Мизерере - Гранже Жан-Кристоф. Страница 16

— Что еще?

— Музыкант. Кажется, пианист.

Касдан складывал кусочки мозаики. Картинка получалась интересная. Весьма необычный легавый.

— Женат?

— Нет. Но настоящий сердцеед. Все девчонки от него без ума. Бабы обожают таких парней. Смазливый. Дерганый. Своевольный. Он притягивает телок, как магнит.

Выходит, Касдан угадал. Наверняка по Волокину сохнет одна из служащих Генерального штаба, и через нее он отслеживает дела, которые его цепляют.

— Он сам предложил свою кандидатуру в ОПЗН. А в чем причина?

— Он жаждет крови. У него есть личный мотив, я уверен. Волокин сирота. В каких только приютах, приемниках, религиозных учреждениях он не побывал. Отсюда до предположения, что он сам пережил сексуальное насилие, всего один шаг. А от этого до мысли, что у него с педофилами свои счеты, и того меньше.

— Как у тебя все просто.

— Чем проще, тем вероятнее, что это правда, Касдан. Сам знаешь.

Армянин не стал спорить. За сорок лет в полиции ему пришлось убедиться, что род человеческий особым воображением не отличается. В жизни легавого закон повторяемости подтверждается день ото дня.

— Как бы то ни было, он частенько переступает черту. Недавно зверски избил педофила. У себя в отделе мы закрыли на это глаза, а тому гаду пригрозили, что бросим его в камеру к убийцам, если вздумает жаловаться. Но с тех пор я с парня глаз не спускал. Не наше дело калечить подозреваемых. Хотя в нашем отделе кулаки иной раз так и чешутся.

Касдан попробовал представить себе странного полицейского. Способный. Умный. Опасный. Почему он заинтересовался убийством в церкви Иоанна Крестителя? Потому что оно затронуло детей?

Греши продолжал:

— Но его главный талант перевешивает все недостатки. Он умеет обращаться с детворой. Наша главная трудность в детях. Они ведь у нас единственные свидетели обвинения. Запуганные дети. В шоковом состоянии. Из них слова не вытянешь. Только Волокину это и удается.

Касдану вспомнился его собственный провал с мальчиками-хористами.

— В чем тут фокус?

— Это его тайна. Он умеет найти к ним подход. Расположить к себе. Понимает их молчание. Их недомолвки. Умеет расшифровывать их рисунки, их жесты. Прямо психолог, зуб даю. Работает как зверь, денно и нощно. У нас в отделе о нем ходит шутка: мол, он лучше знаком с ночными уборщицами, чем со своими товарищами по работе.

Армянин вдруг задумался, а не встретил ли он потенциального союзника. Действующего, как и он, на грани закона, но на тридцать пять лет моложе и наделенного умением, которого лишен он сам.

— У тебя есть точные координаты центра?

Греши дал ему адрес в пятидесяти километрах от Парижа, по-прежнему настаивая на своих сомнениях. Сейчас Волокин наверняка лежит в корчах ломки.

Касдан попрощался с комиссаром.

Ему хотелось побольше узнать об этом парне. Он отвел себе час, чтобы разнюхать кое-какие детали, и начал с полицейской школы в Канн-Эклюз. Сказал, что хочет поговорить с офицером-координатором. Благодаря самоуверенности, регистрационному номеру и особой манере выражаться можно вытянуть любые сведения у коллеги-полицейского.

— Припоминаю, — ответил офицер. — Он учился у нас с сентября девяносто девятого по июнь две тысячи первого. Пожалуйста, подождите. Я возьму его личное дело. — Через минуту в трубке вновь послышался его голос. — Ребята такого калибра у нас редкость. Он был первым в своем выпуске. Только высшие баллы. По всем дисциплинам. К тому же, если позволите так выразиться, крутой парень. Это отмечали все руководители стажировок. Смелый. Цепкий. Исключительное чутье.

— Сколько лет ему было в июне две тысячи первого, когда он окончил вашу школу?

Полицейский насторожился:

— Вы не знаете дату его рождения?

— У меня сейчас нет ее под рукой.

— Ему исполнилось двадцать три года. Он родился в сентябре семьдесят восьмого.

— Где?

— Париж, Девятый округ.

— Судя по моим записям, после вашей школы он поступил в наркоотдел.

— По его просьбе. Учитывая его результаты, он мог бы выбрать место получше.

— Вот именно. Почему он не предпочел более перспективную должность? Например, в МВД?

— Бумажная работа не для него. Какое там. Он хотел работать на улице. Попробовать дилера на зуб.

Поблагодарив офицера, Касдан повесил трубку. Греши подчеркнул, что Волокин — сирота. Касдан набрал номер ДСРЗ — Департамента по социальной работе и здравоохранению. Волокин — не классический подкидыш, рожденный от неизвестных родителей, иначе ему, как принято, дали бы фамилию, представляющую собой личное имя: Жан-Пьер Ален, Сильви Андре. И свидетельство о рождении им выдают в Четырнадцатом округе, где находится ДСРЗ. Приметы того, что детишки родились под несчастливой звездой.

Как и следовало ожидать, Касдану пришлось иметь дело с чиновником, предпочитавшим держать рот на замке. Он процедил сквозь зубы лишь несколько односложных ответов. И все же Касдан узнал один адрес. Эпине-сюр-Сен — первый приют, куда в 1983 году попал Седрик Волокин. Ему было тогда пять лет.

После долгих переговоров он нашел пожилую женщину, которая помнила мальчика.

Армянин выдумал историю о статье, которую собирается написать для внутриведомственной газеты судебной полиции, и даже объяснил, по какому случаю. За проявленное мужество Седрик Волокин заслужил благодарность в приказе.

— Я так и знала! — обрадовалась воспитательница. — Так и знала, что Седрик выбьется в люди…

— Каким он был?

— Такой одаренный ребенок! Вы знаете, что он сам, без учителя, научился играть на пианино? И еще пел в церкви. Голос ангельский. Он поступил бы в хор «Певцы с деревянным крестом», если бы не дед с отцовской стороны. Противный старикашка.

— Расскажите поподробнее.

— Вам правда все это нужно?

— Расскажите все, что помните. Я уж сам разберусь.

— Седрик попал к нам в пять лет. Его отец умер вскоре после его рождения. Пьяница. Никчемный человек. Зарабатывал чем придется.

— А мать?

— Тоже пила. И с головой у нее не все было в порядке. После рождения Седрика стало еще хуже. Когда у нее забрали ребенка, она уже разучилась читать и писать.

— А почему дед не взял ребенка к себе?

— Потому что был не лучше своего сына. Русский. Мерзкий тип.

— А у вас он его навещал?

— Время от времени. Дрянной был человечишка. Озлобленный. Всех ненавидел. Я благодарила Бога за то, что Седрик живет не с ним. Но через несколько лет он поместил его в другой приют. Кажется, при монастыре. Он вернул себе права на опеку. — Старуха спросила шепотом: — Можно я скажу, что думаю?

— Конечно.

— По-моему, он сделал это из-за денег. Надеялся получать социальное пособие. Но тут его прихватил рак. Он умер, а Седрика перевели куда-то еще. Не знаю только куда.

— А после вы о нем слышали?

— Лет десять ничего. А потом он приехал меня навестить. Он тогда стал бакалавром. В семнадцать лет! Настоящий красавчик. И с тех пор наезжал по несколько раз в год. Или звонил. Представляете, я в курсе всех его новостей…

Касдан делал заметки. Очевидно, Волокин до самого своего совершеннолетия кочевал по приютам. Как он оплачивал учебу? Получал помощь от ГПО — Городского приемного отделения, которое предоставляет сиротам скромное пособие?

Армянин поблагодарил любезную старушку и подвел итоги. Раз Волокин стал бакалавром до того, как ему исполнилось восемнадцать, значит, это произошло в июне девяносто шестого. Видимо, после этого он записался в Сорбонну, на юридический факультет в Ассасе или Нантерре. Связаться с его преподавателями? Нет. Касдан предпочел заняться его спортивными достижениями. Возможно, их следы остались в Интернете.

Долго искать ему не пришлось. Набрав ключевые слова «кикбоксинг» — вид спорта, выбранный наудачу, — «чемпион» и «Франция», он набрел на подробный сайт «Ножной и кулачный бокс». Речь там шла и о кикбоксинге, и об американском боксе, и о французском, и о муай тай — тайском боксе. Одна из страниц предлагала списки чемпионов каждого десятилетия по всем дисциплинам: «80-е годы», «90-е годы», «чемпионы будущего»… В разделе «90-е» Касдан легко обнаружил список достижений Волокина вкупе с фотографией скверного качества.