Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 29

И Настя смеялась, и гнала от себя тоскливую мысль, что этот день скоро кончится. И надо будет – во всех смыслах слова – возвращаться на землю... И действительно что-то делать – что-нибудь нудное, противное, тягостное... Но день ведь закончится только завтра?

Но день закончился даже раньше.

Во дворе их встречал Николай Арсеньевич. Одиноко курил на лавочке под задумчивым тополем. В руках его белел бланк: телеграмма.

– Быстро они... – пробормотал Сеня. – Срочную, что ли, прислали?

– Срочную. – вздохнул дед.

Настя подавленно молчала. Текст гласил:

– «Возвращайте!» Что я им, вещь? – возмутилась Настя.

– Первый самолет в восемь утра. – спокойно сообщил Николай Арсеньевич. Сеня молчал, выжидательно смотрел на Настю.

– Я никуда не поеду, – решительно сказала она.

– И что же вы будете делать? – спокойно спросил Сенин дед.

– Поженимся, – дернул плечом внук. – Завтра же заявление подадим.

А Настя с изумлением увидела: лицо Николая Арсеньевича исказила гримаса боли...

– Зря ты так, Ириша, – мягко сказал Егор Ильич.

Ирина Егоровна отшвырнула телефон. Аппарат проехался по полировке стола, жалобно звякнул.

– Зря? Ты говоришь зря? А как мне ее еще называть?! Дрянь, вот ведь дрянь!

Она дрожащими руками подтянула телефон к себе, судорожно затыкала в клавиши.

– Куда ты звонишь? – спокойно спросил отец.

– В справочную «аэрофлота». Полечу туда. Первым же рейсом.

– Ира, успокойся. – Егор Ильич твердой рукой отобрал аппарат. Попросил жену: – Галя, принеси валерьянки.

Валерьянка оказалась наготове.

– Давайте, девочки, каждая по тридцать капелек. – велел Капитонов. – Вот так, умницы, а теперь водички... И слезки утираем...

Жена и дочь послушно запивали капли, доставали носовые платки...

– Ну, полегчало? А теперь присядем и спокойно поговорим. Без истерик. И без оскорблений. И так уже дров наломали.

– Мы наломали? – подняла бровь жена.

А дочь снова взвилась:

– Да о чем тут говорить? И зачем?! Не болтать надо, а туда лететь, забирать ее, пока не поздно!

Егор Ильич оставил реплику дочери без ответа. А Галина Борисовна внимательно посмотрела на супруга, мимолетно заметила:

– Ты вроде бы и не удивился...

– Честно сказать, не сильно, – признался Капитонов.

Дочь резко повернулась к нему:

– Ты... ты знал? И молчал?!

– Ира, – поморщился Егор Ильич. – Прошу тебя – прекрати истерику. Нет, конечно, ничего я не знал. Но догадывался, что у девчонки – любовь. Она всю весну как на крыльях летала. Глаза горят, мордаха хитрая... Да и букеты эти огромные – вы верили, что они от бывших одноклассников?

– Настя никогда ничего не рассказывала, – задумчиво сказала Галина Борисовна.

– А ты ее разве спрашивала? – поинтересовался Егор Ильич. – Кого волновало, что у нее на душе? Девочка – благополучная, не пьет, не курит, в институт ходит, сессии сдает, о чем еще беспокоиться?

– Можно подумать, ты у нее спрашивал, – огрызнулась супруга.

– И я не спрашивал, – примиряюще сказал Егор Ильич. – Честно говоря, не до того было... Вот и упустили девчонку.

– Ну и что теперь делать? – требовательно спросила Ирина Егоровна. Ей явно хотелось решительных действий – прямо сейчас, немедленно.

Реплика осталась без внимания. Галина Борисовна снова спросила мужа:

– И ты догадывался, что, м-мм... ее избранник – этот Арсений? Они же в десятом классе друг друга, кажется, едва терпели!

– Ну, не то чтобы «едва»... Они тогда просто конкурентами были. Боролись – считай, друг против друга. И Настя злилась, что Сеня – способней ее. А сейчас им делить стало нечего. Да и перед глазами у нее Сеня теперь не маячит. Каждое утро ее чувство вспыхивает с новой силой.

– Как она только могла! – Ирину Егоровну аж передернуло. – Он такой отвратительный! Вечно голодный, вечно колючий, рубашки эти байковые... И это его «гэ» ужасное!

– Так пообтесался он, Ирочка, пообвык. Почти москвич стал – уже два года в столице живет.

– Настоящего москвича ей, конечно, найти было сложно, – ядовито произнесла Галина Борисовна.

Муж неожиданно согласился:

– Между прочим, и правда непросто. Я однажды к Насте на факультет заезжал и своими глазами видел, что там за парубки... Дохляки, очкарики, неврастеники. Как таких только на военной кафедре держат? А Сеня – парень крепкий. И не дурак. И байки травит смешные – а что еще девочкам надо?

– Кстати, пригласил его сюда ты. – напомнила жена.

Егор Ильич поморщился, но промолчал.

– Вот и получай. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. – не сдавалась Галина Борисовна. – Благотворитель ты наш!...

– Галя! Этот вопрос обсуждать мы не будем.

Жена закусила губу и отвернулась. Ирина Егоровна тоже не стала продолжать скользкую тему. Она воскликнула:

– А чем Женя-то ей не угодил? Он, что ли, не крепкий? Или дурак?!

– Могу объяснить, – кивнул Егор Ильич. – Твой Женя постоянно ее поучал. Наставлял. Образовывал. «Настоятельно рекомендую тебе почитать очерки Пескова!» – передразнил он. – А подростки такого тона не любят. Я, честно говоря, и не сомневался, что Настя взбрыкнет, и Эжен ваш останется с носом. Не ожидал только, что она так взбрыкнет...

– А по-моему, Женя просто поторопился, – высказала мнение Галина Борисовна. – Ухаживал за ней по-серьезному, по ресторанам таскал... Мала она еще для ресторанов! И для любви мала, и для замужества... Ведь говорила я ему: не торопи события, пусть девочка подрастет!

– Ну и что же мы будем делать? – Ирина Егоровна вернулась в практическое русло.

– Что предлагаешь? – взглянул на нее Егор Ильич.

– Я не допущу, чтобы она испортила себе жизнь. Хватит в семье одной дуры – меня: в семнадцать лет замуж, пеленки, бессонные ночи...

– А если без лирики? – уточнил Егор Ильич.

– Надо лететь туда. Устроить скандал старшим Челышевым. Забрать ее в Москву. Посадить под замок. И Эжену в ноги броситься. Чтобы простил и взял...

– Не думаю, что Женя ее простит, – вздохнула Галина Борисовна.

– А на Евгении свет клином не сошелся, – пожал плечами Егор Ильич. – Не простит – найдем ей другого. Только боюсь я, не полетит Настя в Москву. Тем более с такими унижениями... «Сказал под замок...»