Граница льдов - Престон Дуглас. Страница 27

— Трудно поверить, что судно таких размеров может потерпеть кораблекрушение в этих защищенных водах, — удивился Макферлейн.

— Этот пролив спокоен только при северо-восточных ветрах, таких как сегодня, — сказала холодно Бриттон. — Если они смещаются к западу, канал превращается в аэродинамическую трубу. Возможно, у этого судна были проблемы с двигателем, когда это произошло.

Они замолчали. Корпус судна приближался. Несмотря на яркий свет утреннего солнца, корабль оставался странным образом не в фокусе, словно его окружало облако тумана. От форштевня до кормы оно словно мхом было покрыто ржавчиной и гнилью. Железные трубы обвалились, одна свисала с борта, опутанная тяжелыми цепями, другая лежала среди каких-то обломков на палубе. Ни единой птицы не сидело на гниющей надстройке, и даже волны, казалось, избегали касаться его обросших гнилью бортов. Была в нем призрачность, сюрреалистичность: мертвый часовой, молчаливо предостерегающий всех, кто проходит мимо.

— Кто-то должен сообщить об этом в торговую палату в Пуэрто-Уильямсе, — сострил Макферлейн.

Шутка не вызвала смеха. Все чувствовали себя подавленно. Рулевой прибавил обороты, словно пытался скорей оставить позади останки кораблекрушения, и они вошли в пролив Бигля. Здесь темные и неприступные гребни гор вырастали из воды, в их складках мерцали снежники и ледники. Налетел порыв ветра, и Макферлейн еще плотней завернулся в парку.

— Направо Аргентина, налево Чили, — сообщил Глинн.

— Держу курс посредине, — сказала Бриттон, поворачиваясь к рулевой рубке.

Часом позже слева по носу в сумеречном свете вырос Пуэрто-Уильямс: совокупность старых деревянных домов, желтых с красными крышами, примостившихся во впадине между холмами. Позади вздымалась цепь суровых гор, белых и острых как зубы. У подножия города примостился ряд ветхих причалов. В гавани стояли на якоре деревянные землечерпалки и одномачтовые рыболовные шлюпы с осмоленными корпусами. Неподалеку Макферлейн увидел Баррио-де-лос-Индос — сборище покосившихся дощатых домишек и глиняных мазанок, столбики дыма, поднимающиеся из труб. За ними находилась сама военно-морская база: ряд безобразных сооружений из гофрированного металла. Поблизости стояли на якоре два подобия плавучих баз и старый эсминец.

Казалось, в считанные минуты ясное утреннее небо потемнело. Когда они подошли к одному из причалов, их встретила волна запаха тухлой рыбы, сквозь который пробивалась вонь канализации и водорослей. Из ближайших домишек вышли несколько мужчин и, поскальзываясь, спустились по сходням на берег. Крича и жестикулируя, они приглашали катер пристать, размахивая поднятыми вверх тросами или показывая на крепильные утки. Катер проскользнул к причалу, и между двумя ближайшими к нему мужчинами завязался яростный спор, который прекратился, только когда Глинн угостил их сигаретами.

Прибывшие выбрались на скользкий причал и посмотрели наверх, на унылый город. Редкие хлопья снега оседали на плечах Макферлейна.

— Где здесь таможенная контора? — спросил Глинн одного из мужчин по-испански.

— Я отведу вас туда, — сказали трое одновременно.

Появились и женщины. Они столпились вокруг с пластиковыми корзинами, наполненными морскими ежами и мидиями, и, отталкивая друг друга, совали им моллюсков в лицо.

— Морской еж, — сказала одна из женщин на ломаном английском. — Очень хорошо для мужчины. Делать твердый. Ми фуэрте.

Она показала напряженную поднятую руку для демонстрации результата. Мужчины засмеялись. У старухи было морщинистое лицо и единственный, замечательно белый зуб, придававший ей легкомысленный вид.

— Нет, спасибо, сеньора, — сказал Глинн, прокладывая дорогу сквозь толпу, чтобы следовать за провожатыми.

Их повели наверх по причалу, потом вдоль береговой линии по направлению к военно-морской базе. Здесь они остановились у менее обшарпанного причала рядом с низким дощатым строением. Из единственного окна струился свет, душистый дым горящего дерева вился из жестяной трубы на дальней стене. Рядом с дверью висел поблекший чилийский флаг. Глинн расплатился с провожатыми и толкнул дверь, Бриттон вошла за ним, а следом — Макферлейн. Он глубоко вдохнул прохладный густой воздух, внушая себе, что навряд ли кто-нибудь здесь узнает его в связи с делом об Атакама.

Внутри было так, как он и ожидал: изрезанный стол, печка-буржуйка, темноглазый чиновник. Добровольное посещение чилийского государственного учреждения, даже такого отдаленного и провинциального, заставляло Макферлейна нервничать. Его взгляд непроизвольно метнулся к обтрепанной пачке объявлений о находящихся в розыске, свисавшей со стены на ржавой металлической прищепке. «Спокойно», — сказал он себе.

У таможенника были гладко зачесанные назад волосы и безукоризненная униформа. Он им улыбнулся, обнаружив ряд золотых зубов.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал он по-испански.

У него был мягкий женоподобный голос. Человек излучал добродушное благополучие, что казалось неуместным до экстравагантности в таком жалком месте. Доносившиеся из задней комнаты таможенной конторы громкие голоса спорщиков вдруг стихли. Макферлейн подождал, пока сели Глинн и Бриттон, потом последовал их примеру, осторожно пристроившись на изрезанном деревянном стуле. В буржуйке трещал огонь, распространяя приятное тепло.

— Угощайтесь, — сказал таможенник, подталкивая к ним коробку из кедра, полную сигарет.

Все отказались, кроме Глинна, взявшего две. Одну он сунул в рот, а вторую положил в карман.

— Спасибо, — сказал он с улыбкой.

Чиновник перегнулся через стол, давая Глинну прикурить от золотой зажигалки. Глинн глубоко затянулся сигаретой без фильтра, потом наклонился, чтобы сплюнуть с языка крошку табака. Макферлейн перевел взгляд с него на Бриттон.

— Добро пожаловать в Чили, — приветствовал их чиновник по-английски, повертев зажигалку в своих изящных руках, прежде чем спрятать в карман кителя. Затем он снова перешел на испанский. — Вы с американского рудовоза «Ролвааг», конечно?

— Да, — ответила Бриттон тоже по-испански.

С кажущейся беззаботностью она вынула из потертой кожаной папки стопку бумаг и пачку паспортов.

— Ищете железо? — спросил чиновник с улыбкой.

Глинн кивнул.

— И вы надеетесь найти железо на острове Десоласьон?

«Улыбка не без злорадства, — подумал Макферлейн. — Или это подозрительность?»

— Конечно, — немедленно отозвался Глинн, подавив влажный кашель. — У нас самое современное горное оборудование и прекрасный рудовоз. Эта операция является высокопрофессиональной.

Слегка удивленное выражение на лице чиновника свидетельствовало, что он уже получил информацию о ржавой кастрюле, бросившей якорь у входа в пролив. Он подтянул к себе бумаги и поверхностно просмотрел их.

— Потребуется некоторое время на их обработку, — сказал он. — Возможно, мы захотим навестить судно. Где капитан?

— Я капитан «Ролваага», — ответила Бриттон.

У чиновника взлетели вверх брови. В задней комнате таможенной конторы зашаркали ногами, и оттуда появились еще двое чиновников неизвестного ранга. Они подошли к печке и сели на скамейку около нее.

— Вы капитан? — удивился таможенник.

— Да.

Чиновник хмыкнул, взял бумаги, бегло их просмотрел и снова взглянул на Бриттон.

— А вы, сеньор? — спросил он, переведя взгляд на Макферлейна.

Глинн ответил вместо Макферлейна.

— Это доктор Видманштаттен, ведущий ученый. Он не говорит по-испански. Я ведущий инженер Эли Ишмаил.

Макферлейн почувствовал на себе взгляд чиновника.

— Видманштаттен, — медленно произнес таможенник, словно пытался распробовать имя.

Двое других таможенников повернулись посмотреть на него. У Макферлейна стало сухо во рту. Его лицо не появлялось на страницах чилийских газет лет пять по меньшей мере. И тогда он носил бороду. «Не о чем беспокоиться», — уговаривал он себя. У него на висках выступил пот.

Чилиец удивленно уставился на него, словно зафиксировал его смятение каким-то профессиональным шестым чувством.