Граница льдов - Престон Дуглас. Страница 78

Бриттон почувствовала, как ей сдавило грудь.

— Американский военный флот…

— Мой человек уже проверил: ближе двадцатичетырехчасового перехода эффективной военной помощи нет.

— Но есть же британская военно-морская база на Фольклендах, вооруженная до зубов!

— Этот вариант мы тоже рассматривали. Чили была союзницей Англии в войне за Фолькленды. Для Штатов запрос помощи у англичан против их бывшего союзника с той самой базы, за которую они вместе воевали, потребует больше времени, чем у нас осталось. Даже при влиянии Ллойда и моих связях. К сожалению, крайние регионы Южной Атлантики не то место, где можно надеяться на покровительство военных. Мы предоставлены самим себе.

Бриттон посмотрела на Глинна. Он встретил ее взгляд своими серыми глазами, которые, казалось, стали более глубокими, почти в цвет окружающего их океана. И по этим глазам она поняла, что у него есть план. Но она боялась спрашивать, что это за план.

— Мы пойдем на юг, — сказал Глинн просто. — К границе льдов.

Бриттон едва могла поверить этому.

— Идти на юг, в ревущие шестидесятые, в лед, в такой шторм, как сейчас? Это не выход.

— Вы правы, — сказал Глинн тихо. — Это не выход, а единственный шанс.

«Алмиранте Рамирес»

11 часов

После рассвета Валленар заметил, что ветер начал неотвратимое смещение к западу. Его план работал. Американцы слишком поздно сообразили, что оказались отрезанными. Им было некуда идти, кроме шестидесятых. Они уже взяли курс на юг. Там он их и встретит, там состоится последняя игра, у границы льдов — в темных замерзающих водах Атлантического океана.

Он сказал тихо и четко:

— С этого момента беру командование на себя.

— Есть, сэр, — откозырял вахтенный помощник и громко оповестил находящихся на мостике офицеров:

— Команданте принял командование!

— Взять курс один-восемь-ноль, — приказал Валленар штурману.

Этот приказ означал разворот в самое опасное положение для эсминца, когда бурное море будет обрушивать свою мощь в борт. Офицеры на мостике это знали. Он ждал, что штурман повторит его приказ и даст указания рулевому. Но тот промолчал.

— Сэр? — обратился к капитану вахтенный помощник.

Валленар не повернулся, чтобы на него взглянуть. Ему не нужно было этого делать — он и так предчувствовал, что должно произойти. Краем глаза Валленар видел, как замерли в напряженном ожидании штурман и рулевой.

Итак, это произошло. Лучше сейчас, чем потом.

Он поднял брови, не взглянув на помощника.

— Мистер Сантандер, у нас на мостике проблемы с прохождением команд? — спросил он как можно более спокойно.

— Офицеры «Алмиранте Рамиреса» хотели бы знать нашу задачу, сэр.

Валленар ждал, все еще не глядя на вахтенного помощника. Он хорошо уяснил, что молчание действует более устрашающе, чем слова. Прошла минута, прежде чем он заговорил.

— Это в традициях чилийских военных морских офицеров задавать вопросы своему командиру?

— Нет, сэр.

Валленар медленно достал сигару, покатал ее между пальцами, откусил кончик, осторожно взял ее губами, вдохнул аромат…

— Тогда почему вы меня спрашиваете?

— Сэр… очень необычные обстоятельства…

Валленар вынул изо рта сигару.

— Необычные? Чем?

Наступило неловкое молчание.

— Нам было приказано вернуться на базу прошлой ночью. Но мы не знаем о приказе преследовать это гражданское судно.

Валленар оценил термин «гражданское». Это был хорошо обдуманный намек, предположение, что Валленар занялся трусливым преследованием безоружного соперника. Он еще раз затянулся незажженной сигарой.

— Скажите мне, мистер Сантандер, когда вы на борту судна, вы получаете приказы от вашего команданте или от командира береговой базы?

— От команданте, сэр.

— Ваш команданте — я?

— Да, сэр.

— Больше нам нечего обсуждать.

Валленар достал из кармана кителя коробок спичек, открыл его, вынул одну спичку, медленно провел по коробку, пока она не загорелась, зажег сигару.

— Сэр, прошу прощения, то, что вы сказали, недостаточно. Ремонтируя гребной винт, погибли люди. Мы почтительно просим информировать нас относительно этой миссии.

Наконец Валленар повернулся. Он чувствовал, как в нем поднимается ярость. Ярость на американцев, на этого человека, Глинна, который пришел поболтать, пока его водолазы минировали гребные винты, на смерть Тиммера, на все, что привело к неповиновению на борту. Он затянулся, наполняя легкие дымом, чувствуя приток никотина в кровь. Овладев собой, Валленар бросил спичку на мокрую палубу и опустил сигару. Вахтенный помощник был зеленым глупым парнем, да и его попытка не была неожиданностью. Команданте обвел взглядом офицеров на мостике. Все немедленно опустили глаза.

Одним ловким движением Валленар вытащил из кобуры оружие и приставил дуло к груди офицера. Как только Сантандер открыл рот, чтобы протестовать, раздался выстрел. Пуля как ударом кулака отбросила офицера, сильно ударив о переборку. Вахтенный помощник капитана, не веря своим глазам, смотрел на свою пробитую грудь, на горизонтальный фонтанчик крови, ритмично бивший из нее. Воздух с шипением вошел и вышел из раны, потом еще раз. Офицер упал на колени, затем вперед на локти, удивленные глаза стали стекленеть, рот оставался широко открытым.

Валленар убрал пистолет в кобуру. Тишину на мостике нарушало только трудное дыхание Сантандера.

Валленар взглянул на штурмана.

— Мистер Олер. Приступайте немедленно, вы — дежурный офицер. А вы, мистер Ломас, — за штурмана. Курс дан. Выполняйте!

Он отвернулся, затянулся сигарой, снова посмотрел на штормящий океан. Его обезображенная правая рука покоилась на «люгере». Он ждал, не будет ли продолжения зародившегося мятежа. Жаль потерять и Олера тоже.

Олер посмотрел на нового штурмана и слегка кивнул. Тот скомандовал рулевому:

— Право руля. Постоянный курс один-восемь-ноль.

Рулевой повторил:

— Есть, сэр, право руля, перехожу на курс один-восемь-ноль.

Валленар убрал руку с оружия. Вот и все. Отрежь голову, и тело умрет.

Корабль начал разворачиваться, подгоняемый мощными толчками набегающих волн. Когда содрогания и качка усилились, все находившиеся на мостике хватались за что попало, чтобы устоять на ногах.

— Есть курс один-восемь-ноль, — сказал рулевой дрожащим голосом.

— Очень хорошо, — откликнулся штурман.

Валленар наклонился к переговорному устройству:

— На радаре, определите, когда американский корабль будет в пределах досягаемости орудий Викерса.

Спустя минуту пришел ответ:

— Сэр, при этом курсе и скорости расчетное время три часа тридцать минут.

— Очень хорошо. — Валленар выпрямился и указал пальцем на умирающего человека у своих ног. — Мистер Санчес, уберите это отсюда, организуйте уборку.

И снова повернулся к бушующему морю.

«Ролвааг»

11 часов 30 минут

Глинн неподвижно стоял рядом с Бриттон у штурвала. Убегая на юг к шестидесятой параллели, «Ролвааг» неизбежно оказывался во власти западных ветров, которые буйствовали у подножия мира, бесконечно циркулируя, образуя величайшие в мире волны. Насколько хватало взора, на восток несло вереницы ужасающих водяных гор. В течение последнего часа, когда интенсивность шторма возросла, океан словно утратил сплошную поверхность, больше не существовало линии раздела между водой и воздухом. Ревущие ветры и бушующие волны соединялись в неистовстве брызг и пены. Когда танкер оказывался у подошвы волны, наступало короткое зловещее спокойствие, а затем огромный корабль, содрогаясь, поднимался навстречу клокочущей буре.

Но Глинн не замечал шторма. В течение некоторого времени его мысли были заняты другим. Ради этого преследования Валленар рисковал всем: своей карьерой, командой, кораблем, честью страны, своей жизнью. Он знал, что они везут только камень, огромный камень, но всего лишь камень. В таком преследовании не было смысла.