Книга Лунной Ночи - Дуэйн Диана. Страница 56

Рхиоу нырнула в проход, свернула налево и помедлила, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку – здесь было много темнее, чем на расположенных на подземном уровне платформах с их люминесцентным освещением и ярко сияющими окнами мастерских и раздевалок. Рядом с ней Арху пристально вглядывался в темноту длинного коридора. С одной стороны виднелись огромные колеса с намотанным на них шлангом, с другой – низкие квадратные механизмы, прикрепленные к стене, откуда торчали большие медные краны, к которым должны были присоединяться пожарные рукава. Из дальнего конца прохода, где его пересекал другой, еще более темный, долетал слабый запах пара.

– Что это? И кто там? – прошептал Арху, глядя в темноту. Далеко в глубине коридора, рядом с одной из низких темных машин что-то шевельнулось; на них глянули глаза, в которых тревожно мелькнул отблеск далекого света.

– Здесь склад, – пояснила Рхиоу. – Мы сейчас под Сорок восьмой улицей. Здесь хранятся пожарные насосы и шланги. Что же касается того, кто это…

Она двинулась в темноту; Арху очень медленно пошел следом. Его лапы ступали по влажному бетону пола почти бесшумно. Запах пара становился сильнее. Наконец Рхиоу подошла к тому месту, откуда на них смотрели те странные глаза. Сначала могло показаться, что у стены громоздится просто куча мятого картона, а под ней валяется охапка старой грязной одежды, однако потом оттуда выглянуло грязное заросшее щетиной лицо, на котором сияли яркие голубые глаза. Из-под картонного навеса протянулась рука и погладила Рхиоу.

– Удачной охоты, Рози, – сказала кошка и уселась рядом с человеком.

– Рхиоу тебе удача, мне сегодня – нет, – ответил Рози – ответил не на языке эххифов, а на ломаном айлуринском.

Арху, который тоже медленно подошел к ним, вытаращил глаза в полном остолбенении.

– Он говорит на нашем языке!

– Да, – сказала Рхиоу, лапой протирая глаз, куда попала частичка сажи: из-за большой влажности выбрасываемая поездами гарь налипала здесь на стены и потолок. – И у него даже довольно приличный выговор, если не считать смазанных шипящих, слишком коротких гласных и привычки кричать. Правда, грамматика хромает. Рози, извини, что я так говорю о тебе в твоем присутствии. Познакомься, это Арху.

– Удачной охоты, Арху, – сказал Рози и протянул котенку руку.

Арху сел так, чтобы Рози не мог до него дотянуться; он выглядел едва ли не более ошеломленным, чем накануне, когда в пещеру ворвались ящеры.

– Мне кажется, Арху не очень любит, когда его гладят, Рози, – сказала Рхиоу, свернувшись в уютный клубочек. – Он у нас новенький. Поздоровайся с Рози, Арху.

– Э-э, удачной охоты, – промямлил Арху, все еще не оправившийся от неожиданности.

– С едой удача нет, живот бурчит страсть, – печально сказал Рози, снова устраиваясь в своем гнезде из картона и старой одежды. Вокруг него под коробками громоздились пластиковые пакеты, набитые одеждой, тряпками, пустыми упаковками из-под гамбургеров; Рози сидел, обхватив колени, прислонившись к теплому боку мурлычущего компрессора, который в случае пожара должен был бы подать воду в рукав, кольцами свешивающийся со стены.

Арху не мог оторвать глаз от странного эххифа.

– Почему он сидит здесь? – прошептал он.

– Алала! Нейбури меджхруеха фенахаваха, – сказал Рози с безнадежностью в голосе. Арху, испуганный и ничего не понимающий, взглянул на Рхиоу.

– Рози говорит на многих языках и иногда путает их, – объяснила кошка. – Должна признаться, что некоторые его высказывания непонятны мне, даже когда я использую магию и перевожу их на Речь, так что, бывает, он говорит бессмыслицу. Однако не всегда. Рози, – обратилась она к человеку, – я не разобрала твоей последней фразы. Повтори, пожалуйста.

На лице Рози отразилось усилие, глаза сосредоточенно прищурились.

– Логово полно больших хауисс, полиция зачистка.

– Ах, – объяснила Рхиоу, – это означает: в городе встреча важных людей, «конференция», и полицейские согнали в ночлежки – временные логова – всех бездомных людей, чтобы они не портили вид улиц. Рози, похоже, явился в ночлежку слишком поздно, когда мест уже не было. Верно, Рози?

– Угу.

– Бездомных? – переспросил Арху.

– Мы говорим «не имеющих логова». Это не означает, что они гуляют сами по себе. Большинство людей не любит бродяжничать, хотя есть и исключения. Рози, ты ел что-нибудь с тех пор, как оказался здесь? Вода у тебя есть?

– Горячее облако лаилихе рухайт в миску.

– Он совсем сшай-сау, [25] – сказал Арху.

– Может быть, но он же умеет говорить по-кошачьи, – возразила Рхиоу, – а это делает его более разумным, чем большинство эххифов. Ты хочешь сказать, Рози, что у тебя стоит миска в том туннеле, по которому идет пар? Ты собираешь воду, которая конденсируется на потолке?

– Ага.

– А как насчет еды? Ты сегодня ел?

Рози печально посмотрел на Рхиоу и покачал головой.

– Шших, – сказал он.

– Крысы, – перевела Рхиоу и зашипела. – Он знает, что запах еды привлечет крыс. Рози, попозже я принесу тебе еды – немного, конечно, потому что люди увидят меня, когда я буду ее брать.

Человек помолчал, потом с нежностью прошептал:

– Милая киска.

Арху отвернулся.

– Значит, это один из пожирающих кошек эххифов, о которых я столько слышал. – Рхиоу не смогла понять, что крылось за его словами. Страх? Отвращение?

– Он – один из многих людей, которые живут в этих туннелях, – сказала Рхиоу. – Некоторые из них – больные, другие не могут добыть себе еды или им негде жить, а есть такие, кто прячется от тех, кто их обидел. Они приходят и живут какое-то время, пока полиция или служащие вокзала не заставят их искать пристанище в другом месте. Есть и представители Народа, которые селятся тут, хотя их стало гораздо меньше, чем было раньше. Теперь для нас здесь оставаться небезопасно… отчасти из-за железнодорожников, которые строже следят за порядком, отчасти из-за крыс. Они сделались более крупными, и злобными, и сообразительными. Рози, крысы тебе очень досаждают?

Рози покачал головой, и картон вокруг него зашуршал.

– Нихт нахт найт… Хожу наверх за приятелем – собака-крысолов… лов… лов. Тяпнула меня… ночью больше не кусает.

– Крысы ночью ам-ам, – неожиданно сказал Арху.

Рхиоу одобрительно кивнула, потом наклонилась к Арху и так тихо, что эххиф не мог ее услышать, прошептала:

– Говори с ним нормально – он не будет понимать тебя лучше, если ты будешь использовать младенческий язык.

– Ам-ам… Злые, близко… две ночи назад… нет, три. – Голос Рози был невыразителен, но на лице отразилась паника. – Учуял их… холодных тварей учуял… – Из-под картонок неожиданно раздались всхлипывания, и глаза Рози скрылись за горой коробок, наваленных у колец пожарного рукава, проложенных древними газетами. Рхиоу заметила знакомое шевеление под слоями картона, которое заставило ее ощутить зуд, как будто ей передалась чувствительность кожи Сааш.

Всхлипывания продолжались, и Арху, широко раскрыв глаза, даже подошел чуть ближе, чтобы разглядеть, в чем дело. Картонки судорожно колыхались, и из-под них доносились непонятные тихие звуки.

– Он что, болен? – спросил Арху.

– Конечно, болен, – пробормотала Рхиоу. – Эххифы не приспособлены к такой жизни. Он голодный, его заедают насекомые, он страдает от болезней. Но дело не в этом. Он печален… или испуган. Это «плач» – они так делают вместо того, чтобы выть. У них из глаз течет вода. И они почему-то стыдятся, когда такое с ними случается. Не спрашивай меня почему.

Рхиоу отвернулась и принялась умываться в ожидании, пока Рози справится с собой. Когда всхлипывания прекратились, Рхиоу взглянула на бродягу и спросила:

– Ты видел, как они тут пробегали? Они на тебя напали? Я не могу разобраться по запаху – твоя одежда…

Картонки качнулись из стороны в сторону, из-под них блеснули глаза.

– Они прошли мимо, – через несколько секунд донесся тихий ответ.