Чингиз-Хан - Ян Василий Григорьевич. Страница 83

Джебэ-нойон разделил свой тумен на пять частей. С одной частью в две тысячи коней он ускакал вперед к Днепру, а четыре отряда остальных всадников расставил вдоль вьющегося по степи, протоптанного веками шляха.

Несколько татарских сотен поскакали в стороны, в степные просторы, и всюду, где находили кипчакских кочевников со стадами, сгоняли их к шляху.

Джебэ, во главе сотни запыленных нукеров, подъезжал к широкому, сверкающему в лучах солнца Днепру. Черные осмоленные лодки передвигались по синей глади реки.

– Гляди, вот русские ратники! — сказал переводчик.

На бугре около берега стояли русские воины в железных шлемах, с короткими копьями. Закрываясь рукой от солнца, они всматривались в степную даль. Увидев, что приближаются не кипчаки, а всадники иного племени, русские сбежали к реке и в лодках отъехали от берега.

Джебэ в остроконечном стальном шлеме, угрюмый и бронзовый от зноя, сдержал коня над береговым обрывом и узкими неморгающими глазами долго рассматривал холмистую равнину противоположного берега. Там чернел многолюдный лагерь, рядами стояли повозки с поднятыми кверху оглоблями. Паслись табуны разношерстных лошадей. Пешие и конные воины передвигались по равнине, и ярко вспыхивали солнечные искры на металлических частях оружия.

Несколько лодок кружилось близ берега. Гребцы усердно гребли, борясь с течением многоводной реки. С одной лодки, закричали:

– Эй вы, гости незваные! Что вы у нас ищете? Какой нечистый ветер вас принес?

Два бродника, сопровождавшие Джебэ, переводили ему слова, долетавшие с лодок.

– Мы идем не на вас, а на кипчаков! — зычным голосом отвечал бродник. — Кипчаки наши холопы и конюхи. Бейте их, а обозы и скот берите себе. Кипчаки нам много зла сотворили, да и вам они вредят издавна. А мы с вами хотим мира. Войны с вами у нас нет.

С лодки кричали:

– Посылайте ваших послов, а мы с ними поговорим!

– А с кем говорить? Есть ли у вас тут большой начальник?

– Здесь князей много. Они с вашими послами ужо договорятся!

Джебэ выбрал четырех нукеров и одного бродника как переводчика и приказал им отправляться на тот берег. Они должны повидать главного киевского князя и сказать ему: пусть урусы гонят от себя кипчаков, отнимая их скот и богатства, а здесь в степи татары их прикончат.

Выбранные нукеры переминались с ноги на ногу, чесали плетьми за спиной и говорили:

– О чем нам с урусами говорить? Лучше начнем с ними драку.

Джебэ сказал:

– Тогда поеду я один с переводчиком.

Нукеры закричали:

– Нет! Не езди к ним! Что без тебя станет с нашим войском? Что будут делать волчата без матерого волка? Там с тебя сдерут шкуру. Оставайся! Мы поедем.

Четыре нукера и бродник спустились к реке и подозвали разъезжающих близ берега русских. Одна лодка пристала и забрала монгольских послов.

Джебэ долго оставался на высоком берегу, осматривая другую сторону. Там в туманной дымке далеко раскинулись луга, рощи и голубые заводи; всюду по дорогам ветер нес тучи пыли, поднятой подходившими отрядами.

Ночью, завернувшись в баранью шубу, Джебэ лежал на кургане около костра. Он поджидал посланных к русским нукеров. Они больше не вернулись. Кипчаки их зарезали.

Кругом в степи мерцали далекие огоньки костров. Всюду равнина жила неведомой жизнью. Какие-то встревоженные всадники пробирались логами через степь, и ночью вспыхивали огоньки далеких костров...

Джебэ не мог заснуть всю ночь. Тяжелые думы, обрывки речей, знакомые лица проплывали перед ним, и он то загорался бешенством, то начинал дремать... И вновь перед ним показывались то железный шлем с черными лисьими хвостами страшного старика Чингиз-хана и его зеленоватые, кошачьи, немигающие глаза, то сверлящее открытое око Субудая, то взмахи сверкающих мечей...

Теперь предстоят битвы с урусами, сильными воинами, которые не бегут, а сами ищут боя. Победа над ними будет очень трудна!.. Теперь наступают такие дни, когда может померкнуть вся слава Джебэ, завоеванная победами его в Китае.

Или он сложит в этих степях свою голову, или имя Джебэ будет опять повторяться всеми в золотой юрте кагана, как великого победителя урусов и кипчаков, отнявшего золотой шлем у Мастисляба.

Утром нукеры разбудили Джебэ.

– Смотри, что делается на той стороне... Урусы пригнали сверху столько лодок, что вяжут мост через реку. Их повозки уже спустились к самой воде. Там скопилось много конницы и пеших воинов  157 . Скоро они начнут переходить на эту сторону. Что делать?

– Не мешайте урусам! — приказал Джебэ. — Наблюдайте издали и отступайте в степь!

Поджарый рыжий конь Джебэ-нойона легко взлетел на одинокий курган и остановился около высокой каменной фигуры степного богатыря. Его широкие сутулые плечи, плоское лицо, короткий меч на бедре, остроконечная шапка и даже чашка в руках были в далекой древности старательно высечены из цельного камня молотком кочевого мастера... Прошли века, и многолюдная страна обратилась в пустынную степь, а каменный богатырь по-прежнему прочно стоял, глубоко вкопанный, на вершине кургана и угрюмо смотрел выпуклыми слепыми глазами в ту сторону, куда он когда-то делал свои набеги.

Так же неподвижно, как идол, сидел на коне Джебэ, всматриваясь холодными прищуренными глазами в ту сторону, откуда по дымящейся утренними туманами зеленой степи расползались вереницы быстро передвигающихся черных точек... Уже взмыленный конь остыл и свободно тянул повод, стараясь достать черными губами чахлые стебельки бледной полыни; он уже начал взбивать копытом солончаковую почву, а Джебэ все не мог оторвать взгляда от приближавшихся густых рядов русских воинов.

Впереди всадники... Одни тянутся по дороге, другие широко рассыпались по степи... Над ними подымается черная туча пыли... У них короткие копья... Вот в пыли ясно заметны повозки. Урусы надеются на богатую добычу, они везут на повозках оружие, котлы и мешки с хлебом.