Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа. Страница 63

— Поймала! Поймала!

Георг обернулся. Поднял ее на руки, подбросил в воздух, поймал, передал мне. Она теперь весила немало, четырехлетняя крепышка, пахнущая солнцем и листвой.

— Вот умница, — сказала я. — Будешь настоящей охотницей.

— А она? — спросил брат. — Что, и ей не будет места в этом мире. Ей, племяннице английской королевы? Подумай, сестренка.

— Если бы только женщины могли на что-нибудь претендовать, — страстно ответила я после минутного раздумья. — Если бы у нас только были какие-нибудь права. А то женщина при дворе… ты словно смотришь на кондитера на кухне за работой. Все такое вкусное, а взять нельзя ни кусочка.

— А маленький Генрих? — Брат не желал оставлять меня в покое. — Твой Генрих будет племянником короля, все знают — он его сын. Вдруг, не дай Бог, у Анны не родится своего, Генриху может достаться английский трон. Слышишь, Мария, твой сын — сын короля и его возможный наследник.

Нет, эта мысль меня не радовала. Я со страхом взглянула туда, где в гуще деревьев мой упорный маленький сынок старался не отстать от нас, бормоча себе под нос охотничьи песни собственного сочинения.

— Хвала Господу, он здесь в безопасности, — только и сказала я. — Хвала Господу, он в безопасности.

Осень 1528

Анна выжила, а чистый воздух Гевера вернул ей потерянные было силы. Когда она в первый раз вышла из спальни, я все равно сначала отказывалась сесть рядом с ней из страха передать болезнь детям. Она насмешничала по поводу моих страхов, но голос еще дрожал. Ей казалось — король ее предал, когда бежал подальше от двора. Ее оскорбляло, что он провел все лето с королевой и маленькой принцессой.

Сестра решила отыскать короля как можно скорее, как только придет прохладная осенняя погода и унесет с собой горячку. Как же я надеялась, что все они, занятые королевскими планами Анны, в этот раз обо мне позабудут.

— Ты отправишься со мной, — решительно заявила Анна. Мы сидели в любимом уголке у замкового рва, Анна на каменной скамейке, Георг улегся на траве у ее ног. Я тоже села на траву, спиной к скамье, глядя на детей, бултыхавших маленькими ножками в воде. У берега неглубоко, но все равно за ними нужен глаз да глаз.

— Мария! — резко окликнула меня Анна.

— Слышала, не волнуйся. — Но головы не повернула.

— Посмотри на меня!

Я подняла голову.

— Ты должна со мной поехать, мне без тебя не справиться.

— Не понимаю, зачем…

— Зато я понимаю — вмешался Георг. — У нее никого не будет рядом, в спальне, у кровати, кому бы она могла доверять. Как закроешь дверь, нужно знать наверняка — никто не помчится докладывать королеве, что она плакала, или сообщать королю, что она пышет яростью. Тому, кому каждый день приходится играть роль на сцене, нужен свой бродячий оркестр. Ей понадобятся люди, которых она знает и которые знают ее. Нельзя круглые сутки жить в маскарадной маске.

— Ага, — удивленно согласилась Анна. — Все именно так. А ты откуда знаешь?

— Потому что у меня есть друг — Франциск Уэстон, — признался Георг. — Всякому нужен кто-то, кто не брат, не сын и не муж.

— И не любовник, — вставила я.

— Нет, — покачал он головой, — просто друг. Но я знаю, что Анне нужна ты, потому что мне нужен он.

— А мне нужны мои дети, — упрямо возразила я. — Анна прекрасно справится и без меня.

— Я тебя прошу как сестру. — Что-то такое было в ее тоне, что заставило меня сразу же обернуться к ней. После болезни заносчивости в Анне поубавилось, и впрямь казалось, что ей может понадобиться сестрино участие. Медленно, очень медленно, таким незнакомым жестом Анна протянула мне руку.

— Мария… мне одной не справиться, — прошептала она. — Я уже чуть не умерла. Я тогда знала, если так будет продолжаться, что-то случится, что-то сломается. А теперь мне обратно возвращаться, и все снова начинать.

— Что, не получится удержать короля без такого надрыва?

Она откинула голову, закрыла глаза. В эту минуту передо мной сидела не самая блистательная дама самого блистательного королевского двора в мире, а смертельно уставшая девчонка, не знающая, куда бежать от спрятавшегося в ней страха.

— Нет. Я только так и умею — быть все время лучше всех.

Я протянула руку, почувствовала, как она ее схватила.

— Ладно, поеду и помогу.

— Хорошо, — еле слышно отозвалась сестра. — Ты мне очень нужна, будь рядом со мной, Мария.

И снова началась придворная игра — на этот раз в Брайдуэльском дворце. Папа Римский, утомленный бесконечными требованиями Англии, прислал в Лондон для окончательного и бесповоротного решения вопроса о браке короля итальянского богослова кардинала Кампеджо. Королева, ничуть не испугавшись такого развития событий, готовилась к его встрече. Она была весьма хороша собой. Летнее солнце подарило ее коже особое сияние, а общество дочери приносило ей бесконечную радость. Развлекать короля, смертельно напуганного царящей кругом болезнью, не стоило большого труда. Король с королевой обсуждали возможные причины эпидемии, предлагая различные меры борьбы с болезнью, составляли особые молитвы для чтения во всех церквях. Вместе волновались за судьбу страны, которой так долго управляли. Конечно, король не забыл об Анне, но теперь, когда она была всего лишь одной из тяжко болящих, память о ее очаровании немало поблекла. Снова, как раньше, королева оказалась единственным надежным другом в этом пугающем мире.

Я сразу заметила перемену в королеве, стоило мне только войти в ее апартаменты во дворце. На ней было новое бархатное платье, темно-алого цвета, столь подходящего к теплому оттенку загоревшего лица. Нет, она не молодилась — ей никогда больше не стать молоденькой, но в ней царила непоколебимая уверенность, которой Анне в жизни не приобрести.

Она приветствовала нас с сестрой легкой иронической улыбкой, спросила, как поживают мои дети, осведомилась о здоровье Анны. Если королева и думала, что стране бы пошло на пользу, если бы горячка унесла Анну, как многих других, то мысли свои она хранила при себе.

Мы все еще считались ее придворными дамами, хотя спальня и гостиная, которую нам отвели, были чуть ли не больше, чем покои самой королевы. Остальные придворные дамы порхали с места на место — то в гостиной у королевы, то в нашей гостиной, то в приемной у короля. Привычная придворная дисциплина нарушилась, теперь можно было всего ожидать. Король и королева разговаривали друг с другом весьма любезно. Папский легат уже выехал из Рима, но почему-то путешествие его затянулось. Да, Анна вернулась ко двору, но король только что провел целое лето без нее, и весьма приятное лето. Похоже, за это время страсть его слегка поостыла.

Никто не осмеливался предсказывать дальнейший ход событий. Немало придворных и всякого другого народа сначала появлялось в приемной у королевы, а потом перекочевывало в нашу гостиную — засвидетельствовать свое почтение Анне. Находились и те, кто ставил на другую лошадку, и начинали свой визит с гостиной Анны. Кое-кто поговаривал, что король вообще вернется ко мне и к подрастающим детишкам. Я не обращала на эти сплетни никакого внимания, пока случайно не услышала, как дядюшка шутит с королем и обсуждает мальчугана-крепыша, живущего в Гевере.

И я, и Анна, и Георг прекрасно знали — дядюшка никогда не проронит и слова попусту. Анна заперлась с нами в спальне.

— Что происходит?

Я покачала головой — ничего не знаю, но Георг отвернулся с виноватым видом.

— Георг!

— Как всегда, ваши звезды встают и заходят в противофазе, — смущенно ответил брат.

— Что такое? — нахмурилась Анна.

— Был семейный совет.

— Без меня?

Георг взмахнул рукой, как отбивающий выпад фехтовальщик.

— Меня вызвали. Я молчал. Слова не проронил.

Мы с Анной набросились на него вместе:

— Семейный совет собрался без нас? И что они сказали? Что им теперь надо?

Георг отстранил нас обеих.

— Хорошо, успокойтесь! Они сами не знают, куда бросаться, куда идти. Они не хотели, чтобы Анна знала — вдруг обидится. Но теперь, когда ты, Мария, так удачно овдовела, а он этим летом совсем Анной не интересовался, они думают — а не пустить ли тебя обратно в дело.