Трудно быть богом. Хищные вещи века - Стругацкий Аркадий Натанович. Страница 56

Когда они подъехали к «Серой Радости»,барон остановил коня и глубоко задумался.Румата ждал.Ярко светились грязноватые окна распивочной, топтались лошади у коновязи,лениво переругивались накрашенные девицы, сидевшие рядком на скамейке под окнами, двое слуг с натугой вкатили в распахнутые двери огромную бочку, покрытую пятнами селитры.

Барон грустно сказал:

— Один… Страшно подумать, целая ночь впереди и — один!… И она там одна…

— Не огорчайтесь так, мой друг,- сказал Румата.- Ведь с нею баронет, а с вами я.

— Это совсем другое,- сказал барон.- Вы ничего не понимаете, мой друг. Вы слишком молоды и легкомысленны… Вам, наверное, даже доставляет удовольствие смотреть на этих шлюх…

— А почему бы и нет?- возразил Румата, с любопытством глядя на барона. — По-моему, очень приятные девочки.

Барон покачал головой и саркастически усмехнулся.

— Вон у той, что стоит,-сказал он громко,- отвислый зад.А у той,что сейчас причесывается, и вовсе нет зада… Это коровы, мой друг, в лучшем случае это коровы. Вспомните баронессу! Какие руки, какая грация!… Какая осанка, мой друг!…

— Да,- согласился Румата.- Баронесса прекрасна. Поедемте отсюда.

— Куда?- с тоской сказал барон.- И зачем?- на лице его вдруг обозначилась решимость.- Нет, мой друг, я никуда не поеду отсюда. А вы как хотите. — Он стал слезать с лошади. — Хотя мне было бы очень обидно, если бы вы оставили меня здесь одного.

— Разумеется, я останусь с вами, — сказал Румата. — Но…

— Никаких «но», — сказал барон.

Они бросили поводья подбежавшему слуге,гордо прошли мимо девиц и вступили в зал.Здесь было не продохнуть.Огни светильников с трудом пробивались сквозь туман испарений, как в большой и очень грязной парной бане. На скамьях за длинными столами пили, ели, божились, смеялись, плакали, целовались, орали похабные песни потные солдаты в расстегнутых мундирах, морские бродяги в цветных кафтанах на голое тело,женщины с едва прикрытой грудью,серые штурмовики с топорами между колен,ремесленники в прожженных лохмотьях. Слева в тумане угадывалась стойка, где хозяин, сидя на особом возвышении среди гигантских бочек, управлял роем проворных жуликоватых слуг, а справа ярким прямоугольником светился вход в чистую половину- для благородных донов, почтенных купцов и серого офицерства.

— В конце концов почему бы нам не выпить?- раздраженно спросил барон Пампа, схватил Румату за рукав и устремился к стойке в узкий проход между столами, царапая спины сидящих шипами поясной оторочки панциря. У стойки он выхватил из рук хозяина объемистый черпак,которым тот разливал вино по кружкам,молча осушил его до дна и объявил, что теперь все пропало и остается одно — как следует повеселиться. Затем он повернулся к хозяину и громогласно осведомился, есть ли в этом заведении место, где благородные люди могут прилично и скромно провести время, не стесняясь соседством всякой швали, рвани и ворья.Хозяин заверил его, что именно в этом заведении такое место существует.

— Отлично!- величественно сказал барон и бросил хозяину несколько золотых. — Подайте для меня и вот этого дона все самое лучшее, и пусть нам служит не какая-нибудь смазливая вертихвостка, а почтенная пожилая женщина!

Хозяин сам проводил благородных донов в чистую половину. Народу здесь было немного.В углу мрачно веселилась компания серых офицеров- четверо лейтенантов в тесных мундирчиках и двое капитанов в коротких плащах с нашивками министерства охраны короны. У окна за большим узкогорлым кувшином скучала пара молодых аристократов с кислыми от общей разочарованности физиономиями. Неподалеку от них расположилась кучка безденежных донов в потертых колетах и штопаных плащах. Они маленькими глотками пили пиво и ежеминутно обводили помещение жаждущими взорами.

Барон рухнул за свободный стол,покосился на серых офицеров и проворчал: «Однако и здесь не без швали…» Но тут дородная тетка в переднике подала первую перемену.Барон крякнул,вытащил из-за пояса кинжал и принялся веселиться.Он молча пожирал увесистые ломти жареной оленины, груды маринованных моллюсков,горы морских раков,кадки салатов и майонезов,заливая все это водопадами вина, пива, браги и вина, смешанного с пивом и брагой. Безденежные доны по одному и по двое начали перебираться за его стол,и барон встречал их молодецким взмахом руки и утробным ворчанием.

Вдруг он перестал есть, уставился на Румату выпученными глазами и проревел лесным голосом:

— Я давно не был в Арканаре,мой благородный друг!И скажу вам по чести, мне что-то здесь не нравится.

— Что именно, барон?- с интересом спросил Румата, обсасывая крылышко цыпленка.

На лицах безденежных донов изобразилось почтительное внимание.

— Скажите мне,мой друг!- произнес барон, вытирая замасленные руки о край плаща.- Скажите,благородные доны!С каких пор в столице его величества короля нашего повелось так, что потомки древнейших родов Империи шагу не могут ступить, чтобы не натолкнуться на всяких там лавочников и мясников?!

Безденежные доны переглянулись и стали отодвигаться.Румата покосился в угол, где сидели серые. Там перестали пить и глядели на барона.

— Я вам скажу,в чем дело, благородные доны,-продолжал барон Пампа.-Это все потому, что вы здесь перетрусили. Вы их терпите потому, что боитесь.Вот ты боишься! — заорал он, уставясь на ближайшего безденежного дона. Тот сделал постное лицо и отошел с бледной улыбкой.- Трусы! — рявкнул барон. Усы его встали дыбом.

Но от безденежных донов толку было мало. Им явно не хотелось драться, им хотелось выпить и закусить.

Тогда барон перекинул ногу через лавку, забрал в кулак правый ус и, вперив взгляд в угол, где сидели серые офицеры, заявил:

— А вот я ни черта не боюсь! Я бью серую сволочь, как только она мне попадется!

— Что там сипит эта пивная бочка?-громко осведомился серый капитан с длинным лицом.

Барон удовлетворенно улыбнулся. Он с грохотом выбрался из-за стола и взгромоздился на скамью. Румата, подняв брови, принялся за второе крылышко.

— Эй вы, серые подонки!- заорал барон,надсаживаясь, словно офицеры были за версту от него.- Знайте,что третьего дня я,барон Пампа дон Бау, задал вашим ха-ар-рошую трепку! Вы понимаете, мой друг, — обратился он к Румате из-под потолка,- пили это мы с отцом Кабани вечером у меня в замке.Вдруг прибегает мой конюх и сообщает,что шайка серых р-разносит корчму «Золотая Подкова».Мою корчму, на моей родовой земле! Я командую: «На коней!…»- и туда. Клянусь шпорой,их была там целая шайка,человек двадцать! Они захватили каких-то троих, перепились, как свиньи… Пить эти лавочники не умеют… И стали всех лупить и все ломать.Я схватил одного за ноги- и пошла потеха! Я гнал их до самых Тяжелых Мечей… Крови было- вы не поверите, мой друг, — по колено, а топоров осталось столько…

На этом рассказ барона был прерван.Капитан с длинным лицом взмахнул рукой, и тяжелый метательный нож лязгнул о нагрудную пластину баронского панциря.

— Давно бы так!- сказал барон и выволок из ножен огромный двуручный меч.

Он с неожиданной ловкостью соскочил на пол,меч сверкающей полосой прорезал воздух и перерубил потолочную балку. Барон выругался. Потолок просел, на головы посыпался мусор.

Теперь все были на ногах. Безденежные доны отшатнулись к стенам. Молодые аристократы взобрались на стол, чтобы лучше видеть. Серые, выставив перед собой клинки, построились полукругом и мелкими шажками двинулись на барона. Только Румата остался сидеть, прикидывая, с какой стороны от барона можно встать, чтобы не попасть под меч.

Широкое лезвие зловеще шелестело,описывая сверкающие круги над головой барона. Барон поражал воображение.Было в нем что-то от грузового вертолета с винтом на холостом ходу.

Окружив его с трех сторон,серые были вынуждены остановиться. Один из них неудачно стал спиной к Румате, и Румата, перекинувшись через стол, схватил его за шиворот,опрокинул на спину в блюда с объедками и стукнул ребром ладони ниже уха. Серый закрыл глаза и замер. Барон вскричал: