Неодолимое желание - Джеффрис Сабрина. Страница 12

К тому времени, когда они приблизились к Холстед-Холлу, он уже пребывал в сильном раздражении, которое еще больше подогревалось видом огромного, производящего глубокое впечатление особняка. Он всегда знал, что Шарп — брат маркиза, из семьи такой же старой, как и сама Англия. Несомненно, это была еще одна из причин, по которой он ненавидел молодого человека.

Если бы Шарп не соблазнил Роджера сумасбродной и беспечной жизнью, сегодня его внук был бы жив. Роджер обожал молодого лорда и был готов на все, чтобы поразить своего друга.

Пока они учились в школе, Айзек спокойно относился к их дружбе. Знакомство Роджера с людьми, занимающими более высокую ступеньку социальной лестницы, могло со временем помочь ему. Да он и сам не достиг бы звания генерала, если бы не заводил полезных знакомств, поэтому он знал им цену.

Даже гонки его не тревожили. Молодежь есть молодежь, в конце концов. Но потом Роджер стал все свое время проводить в лондонских увеселительных заведениях, не по средствам пьянствуя и играя, и Айзек забеспокоился.

Вид Холстед-Холла заставил генерала снова вспомнить все это. Неудивительно, что Роджер связался с Шарпом. Как мог мальчишка не соблазниться такими возможностями, когда свои собственные были весьма умеренными?

Айзеку следовало занять твердую позицию, пока был такой шанс. Он не должен был ждать похорон Роджера, надо было раньше расстроить дружбу его внуков с Шарпом.

Ну что ж, он не позволит, чтобы случилась другая трагедия.

Очень скоро они подъехали к массивным входным воротам.

Холстед-Холл был одним из тех огромных особняков в тюдоровском стиле, интерьеры которых напоминают королевские покои. Вероятно, раньше он и был собственностью королевской семьи, прежде чем двести лет назад перешел к семье Шарпов.

— Теперь послушай, — обратился к Вирджинии генерал, когда к экипажу бросились лакеи и грумы. — Пока мы не встретимся с Шарпом, говорить буду я. Потом ты сообщишь ему, что передумала состязаться с ним в гонке. И на этом все закончится. Поняла?

— Но, Поппи…

— Я все сказал, Вирджиния. Если сделаешь так, как я сказал, — вздохнул Айзек, когда она демонстративно сложила руки на груди, отказываясь подчиняться ему, — обещаю купить тебе несколько новых платьев. Мы могли бы даже поехать на один-два бала в Лондон. Уверен, Пирс сможет получить для нас приглашение.

Хотя генерал не знал, как он прямо сейчас сможет снять жилье для этой цели. Они же не смогут остановиться в холостяцком жилище Пирса.

— Даже если бы у нас были деньги на платья и балы, — с обиженным видом сказала Вирджиния, — я не какая-то там светская дурочка, чтобы клюнуть на это и изменить свое решение. Здесь дело принципа.

Глубоко вздохнув, Вирджиния стала смотреть в окно экипажа.

Черт, черт, черт! Его ягненочек знает, как поразить в самое сердце. Предложение купить новые платья уязвило ее гордость, а у нее этой гордости в избытке.

Дверца экипажа распахнулась, и они вышли. Когда генерал назвал слуге их имена и объявил, что они приехали повидать лорда Гейбриела, их повели через длинную арку и через двор в огромный холл, который поражал своими размерами.

Но это был мир, в котором вырос Айзек. Мир, где «хорошее воспитание» определялось как способность поставить на место выскочку, где мужчин оценивали по фасону их костюмов, а не по чертам характера.

Он ненавидел этот мир тщеславия и пустых обещаний и был счастлив покинуть его в молодые годы, чтобы стать офицером и сделать в своей жизни что-то стоящее. Он пережил битву при Вимейро и при Ролике [3]и много раз смотрел в лицо врагу. Поэтому какая-то титулованная семья с кучей невыносимых отпрысков его точно не испугает.

Насчет Вирджинии у него такой уверенности не было. Она с восхищением разглядывала старинную резную ширму из дуба у боковой стены и массивный мраморный камин в глубине холла.

— Это здесь живет лорд Гейбриел? — прошептала она, когда слуга вышел, чтобы, по-видимому, привести лорда.

— Так я слышал, — хмуро бросил Айзек. — Ты ведь явно знаешь о его происхождении.

— Да, но я никогда не представляла… Я обращала внимание главным образом на его поступки.

— Холстед-Холл знаменит в этих местах своими размерами — триста шестьдесят комнат. Здесь разбиты обширные парки и создан один из крупнейших лабиринтов с живой изгородью в Англии. Последний раз я слышал, что в имении работают семьдесят арендаторов.

— Боже милостивый! Должно быть, его семья невероятно богата.

— Достаточно богата, чтобы купить то, что им хочется или кого хочется. Имей это в виду, когда задумываешь всякие глупости, как эта гонка с одним из них. — Айзек даже не пытался говорить тише; он не собирался позволить этим Шарпам унизить его своим богатством. — Хотя я слышал, что деньги пришли к ним по материнской линии, а не от маркиза.

— Вы правильно слышали, сэр. Мои внуки получили свои деньги от меня.

Айзек, вздрогнув от неожиданности, оглянулся и увидел женщину примерно своих лет, которая спускалась по лестнице. Она шагала медленно, и это придавало ей такой величественный вид, что генерал мгновенно испытал благоговейный трепет. И только заметив у нее в руке трость, он понял, что ее медленная поступь объяснялась слабостью ног.

Генерал машинально потер свою руку, которая не работала с тех пор, как он упал с лошади. Уж он-то прекрасно знал, что это такое — предательство собственного тела, когда ты не способен сделать то, что хочется. Внезапно он почувствовал симпатию к этой даме.

И тут же безжалостно подавил в себе это чувство.

— А вы, должно быть, генерал Уэверли, — сказала, приближаясь к ним, женщина. — Меня зовут Эстер Пламтри, бабушка…

— Я знаю, кто вы! — резко перебил ее Айзек.

Кто же не знает Хетти Пламтри, которая железной рукой управляет пивной империей и перед своим натиском вынуждает отступать всех мужчин-пивоваров?

Но он ожидал увидеть перед собой этакую матрону с лицом дракона, голосом гарпии и мужеподобной манерой вести себя. И уж никак не это хрупкое создание с великолепной кожей лица, по цвету напоминающей смесь розы и сливок, и с улыбкой, которая разогрела кровь пожилого мужчины.

Проклятие, эта женщина произвела на него впечатление!

— Мы приехали повидать лорда Гейбриела! — гаркнул генерал. — Вас это дело никак не касается, мадам.

Она даже глазом не моргнула и не нахмурилась в ответ на его грубые слова.

— Боюсь, я не знаю точно, где он находится в данный момент. Но пока прислуга разыскивает его, может быть, выпьете чаю? От долгой дороги у вас, наверное, во рту пересохло.

— Я не хочу чаю! — отрезал Айзек. Он понимал, что ведет себя как старый ворчливый болван, но поделать с собой ничего не мог.

— А я бы с удовольствием выпила чаю, — с улыбкой произнесла Вирджиния. — Спасибо.

Оказывается, его девочка решила вести себя как хорошо воспитанная молодая леди? Она загонит его в могилу раньше времени.

Миссис Пламтри приказала слуге принести для них чай в библиотеку.

— Сюда, — жестом показала она в сторону коридора. — Там будет удобно поговорить. А эта комната — слишком огромная, в ней неуютно себя чувствуешь. Когда я здесь, у меня такое ощущение, будто я ораторствую на площади.

Айзек не знал, что отвечать. Неужели она пытается сбить его с толку, прикидываясь любезной, успокаивая их бдительность? Ничего у нее не получится. Ни одна женщина, какое бы сильное впечатление она ни произвела, не обведет его вокруг пальца.

— Я полагаю, речь идет о гонке, в которой договорились участвовать мой внук и ваша внучка? — сказала миссис Пламтри, как только они устроились в библиотеке.

— Я же сказал, вас это не касается.

— Нет, касается. Я, как и вы, не хочу увидеть, что кто-то из них пострадает. И эта дорожка в Тернем-Грин…

— Тернем-Грин! — Айзек хмуро взглянул на Вирджинию. — Ты говорила, что вы собирались соревноваться в Илинге!

— Все так и есть, Поппи! Уверяю!