Большая маленькая ложь - Мориарти Лиана. Страница 80

Потом она ощутила щекой мокрые плитки балкона. Крики Селесты смешивались с отдаленным завыванием сирен и тихими всхлипываниями Бонни. Джейн почувствовала во рту вкус крови. Она закрыла глаза.

О горе мне!

Бонни. Драка переместилась на балкон, и тогда бедные Мадлен и Джейн получили тяжелые травмы. Я не видела, как упал с террасы Перри Уайт. Я… Погодите минутку, Сара. Постойте, вы Сара, правда? Не Сьюзен. Я все забыла. Извините, Сара. Сара. Чудесное имя. По-моему, оно означает «принцесса». Послушайте, Сара, мне нужно забрать мою дочь.

Глава 78

Сержант уголовной полиции Эдриан Куинлан. Мы рассматриваем все имеющиеся записи системы видеонаблюдений, а также фотоснимки, сделанные в тот вечер фотоаппаратами и мобильными телефонами. И мы собираемся изучить данные судебной экспертизы, когда они появятся. В настоящее время мы опрашиваем каждого из ста тридцати двух родителей, посетивших мероприятие. Можете быть уверены, мы выясним правду относительно того, что произошло вчера вечером, и, если понадобится, я предъявлю обвинение всей чертовой толпе.

Наутро после вечера викторин

– Пожалуй, я не смогу этого сделать, – тихо произнес Эд.

Он сидел на стуле у больничной кровати Мадлен. Она лежала в отдельной палате, но Эд все время нервно поглядывал через плечо. У него был такой вид, словно его укачало.

– Я не прошу тебя ни о чем, – сказала Мадлен. – Если хочешь рассказать, расскажи.

– «Расскажи». Ради всего святого. – Эд закатил глаза. – Это не то же самое, что наябедничать учительнице! Это нарушение закона. Это ложь под… Ты в порядке? Больно?

Мадлен закрыла глаза и поморщилась. Она сломала лодыжку. Это произошло, когда на нее и Джейн налетели папаши учеников пятого класса. Сначала она подумала, что удержится на ногах, но потом заскользила по мокрым плиткам, выделывая какие-то безумные па. Сломала она здоровую лодыжку, а не ту, которая все время подворачивалась.

Ей показалось, что накануне вечером она пролежала с мучительной болью на мокром балконе несколько часов, слыша ужасные, нескончаемые вопли Селесты, рыдания Бонни и ругань Натана. Рядом с ней лежала Джейн с окровавленным лицом, а Рената кричала дерущимся папашам: «Да остановитесь же вы, ради бога!»

Днем Мадлен наложили гипс. Она должна была ходить в гипсе от четырех до шести недель, а после этого будет назначена физиотерапия. Не скоро она сможет снова носить шпильки.

Не только она попала в больницу. Насколько было известно Мадлен, полный перечень повреждений после вечера викторин включал в себя одну сломанную лодыжку (вклад Мадлен), одну сломанную ключицу (бедная Джейн), сломанный нос (муж Ренаты Джеф – меньше, чем он заслуживал), три сломанных ребра (муж Харпер Грэм, который тоже спал с няней-француженкой), три синяка под глазом, два сильных пореза, которые потребовалось зашивать, и девяносто четыре случая сильной головной боли.

И одна смерть.

В голове Мадлен кружилась сумасшедшая карусель лиц с прошлого вечера. Вот Джейн с ярко накрашенными губами стоит перед Перри и говорит: «Вы сказали, вас зовут Саксон Бэнкс». Сначала Мадлен подумала, что Джейн перепутала двух мужчин, что Перри напомнил ей кузена, но потом Перри сказал: «Это не имело значения». Выражение лица Селесты после того, как ее ударил Перри. Никакого удивления. Лишь замешательство.

Какой надо быть бестолковой, эгоцентричной подругой, чтобы не заметить подобных вещей? – думала Мадлен. То, что Селеста не жаловалась на синяки и разбитую губу, не означало, что у нее все хорошо. Если бы только Мадлен удосуживалась замечать это! Пыталась ли Селеста когда-нибудь довериться ей? Вероятно, в тот момент Мадлен тараторила про крем для век или про что-то столь же второстепенное, не давая возможности подруге выговориться. И вероятно, прерывала ее! Эд всегда возмущался. «Дай закончить», – подняв руку, бывало, скажет он. Всего три коротких слова. «Перри бьет меня». Но Мадлен никогда не давала подруге трех секунд, чтобы произнести эти слова. А Селесте между тем приходилось выслушивать бесконечные излияния Мадлен по поводу того, как она ненавидит организатора футбола для детей до семи лет, или о том, какие чувства вызывают у нее отношения Абигейл с отцом.

– Сегодня она принесла нам вегетарианскую лазанью, – сказал Эд.

– Кто? – спросила Мадлен.

Ей было тошно от угрызений совести.

– Бонни! Господи, да Бонни же! Женщина, которую мы, очевидно, пытаемся выгородить. Она ведет себя до странного нормально, как будто ничего не случилось. И все-таки она чокнутая. Сегодня утром она уже разговаривала с очень симпатичной журналисткой по имени Сара. Одному Богу известно, что она ей наговорила.

– Это был несчастный случай, – сказала Мадлен.

Она вспомнила искаженное гневом лицо Бонни, когда та кричала на Перри. Тот странный гортанный голос. «Мы видим. Мы видим, черт бы вас побрал!»

– Я понимаю, что это был несчастный случай, – откликнулся Эд. – Так почему нам просто не сказать правду? Рассказать полиции, как все в точности произошло? Не понимаю. Тебе она даже не нравится.

– Это к делу не относится.

– Все начала Рената, – заметил Эд. – А потом и прочие стали выступать. «Я не видела. Я не видела». Мы даже еще не знали, жив человек или нет, а уже думали об укрывательстве! То есть, Господи Иисусе, Рената, вообще-то, была знакома с Бонни?

Мадлен подумала, что понимает, почему Рената это сказала. Потому что Перри обманывал Селесту так же, как Джеф обманывал Ренату. Мадлен разглядела выражение лица Ренаты, когда Перри сказал: «Это ничего не значило». В тот момент Рената сама захотела столкнуть Перри с террасы. Просто Бонни успела первой.

Не скажи Рената «Я не видела, как он упал», тогда Мадлен, вероятно, не успела бы оценить все последствия происшествия для Бонни, но едва Рената произнесла эти слова, как Мадлен подумала о дочери Бонни. То, как Скай моргает ресницами, как всегда прячется за юбку матери. Если и есть ребенок, сильно нуждающийся в матери, так это Скай.

– У Бонни есть маленькая девочка, – заметила Мадлен.

– У Перри было два маленьких мальчика. И что с того? – Эд смотрел в пространство над кроватью Мадлен. В резком свете лампы его лицо казалось осунувшимся. Она разглядела черты старика, каким он однажды станет. – Просто я не знаю, как с этим жить, Мадлен.

Эд первым добрался до Перри. Именно он увидел разбитое, искореженное тело мужчины, который за несколько минут до этого смеялся и разговаривал с ним о гандикапах в гольфе. Нельзя было требовать от него многого. Она это понимала.

– Перри был плохим человеком, – сказала Мадлен. – Это он дурно обошелся с Джейн. Ты понял? Он отец Зигги.

– Это к делу не относится, – откликнулся Эд.

– Как знаешь, – бросила Мадлен.

Эд прав. Конечно, он прав, он всегда прав, но иногда правильно бывает сделать неправильную вещь.

– Думаешь, она хотела его убить? – спросила Мадлен.

– Нет, не думаю, – ответил Эд. – Но что с того? Я не судья и не присяжный заседатель. Не мое дело…

– Ты считаешь, она снова совершит нечто подобное? Считаешь, она представляет опасность для общества?

– Нет, но опять же – какая разница? – Его взгляд выражал неподдельную муку. – Просто я, пожалуй, не смогу умело врать в полицейском расследовании.

– А разве ты уже не наврал?

Она знала, что, пока накануне вечером ее увозили на одной из «скорых», стоящих перед школой, он успел кратко переговорить с полицейскими, а потом поехал к ней в больницу.

– Это было неофициально, – сказал Эд. – Какой-то офицер что-то записал, и я сказал… Господи, не знаю точно, что я сказал, ведь я был пьян. Помню, что не упоминал имени Бонни, но согласился прийти в полицейский участок сегодня в час дня и дать официальные свидетельские показания. Они будут все записывать на магнитную ленту, Мадлен. В комнате будут сидеть и смотреть на меня два офицера, пока я буду выкручиваться. Мне придется подписать письменное показание под присягой. Это делает меня соучастником…