И пришел с грозой военной… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 69

– Сейчас составлю донесение, может, все же на станции есть боеприпасы.

– Сомнительно, что… Ах, мать… – Взрыв произошел прямо на насыпи перекрытия – как видно, калибр довольно солидный, так как даже сквозь оглушительный звук разрыва был слышен треск бревен, но бревенчатый свод все же выдержал, засыпав находящихся в блиндаже трухой и просыпавшейся землей. – Господи, да как же можно воевать при таком соотношении артиллерии.

– Так, о чем это вы? В чем сомнения?

– Сомнения, господин полковник, в том, что вряд ли на станции окажутся снаряды к нашим орудиям. Добрая половина из них китайские, вторая – крепостные орудия, а там, скорее всего, только к полевым, если иначе, то смысла их держать там нет вообще никакого.

– Я все же запрошу – чем черт не шутит, пока бог спит.

– Не поминали бы вы не ко времени.

– Что-то вы больно суеверным стали.

– Станешь тут. Разрешите, я к орудиям?

– Давайте.

Третьяков вслед за Высоких вышел из блиндажа и вновь посмотрел на левый фланг. Японским кораблям все еще было не до позиций его полка – доставалось им изрядно, – это несколько приободрило его. Хотя положение назвать стабильным было сложно: японцы явно нащупали обе батареи и вели их интенсивный обстрел, пока без явных результатов, но снаряды рвались в опасной близости от подвижной батареи. И чего моряки так вцепились в эту позицию, вон японцы начали двигаться – и попадать в них стали куда реже, с другой стороны, морячки, наверное, знали, что делали, так как с виду все платформы были в порядке и все восемь орудий исправно молотили по противнику. Затем его взгляд скользнул по позициям левого фланга, и настроение тут же испортилось. Во многих местах десятки метров траншей попросту отсутствовали, срытые морским калибром. Как ни недолог был обстрел канонерок, понаделать делов они все же успели. И как прикажете держаться на подобных укреплениях, если глубина траншеи едва по колено, да и не траншеи это, а так, некое углубление.

А еще это железнодорожное полотно. Понятно, что прокладывали его для бронепоездов, с целью воспрепятствования противнику в завладении городом, но город в руках противника, а эта насыпь оказалась великолепным укрытием для накопления пехоты. Удружили, нечего сказать.

Взгляд в центр. Здесь вроде стабильно, цепи опять залегли, им до траншей еще порядка двухсот метров. Но если самураи соберутся с духом и поднажмут, то вполне может дойти и до штыковой свалки. Конечно, русским солдатам японцы в подобном бою не конкуренты, но только больно уж их много. Нет, если дойдет до штыков, то полку точно не выстоять.

Порадовало его только положение на правом фланге: две русские канонерки и два миноносца утюжили наступающие цепи японцев беспощадно. Хотя какой там наступающие – противник попросту рассеян и поспешно отступает. Нечего японцам противопоставить морякам. Вот так вот, прочувствуйте на себе, каково это под морским калибром.

Все это хорошо, но вот с левым флангом нужно что-то решать. Пожалуй, пара батальонов совсем не помешает. Третьяков вернулся в блиндаж: были опасения, что второго прямого попадания он не выдержит, ну да это еще попасть нужно, – необходимо было составить донесение для его превосходительства, затребовать снаряды и подкрепления.

Пехота накатывала плотными цепями, волна за волной, неся большие потери, но не сбавляя натиска. Вперед, только вперед. Позиции русских теряются в дыму и пыли. Артиллерия уже молчит, но стрелки продолжают бить из винтовок и пулеметов, сея смерть среди наступающих. Но еще немного – и славные сыны богини Аматерасу ворвутся в русские траншеи, а тогда их уже будет не удержать.

Выправилось положение и на правом фланге русских. Эти проклятые канонерки все же ушли – то ли снаряды закончились, то ли отлив их угнал прочь, но без поддержки с моря русским все же не удержаться. На левом фланге противника дела обстоят получше. Адмирал Того хотя бы частично сдержал свое обещание поддержать огнем своих кораблей наступление пехоты, то недолгое время, что канонерки отработали по позициям русских, было весьма плодотворным. Морская артиллерия успела буквально срыть траншеи противника. Другое дело, что флот был вынужден отступить, потеряв два корабля, так как русские додумались установить на железнодорожные платформы орудия и выдвинуть их на берег.

Идея не новая, ей как минимум сорок лет, и ее то и дело применяют в тех или иных войнах. В последний раз бронепоезда широко использовались в англо-бурской войне. Стоило бы и им озаботиться подобным оружием, но для этого требуется хотя бы захватить Дальний, так как без его доков и депо создать такое на коленке не получится. Доставить сюда уже готовые? Даже не смешно. Сейчас весьма сложно осуществить разгрузку даже снарядов.

Однако, судя по всему, основная причина вовсе не в русских батареях. Как доложил флотский лейтенант, приписанный к его штабу, корабли подорвались на минах. Это плохо. Очень плохо. Именно из-за этих проклятых мин адмирал не отправил в Талиенванский залив свои корабли. Да и при десантировании не обошлось без потерь, подорвались два корабля. При тралении наскочил на мину и затонул номерной миноносец, при снятии с якорной стоянки попал на мину авизо «Мияки», затонувший менее чем за полчаса. В результате этого, а также нахождения там русских войск, количество которых осталось неизвестным, пришлось отказаться от десанта в бухте Керр, где все это произошло. Под Бицзиво тоже не все прошло гладко, в акватории, вроде протраленной тральным отрядом, наскочил на мину один из транспортов, к несчастью, на нем было много солдат, так что без жертв не обошлось, более сотни человек погибло. Но капитан, несмотря на поднявшуюся панику, все же сумел вывести судно на мелководье, чем избежал потопления и спас охваченных паникой людей.

На сегодняшний день к минным постановкам русских стали относиться куда как серьезно. За прошедший неполный месяц флот лишился двух броненосцев, двух крейсеров, авизо, канонерки и четырех эсминцев, четвертым был миноносец «Акацуки», подорвавшийся через два дня после гибели броненосцев в районе Лаотяшаня. Большинство потерь пришлись именно на минные постановки. Если корабли в заливе Цзиньчжоу подорвались на минах, а в этом, похоже, сомневаться не приходится, то на поддержку флота рассчитывать не стоит. Моряки не сунутся в него без предварительного траления, а русские не позволят проделывать это безнаказанно. Как выяснилось, им удалось-таки решить вопрос с береговыми батареями, чтобы обезопасить себя с флангов.

От тяжких мыслей Оку отвлекает вдруг ослабевшая канонада. Какие-то батареи все еще продолжали обстрел, но большинство орудий вдруг замолчало. Что могло случиться? Почему артиллерия прекратила обстрел? Он вскидывает к глазам бинокль и видит, что практически вплотную приблизившаяся к русским окопам пехота вдруг залегла под обстрелом противника, уже на протяжении двух часов отстреливавшегося практически одним стрелковым оружием. Наконец первые ряды не выдерживают огня обороняющихся и начинают откатываться назад. Неудержимая атака захлебывается, и цепи начинают отходить. Казалось бы, русским уже не удержаться, но они держатся. Мало того, его солдаты отступают по всему фронту.

Только на левом фланге части четвертой дивизии закрепились, используя как прикрытие железнодорожную ветку. Он сначала недоумевал, для чего нужно было это ответвление, но ввод в дело орудий на железнодорожных платформах все расставил по своим местам. Русские готовили пути для этих составов, но не успели закончить их возведение. Что же, это ему на руку.

Русские не сделали выводов из сражения на реке Ялу и расположили орудия на открытых позициях. Да и было ли у них время, чтобы переоборудовать батареи, даже если они и захотели бы это сделать? Сомнительно. Практически в самом начале боя они полностью лишились своей артиллерии, и вот уже два часа ни одно их орудие больше не стреляло. Пока еще действовала какая-то батарея, время от времени доставлявшая неприятности, но этого было явно мало. Свою долю внесли и эти морские орудия на железнодорожных платформах: с уходом кораблей они вновь переключились на сухопутный фронт. Опять же эти проклятые русские канонерки заставили замолчать две батареи. Но и этого было недостаточно, чтобы в самый решительный момент орудия его армии вдруг практически полностью прекратили огонь.