы и существительные, пока…
О, Боже, подумал он.
Блин, впервые он порадовался своей немоте. Потому что, если бы ему пришлось говорить, Бэт бы поняла, что с его эмоциями творится что-то странное. И выяснилось, что его руки были надежнее голоса.
Что-то в ее просьбе оказало на него большое влияние.
«Почту за честь», показал он знаками.
Прежде чем он успел опустить руки, сестра кинулась обнимать его, да так крепко, что чуть не задушила. И когда он закрыл глаза и обнял ее в ответ, время остановилось…
Видение возникло из ниоткуда. Одно мгновение, и он стоял перед их с Хекс спальней. А в следующее?
Он видел только слезы… секунду, нет, это был дождь. Капли дождя на ветровом стекле автомобиля – машины, которую он любил. Он протянул руку, чтобы завести двигатель и…
Бэт подалась назад, и Джон наблюдал, будто бы с большого расстояния, как ее губы шевелятся и она говорит еще что-то. Он кивал головой в нужных местах, и как только Бэт ушла, и он закрыл дверь, признаки приступа исчезли.
Прислонившись лбом к панели, он не понимал, почему его глаза увлажнились, а грудь просто распирало от ощущения гордости и счастья.
– Ты в порядке? – прошептала Хекс за его спиной.
Повернувшись лицом к темноте, он кивнул… и тут же понял, что она не могла его видеть.
– Да, я знаю, – сказала она. – Но иногда я должна спрашивать и вслух.
Она со щелчком зажгла лампу на своей стороне кровати. Щурясь от света, он провел рукой по лицу, делая вид, что потирает его и все такое. Но Хекс была симпатом и прекрасно знала все, что с ним происходило
«Я не понимаю этого», – показал Джон знаками. – «Почему у меня крыша съезжает из-за нее?».
Глаза свинцового цвета встретились с его глазами, и он не стал избегать этого взгляда-лазера. Если он хотел получить больше информации по поводу происходящего, Хекс – лучший вариант.
– У твоей эмоциональной сетки есть тень, – прошептала она, качая головой, – Не встречала раньше ничего похожего. Словно… Не знаю, ты смотришь на жизнь с двух разных ракурсов одновременно? Или это...
«Что?» – потребовал он.