Семь легенд мира - Демченко Оксана Б.. Страница 98

К утру люди были расставлены по местам, накормлены и еще раз подробно проверены на предмет знания своего места в плане боя, сигналов и связи с соседями. Звуки замолкли, все приготовились ждать. Лес вздохнул утренним ветерком, выдувая прочь напряженную тишину и заполняя ее живыми шорохами весны.

Вэрри сидел на бревне у тракта. В самой середине огромной светлой поляны, у берега мутного полноводного ручейка, пока тихого и сонного. Солнышко поднимется выше, согреет склоны и вода заворчит живее, наполнит поток и поднимет его уровень: сейчас три бревна, криво уложенные в потоке, еще видны. Скоро вода их накроет полностью.

Тарсен устроился рядом, довольно изучая тусклое лезвие своего топора. Отточено отменно, Медведь постарался.

– Слушай, ну не могу я поверить, что они купятся на столь глупый план, – недовольно буркнул он. – Это же наивно!

– Куда они денутся, – зевнул Вэрри. – Пока станут разбираться, неизбежно заполнят тот берег. Идут быстрым маршем, стараются не растягиваться. Нам только того и надо. Чем кучнее – тем точнее, как заявил наш развеселый адмирал.

– Мои бы не стали тупо ждать у переправы.

– Твои бы не пошли резать деревню. А эти шага без указания главаря не ступят. Поверь, я подобных насмотрелся. Он будет ждать и слушать. Ты уж постарайся излагать громко и неторопливо.

Тарсен усмехнулся и кивнул.

Солнышко грело луг, черня верхушки холмов и уговаривая первые травинки не стесняться и кучнее выбираться к свету. Зима ушла, воды вдоволь, теплом оно обеспечит. И трава росла, с неуловимым для грубого уха людей шорохом прошивая старую листву, скрипя в песочных кучах, шелестя упруго свернутыми верхушками жаждущих выпрямиться пик. Почки похрустывали: парясь в плотных зимних куртках, листья сердито ворочались, готовые сбросить ненужную более одежду. Ухо айри ловило много больше звуков, чем человеческое. И все они были жизнью. Он тяжело вздохнул. До чего люди нескладно устроены, ну неймется им убивать, в такой-то ясный и светлый день. Выйти из далекого лагеря на севере, двигаться тропой через пробуждающийся лес и ничего красивого и теплого не замечать. Всего-то и мыслей – о деньгах да о сытости. Еще о власти, возвышении и… он почти сердито обернулся к дальнему краю полянки погрозил пальцем невидимой отсюда Миратэйе. Взялась помогать, вот же упрямая! И учуяла демонов прежде айри, небывалое дело. Тарсен понял, кивнул и встал, придирчиво поправляя доспех и одергивая плащ. Бережно устроил топор возле бревна, достал массивный кожаный футляр.

Десятью минутами позже шум движения колонны придвинулся вплотную. Демоны Эйгара предполагали, что уже обнаружены, борои согласно замыслу дали для этого повод. И теперь черные очень спешили, передовой дозор вынырнул на поляну, опережая головного всадника основного строя лишь на пару десятков саженей. Три коня слаженно замерли, их седоки удивлено рассмотрели неожиданное зрелище, торопливо подав сигнал прочим. Как и ожидалось, лишь предупреждение, не остановку. Кто может испугаться двух, пусть и вооруженных, мужчин, устроившихся на пустой поляне у переправы? Если это и враг, то для страха слишком малочисленный. Но – непонятный. Сообщение пошло шелестом голосов вглубь леса, по тракту, к далекому пока Эйгару.

Черная змея конного строя выползала без остановки на опушку, не находила места и скоро стала изгибаться, перестраиваясь в новый порядок, более правильный на широком и просторном пространстве. Вэрри с интересом наблюдал, как конники умело и стремительно формируют коробки по две дюжины и снова раздаются в стороны, уступая тропу новым черным фигурам. Теперь ему казалось, что на северной стороне от ручья солнце приугасло. Слишком там копилось много черного и холодного зла, не имеющего ни малейшего отношения ни к весне, ни к жизни вообще. Он насчитал более сотни всадников прежде, чем на поляне появился их предводитель. На сей раз Эйгар мало напоминал завсегдатая балов. Его конь был привычной для демона вороной масти, да и одежда подстать. Всадники уже выстроили первую линию у ручья, приготовили луки и ждали всего лишь движения его руки, чтобы завершить земной путь беспечных чужаков единым прицельным залпом. Тарсен довольно хмыкнул. Любопытство свойственно всем, даже демонам. Рука их предводителя спокойно лежала на колене, не касаясь даже рукояти меча.

Туннр неспешно развязал ремни и открыл футляр. Вытряхнул из него свиток и развернул. Вторая сотня уже теснила первую, выстраивая свои коробки. Глупый план работал. Тарсен решительно растряхнул норовящий изогнуться кольцом свиток и взялся его зачитывать с подобающей случаю медленной и звучной торжественностью.

«Я, носящий ныне имя Вэрри, известный в землях Вендира также как граф Тоэль Уг, заявляю о своем полном и неоспоримом праве именоваться демоном Унгойю, Черным человеком, Карадосом и рядом иных прозваний, не имеющих распространения в данной местности. Указанное право заслужено мною в боях и не подлежит безнаказанному сомнению. Равно оно не дает основания прочим, кем бы они ни были, претендовать на перечисленные прозвания, использовать их или лежащие в их основании легенды. Не дает оно и права на измышления относительно моих родственных и прочих отношений, привязанностей или обычаев.

Поскольку вами, фальшивыми демонами, подло и злоумышленно опорочены обозначенные выше прозвания, а пуще того, искажены легенды и летописи о моих деяниях, я нахожу ваши действия оскорбительными и не имеющими оправдания или прощения.

Вышеизложенное дает мне основание требовать смертного поединка с измыслившим ложь князем Шорнахом, а ввиду трусливого отсутствия оного – с его наймитом, именуемым Эйгар. Судьбу прочих недостойных, осмелившихся вопреки своей убогой человеческой природе именоваться демонами, отдаю в руки законных князей Вендира. Но не ранее того времени, как сдохнет поправший мое имя пес Эйгар.»

Тишина показалась хрупкой и тонкой, как случайный майский ледок, когда погас последний звук низкого голоса туннра. Ее разбил смех Эйгара – иного никто и не ожидал. Рука покинула колено, пальцы графа Поленского лениво смахнули нелепого противника с тракта, отсылая ему в качестве ответа на вызов рой из полусотни оперенных смертей. Большая их часть неловко клюнула вниз и поразила ручей. Меньшая сгорела еще на взлете, сухо зазвенели порванные тетивы нескольких луков. Вэрри покачал головой – Мира сердится, и потому у нее получается все чересчур даже хорошо. При трех взрослых Говорящих с миром могла бы тихо сидеть в обозе. Но не сидит. Бережет его, как и обещала.

Эйгар подавился смехом и смолк. Обернулся, недовольно отметил, что его демоны уже не строятся, а толпятся на берегу, теряя порядок в тесноте, что передовые кони скользят по глинистому склону у самой воды. Тарсен тоже смотрел, но куда более радостно. В его землях не отсылали стрел в ответ на прямой личный вызов к бою, это несмываемый позор. Считай, стрелок объявил себя трусом. Туннр набрал побольше воздуха и громогласно об этом объявил. Ему всё больше нравилось стоять на берегу, так близко от врага и далеко от дворцовой политики. Что хочешь, то и говори, вот радость-то… Зря он, что ли, три недели учил наречие вендов?

Вэрри фыркнул и воровато оглянулся на орешник. Конечно, Мира уже довольно взрослый ребенок, но уж больно ловко подбирает слова этот глашатай, да и звучности в его голосе с избытком, привык шторм перекрывать! Вон как демонов пробрало, полезли-таки в воду.

Эйгар сердито оскалился. Он теперь полностью осознавал, что это не может быть ничем иным, как засадой. Что переправа на чужой берег без разведки – плохая идея. И что стрелы так уронить может лишь дар Говорящих, а это уже совсем плохо. Он снова стал делать то, чего от него ждали: ни выбора, ни времени на раздумья не осталось. Вернул на места рванувшихся через ручей – мстить языкастому обидчику, отослал дозоры в обход поляны, остановил колонну и попытался развернуть передовые сотни. Снова выпрямился в седле, глядя на пешего и довольно хрупкого на фоне туннра «демона».