Шепчущий череп - Страуд Джонатан. Страница 17

Прежде всего мы, включив свои экстрасенсорные чувства, прислушались и присмотрелись.

– Никаких следов посмертного свечения, – негромко сказал Локвуд. – Впрочем, этого следовало ожидать, ведь умер-то он не здесь. А вы заметили что-нибудь?

– Ничего, – ответил Джордж.

– Я заметила, – сказала я. – Слабые вибрации.

– Шум? Голоса?

– Нет-нет, что-то другое. Просто… колебания. Здесь точно что-то есть.

– Держите ушки на макушке, смотрите в оба, – сказал Локвуд. – А сейчас первым делом огородили это место барьером. Потом я осмотрю камень. На этот раз мы ничего не должны упустить. Нельзя повторять ошибки, которые мы наделали прошлой ночью.

Джордж поставил на один из соседних склепов зажженный фонарь, при его свете мы стали вытаскивать из сумок свернутые цепи и укладывать их вокруг выкопанной в земле ямы. Когда цепи были уложены, Локвуд переступил через них и направился к камню, держа наготове рапиру. Мы с Джорджем ждали, внимательно оглядываясь вокруг.

Локвуд добрался до камня, резко опустился перед ним на колени, смахнул прилипшую к поверхности камня траву.

– Запоминайте, – сказал он. – Камень дешевый, низкого качества, старый, сильно выветрившийся. Маленький, в высоту примерно вчетверо меньше стандартного надгробия. Уложен в землю косо – тот, кто его устанавливал, очень торопился…

Локвуд включил фонарик-карандаш, скользнул лучом по камню. За долгие десятилетия поверхность камня покрыл мох, глубоко забившись в вырезанные на нем буквы.

– Эдмунд Бикерстаф, – прочитал вслух Локвуд. – Надпись сделана непрофессиональным резчиком по камню. Буквы даже не выбиты, они процарапаны на камне каким-то первым попавшимся под руку инструментом. Итак, мы имеем поспешное, незаконное, непрофессионально сделанное захоронение, которое находится здесь весьма продолжительное время.

Локвуд поднялся с колен, и в ту же секунду раздался тихий-тихий шелест. За могилой из темноты выступила фигура и нетвердой походкой направилась на свет фонаря. Джордж и я одновременно вскрикнули. Локвуд нырнул в сторону, выставив вперед свою рапиру. Затем стремительно развернулся, подскочил и опустился в центре ямы, лицом к камню.

– Простите, – сказал мистер Альберт Джоплин. – Я, кажется, кого-то испугал?

Я выругалась сквозь зубы. Джордж присвистнул. Локвуд только резко выдохнул. Мистер Джоплин подковылял к краю ямы. Он двигался неуклюже, с его головы при каждом шаге сыпалась перхоть, хорошо заметная в косом свете фонаря. Мистер Джоплин чем-то напоминал мне шимпанзе, только вместо детеныша длинными тощими руками прижимал к груди пачку своих драгоценных бумаг.

– Прошу прощения, – сказал он, виновато поправляя на носу очки. – Слегка заблудился, пока добирался от восточных ворот. Я ничего интересного не пропустил?

Джордж начал говорить, и в этот самый момент меня обдало струей ледяного холода. Вам доводилось когда-нибудь попадать в такую ситуацию: вы прыгаете в плавательный бассейн в полной уверенности, что вода подогрета, а на самом деле она ледяная, и ваше тело мгновенно и целиком охватывает пробирающий до костей холод? И вы испытываете потрясение, боль, страх… Вот именно таким и было мое ощущение. Я ахнула. Но не только холод окатил меня, внутренний слух тоже пробудился. Помните, я говорила о том, что чувствовала какие-то вибрации? Теперь этот звук неожиданно стал очень громким. Он перекрывал голоса Джорджа и Джоплина, усиливался, словно гудение приближающейся тучи мух.

– Локвуд… – начала я.

И тут звук затих. В голове просветлело. Ощущение холода тоже пропало, хотя кожа на руках покраснела и саднила. Шум не исчез полностью, просто вновь отошел на задний план.

– …действительно необычная церковь, мистер Каббинс, – продолжал бубнить Джоплин. – Лучшие изображения в технике притирания медью во всем Лондоне. Я непременно как-нибудь покажу их вам.

– Эй! – это крикнул Локвуд, по-прежнему стоявший в центре ямы. – Эй! Взгляните-ка, что я нашел! Нет-нет, мистер Джоплин, вы, пожалуйста, оставайтесь пока по ту сторону цепей.

Локвуд направил луч фонарика на землю у своих ног. Я медленно перешагнула через цепи (в голове у меня все еще звенело) и вместе с Джорджем приблизилась к яме. Подошвы наших ботинок погрузились в мягкую темную грязь.

– Вот, – сказал Локвуд. – Что скажете об этом?

Вначале я ничего не могла разглядеть в ярком свете фонаря, но затем Локвуд слегка отвел луч в сторону, и я увидела выступающий из земли край чего-то красноватого и длинного.

– Ни фига себе, – протянул Джордж.

– Это гроб? – заволновался мистер Джоплин. Он семенил вдоль края цепей, по-птичьи вытягивая шею. – Гроб, да, мистер Локвуд?

– Я не знаю…

– Большинство гробов, которые я видел, были сделаны из дерева, – пробормотал Джордж. – Практически любой гроб Викторианской эпохи давным-давно должен был за это время полностью сгнить в земле. Покойников всегда – а уж в те времена просто обязательно – хоронили, как положено, на глубине двух метров, по всем правилам и обычаям…

Он замолчал.

– А этот гроб? – спросил Джоплин.

– Зарыт на глубине… Да тут и метра не будет, и поставлен под углом, словно в большой спешке. И не сгнил, потому что сделан не из дерева, а из железа.

– Из железа, – повторил Локвуд. – Железный гроб…

– Вы слышите, слышите? – перебила я их. – Жужжание. Словно мухи. Огромная мушиная туча.

– Но в те времена Проблемы еще не существовало, – продолжал размышлять вслух Джордж. – Что и кому было нужно спрятать здесь в железном гробу?

7

Чтобы выкопать эту штуковину, нам пришлось провозиться до самой полуночи. Двое копали, третий стоял на страже, постоянно следя за показаниями термометра. Каждые десять минут мы менялись. С помощью брошенных поблизости лопат и кирок нам удалось сначала снять верхний слой грязи и глины, затем мы углубили центральную часть ямы, и наконец перед нами медленно обнажились крышка и боковые стенки гроба.

Во время работы мы почти не разговаривали – тишина обволакивала нас своим саваном, единственные звуки, которые разносились сейчас в ночи, издавали врезающиеся во влажную землю лопаты – ширк, ширк, ширк… Все вокруг было спокойно. Время от времени мы посыпали центр ямы солью и железными опилками, чтобы держать потусторонние силы в узде. Кажется, это нам удавалось. В яме было на два градуса холоднее, чем на поверхности, но температура держалась на постоянном уровне и больше не понижалась. Исчез и раздражавший меня жужжащий звук, который я слышала внутренним ухом.

Альберт Джоплин, взбудораженный и зачарованный всем, что происходило на месте загадочного захоронения, долгое время возбужденно метался рядом с ямой, среди ближайших к ней надгробий, однако, когда ночь целиком вступила в свои права, а железный гроб почти целиком показался из-под земли, инстинкт самосохранения взял верх даже в нашем архивариусе. Джоплин внезапно вспомнил о каких-то совершенно неотложных делах, которые ждут его в церкви, и ушел. Мы остались одни.

Ширк, ширк, ширк…

Наконец мы закончили, полностью откопав гроб. Локвуд зажег еще один фонарь типа «летучая мышь» и поставил его на глину рядом с центром ямы. Мы сделали пару шагов назад, чтобы рассмотреть свою находку целиком.

Железный ящик около двух метров в длину, с полметра в ширину и всего сантиметров сорок в высоту.

Иными словами, это был не просто какой-то старый ящик, это действительно был, как правильно догадался с самого начала Локвуд, железный гроб.

На боковых его стенках местами остались прилипшие комочки серой глины, но в целом поверхность гроба была видна достаточно хорошо – тускло блестящая, покрытая похожими на засохшую кровь пятнами ржавчины.

Нужно полагать, что изначально стенки гроба были прямыми и ровными, однако годы и постоянное давление почвы сделали свое дело – гроб покоробился, искривились его вертикальные края, слегка прогнулась средняя часть крышки.

Мне доводилось видеть свинцовые гробы времен Римской империи, которые изредка попадались во время раскопок на расположенных в центре города кладбищах, – они выглядели в точности такими же помятыми. На нашем гробу один уголок крышки смялся так сильно, что приподнялся от верхнего края боковой стенки, образовав узкую, угольно-черную треугольную щель.