Атлант расправил плечи. Книга 1 - Рэнд Айн. Страница 58

– Нет.

Реардэн улыбнулся. Он посмотрел вниз, на рельсы, затем поднял глаза на поднимавшееся по склонам гор в направлении далекого крана железнодорожное полотно. Какое-то мгновение она видела лишь его профиль и петляющую зеленовато-голубую ленту.

– Мы это сделали, правда?

Это мгновение было наградой за все. Это была плата за напряжение, за каждую бессонную ночь, за безмолвную борьбу с отчаянием.

– Да, – повторила она, – мы это сделали.

Она посмотрела в сторону, заметила старый кран, стоявший на запасном пути, и подумала, что нужно заменить его износившиеся тросы. Ею овладела необыкновенная ясность, которая наступает лишь по ту сторону чувств – когда испытаны все чувства, какие только возможно испытать. Все, чего они достигли, и одно короткое мгновение, вместившее в себя их заслуги, понимание того, что все это принадлежит им двоим, – что могло быть выше такой формы близости между двумя людьми? И теперь она вольна была обратиться к самым будничным, сиюминутным заботам, ибо все, что находилось в ее поле зрения, было исполнено глубокого смысла.

Дэгни спрашивала себя, откуда у нее такая полная уверенность в том, что он чувствует то же самое. Реардэн резко повернулся и пошел к машине. Она последовала за ним. Они шли, не глядя друг на друга.

– Через час я уезжаю на восток, – сказал Реардэн.

– Где ты ее купил? – спросила Дэгни, указывая на машину.

– Здесь. Это «хэммонд». Их выпускают здесь, в Колорадо. Это единственная компания, где еще умеют делать классные машины.

– Сработано на совесть.

– Это точно.

– В Нью-Йорк поедешь на ней?

– Нет. Мне ее туда доставят. Я прилетел на своем самолете. ,

– Правда? Я приехала из Шайенна, нужно было осмотреть линию, но теперь я должна как можно быстрее вернуться домой. Можно мне полететь с тобой?

Он ответил не сразу. Возникла короткая пауза.

– Мне очень жаль, – его голос прозвучал резковато, а может, ей это лишь показалось, – но я лечу не в Нью-Йорк. Через час я отправляюсь в Миннесоту.

– Что ж, значит, полечу на лайнере, если, конечно, сегодня есть рейс.

Она смотрела, как его машина, петляя по извилистой дороге, скрылась за поворотом. Часом позже она приехала в аэропорт. Небольшое летное поле находилось в долине между цепочками гор.

Местами промерзшая неровная поверхность поля была покрыта снегом. С краю возвышался радиомаяк. С него на землю свисали провода. Остальные маяки свалило бурей.

Ее встретил скучающий дежурный.

– Нет, мисс Таггарт, – сказал он с сожалением, – самолет будет лишь послезавтра. Здесь каждые два дня совершает посадку трансконтинентальный лайнер. Тот, который должен был прилететь сегодня, совершил вынужденную посадку в Аризоне. Все та же история – отказал двигатель. Жаль, что вы не приехали чуть раньше, – добавил он. – Совсем недавно мистер Реардэн улетел в Нью-Йорк на своем личном самолете.

– А разве он полетел в Нью-Йорк?

– Да, а что? Во всяком случае он так сказал.

– Вы в этом уверены?

– Он сказал, что у него на сегодняшний вечер назначена важная встреча в Нью-Йорке.

Дэгни пустым взглядом смотрела на небо, в сторону востока. Ничто не могло объяснить ей, почему он так поступил.

– Черт бы побрал эти улицы, – сказал Джеймс Таггарт. – Мы опаздываем.

Дэгни посмотрела вперед, выглядывая из-за спины шофера. Шел мокрый снег. Сквозь прочищаемое дворниками лобовое стекло она видела черные крыши потрепанных, неказистых машин, которые выстроились в длинную неподвижную линию. Далеко впереди над тротуаром висел красный фонарь, указывающий, что идут ремонтные работы.

– Какую улицу ни возьми, везде какие-то неполадки. Почему никто не наведет порядок? – нервно пробурчал Таггарт.

Дэгни откинулась на спинку сиденья, кутаясь в воротник своей накидки. К концу дня она чувствовала себя смертельно усталой. Она пришла в офис в семь утра, но ей пришлось прервать рабочий день, не завершив дела, и поспешить домой, чтобы переодеться. Она пообещала Джиму выступить сегодня на приеме конгресса предпринимателей Нью-Йорка. «Они хотят послушать, что мы думаем о металле Реардэна. Ты сделаешь это намного лучше, чем я. Для нас очень важно произвести нужное впечатление. Сейчас по поводу этого сплава ведутся ожесточенные споры».

Сидя рядом с ним в машине, Дэгни жалела, что согласилась выступить на этом приеме. Она смотрела на улицы Нью-Йорка и думала о гонке между металлом и временем, между строящейся линией Рио-Норт и уходящими днями. Ее нервы были напряжены до предела – машина застыла на месте, и целый вечер проходит впустую, когда каждый час на вес золота.

– Учитывая, что сейчас Реардэн со всех сторон подвергается всяческим нападкам, ему может понадобиться помощь друзей, – сказал Джим.

Дэгни с удивлением посмотрела на него:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься поддержать его?

Он ответил не сразу:

– Что ты думаешь об отчете, представленном спецкомитетом Национального совета по вопросам металлургической промышленности?

– Ты прекрасно знаешь, что я о нем думаю.

– В нем сказано, что металл Реардэна представляет угрозу общественной безопасности, потому что его химическая формула нестабильна, он хрупок, распадается на молекулярном уровне и может дать трещину в любой момент.

Он замолчал, словно умоляя ее что-нибудь ответить. Она молчала.

– Ты ведь не изменила своего мнения о нем? – спросил он озабоченно.

– О чем?

– О сплаве.

– Нет, Джим, не изменила.

– Хотя они ведь эксперты, представители этого комитета… Лучшие эксперты. Главные инженеры-технологи, работающие в крупнейших корпорациях и имеющие множество ученых степеней разных университетов, – сказал он удрученно, словно умоляя ее заставить его усомниться в этих людях и их мнении.

Дэгни удивленно смотрела на него – это было на него не похоже.

Машина тронулась с места. Она медленно двигалась по проезду мимо траншей, вырытых на участке, где прорвало водопровод. Она увидела недавно проложенные новые трубы. На трубах стояла фабричная марка изготовителя: «„Стоктон фаундри», Колорадо". Она отвернулась. Сейчас ей не хотелось думать о Колорадо.

– Я не могу этого понять… – жалко проговорил Таггарт. – Лучшие эксперты Национального совета по вопросам металлургической промышленности…

– Кто президент этого совета, Джим? Орен Бойл, если не ошибаюсь?

Таггарт не повернулся к ней, но она увидела, как у него отвисла челюсть.

– Если этот жирный болван думает, что может… – начал он, но замолчал на полуслове.

Она подняла глаза и увидела висящий на углу фонарь. Это был светящийся стеклянный шар. Он освещал заколоченные досками окна и потрескавшиеся тротуары. Остальные фонари не горели. На другом берегу реки на фоне зарева над каким-то заводом она различила едва заметные очертания теплоэлектростанции. Закрывая обзор, мимо, блистая яркой новой краской, неподвластной слякоти, проехала машина – из тех, что развозят мазут для теплоэлектростанций. Грузовик был зеленого цвета, на нем белыми буквами выделялась надпись: «„Вайет ойл», Колорадо".

– Дэгни, ты слышала о встрече представителей профсоюза литейщиков в Детройте?

– Нет, а что?

– Это было во всех газетах. Они обсуждали один-единственный вопрос: разрешать или нет членам профсоюза работать с металлом Реардэна. Они не пришли к единому мнению, но и этого оказалось достаточно, чтобы один подрядчик, который собирался рискнуть с этим сплавом, тут же аннулировал заказ. А что, если… что, если все выскажутся против металла Реардэна?

– Ну и пусть.

По ровной линии к вершине невидимого в темноте небоскреба поднималась светящаяся точка. Это был лифт большого отеля. Из стоявшего у подъездной дорожки грузовика рабочие переносили в подвал запакованное тяжелое оборудование. На одном из ящиков Дэгни увидела фабричную марку: «„Нильсен моторе», Колорадо".

– Мне не нравится резолюция, которую принял съезд школьных учителей Нью-Мексико, – сказал Таггарт.