Ярче тысячи солнц - Голодный Александр Владимирович. Страница 35

— Правильное решение. Мы тебе, наверное, всю спортивную подготовку бойцов отдадим. Как смотришь?

— Нормально смотрю. Поручите — буду заниматься.

— Хорошо, так и решим.

Побродив еще немного, иду к врачу. По мере приближения к лазарету улавливаю негромкие звуки музыки. Стучу.

— Входи.

На столе у Светланы негромко играет небольшой радиоприемник на солнечных батареях. М-да, красиво жить не запретишь — я тоже от радио не отказался бы. Такой же, помню, отремонтировал на свалке. Врач так и осталась в махровом халате, волосы замотаны полотенцем. Улавливаю слабый запах дорогого шампуня.

— Сержант, когда нет обучаемых или вечером, можешь заходить лечиться не по полной форме. Вообще вечер — время отдыха.

— Хорошо, Светлана.

Снимаю куртку, задираю тельник, подставляю бок. Нагнувшись, девушка обрабатывает рану, я вдыхаю прекрасный аромат чистой влажной женской кожи.

Черт… Сначала вспомнилась страстная Елена после душа в мансарде, а потом стесняющаяся своих чувств, но искренне любящая Марджи…

— Больно?

— Нет, нормально. Так, мысли нахлынули, Светлана.

— Не очень хорошие, наверное, мысли у тебя, парень.

Если врач ждет продолжения, то его не будет. Вздохнув, молчу.

— Все, Сержант. Ты бы не томил себя, сходил к отцу Вениамину. Он добрый и понимающий.

— Спасибо, Светлана. Подумаю.

Вечерняя прогулка. Солнце заходит, падают густеющие тени, из ущелья поднимается прохлада. Присаживаюсь на ковер из иголок, смотрю на скрывающееся за горами солнце. Вот я у своих, пришел к людям, к которым стремился с первого дня в этом мире. Почему тогда нет покоя на сердце? Почему не отпускают воспоминания о тех, к кому я не был равнодушен?

Улавливаю шаги, поворачиваюсь. Командир. Кивает, присаживается, смотрит на закат. Я уверен, просто чувствую — и ему не по себе. Молча сидим, наблюдая, как багровый диск, подсвечивая деревья, скрывается за горизонтом. Последний луч.

— Сын у меня, на год тебя моложе… Был. И дочка… Восемнадцать лет должно исполниться.

Что могу ответить? И нужен ли ответ? Командир еще несколько минут всматривается в контуры гор, видя что-то свое, внутреннее, вздыхает, встает:

— Иди отдыхать, боец. Завтра насыщенный день.

— Хорошо, командир. Спокойной ночи.

— И тебе, Сержант.

У рукомойника под слабым светом пластиковых фонарей со свечкой завершают вечерние процедуры караульные. Составляю им компанию с зубной щеткой, кошусь на полные наивной суровости юные лица. Для чего жечь свечи, если в продаже есть не самые дорогие фонари на светодиодах с солнечными батареями? Романтики им не хватает? Честное слово, устроили здесь «Зарницу»!

В помещении уже совсем темно. М-да, фонарик бы не помешал. На ощупь раздеваюсь, складываю форму, пристраиваю сохнуть портянки, револьвер под руку. Все, отбой.

День начался привычно — в шесть утра вышел на зарядку. Пробежка, гимнастические упражнения, упал-отжался, тренировка в выхватывании револьвера из кобуры. Последнее совсем не понравилось — долго и неудобно. Были бы нитки с иголкой — мог бы переделать, сделать открытую кобуру типа ковбойской.

Возвращаясь в лагерь, встречаю Светлану. Отлично врач бегает — легко, пружиняще, размеренно двигающиеся руки согнуты в локтях, спинка прямая. На ногах кроссовки, и, кстати, не вижу оружия. На ходу кивнув, девушка проносится мимо.

Сбегал за водой для умывальника, утренние процедуры, бритье. В лагере нарастает легкий шум. Оборачиваюсь — в летней гражданской одежде, удобной походной обуви, с рюкзаками идут юные пареньки и девчата. Бойцы на обучение. Судя по табличкам на рюкзаках, маскировка под туристическую группу. Смываю остатки мыльной пены, вытираю лицо полотенцем и внезапно чувствую, как кто-то подкрадывается сзади. Шаг влево, разворот… Улыбающаяся Натали. Продолжая движение, подхватываю ойкнувшую девчушку за талию и выполняю еще один поворот. Осторожно опускаю на землю.

— Какой ты чуткий, волк!

— Тише надо ходить, разведчица. Группу ты привела, Ната?

— Да. И сама остаюсь на занятия. Вечером только домой, Сержант.

— Не страшно будет?

Вспомнив вчерашнее, слабо стукает кулачком:

— Нехороший!

Но снова не может сдержать улыбку.

— Внимание, соратники!

Комендант.

— Сдать продукты соратникам на кухню, мужчинам рюкзаки сложить в третьем корпусе, девушкам — в четвертом, всем к складу за формой. Выполнять!

— Беги, Натали.

Сидя за завтраком, вижу, как в столовую заходят переодетые молодые бойцы. Обувь осталась своя, форма топорщится, но гордые — дальше некуда. Рядом присаживается Петр:

— Сержант, после завтрака выдам им винтовки, и можешь брать группу. Место для занятия присмотрел?

— Да, Петр.

— Отлично. Тогда с девяти до одиннадцати они твои. Ровно в одиннадцать должны стоять у учебных столов.

Забрав группу (двенадцать человек, семеро — девушки), трусцой веду к старой полевой дороге.

Прозанимавшись первый час, полностью разделил мнение командира — дети. Восторженные, старательные, ловящие каждое слово на лету и исполнительные дети. Не знаю, как командир, но у меня рука бы не поднялась посылать их в бой. Объяснив устройство засады, натренировал щелкать спусковыми крючками, как при стрельбе залпом, оставляю основную группу, а сам с Натали и тихо перемещающимся по лесу хлопцем изображаю рейнджерскую группу. Движемся… Дружный щелчок. Плохо. Объясняю ошибки:

— Вы должны стрелять, когда рейнджеры идут по открытому месту от укрытия к укрытию. Сейчас залп дали, когда наша тройка уже залегала на землю, значит, все пули ушли впустую.

— Соратник Сержант, но вы быстро перебегаете, не прицелиться.

— Рейнджеры всегда так движутся, соратница. Поэтому и нужен залп.

Объясняю про стрельбу с упреждением, тренирую. Уже лучше. Теперь маскировка. По окончании занятия, построив вспотевших, в паутине и древесной трухе, бойцов, проверяю вооружение, трусцой возвращаемся в лагерь.

Два брезентовых квадрата, ребят ждут Олег и Светлана. Врач забирает девочек. Так, посмотрим… Да, с рукопашной подготовкой у доктора все в порядке, даже замечательно. Движения экономные, отточенные, наработанные. Олег ничем ей не уступает. Приемы стандартные, несложные.

— Соратник Сержант, не хочешь что-нибудь показать?

— Конечно, соратник Олег.

— Соратник Сержант, осторожнее, не забывай про рану.

— Слушаюсь, соратница Светлана.

Скидываю куртку, достаю из кобуры револьвер, разряжаю, подаю Олегу:

— Представим, что вы почти попали в плен. Оружия нет. Дальше вас будут ждать допросная химия и смерть…

Окидываю взглядом притихшую молодежь, оцениваю их неплохое спортивное состояние, продолжаю:

— Или что-то похуже смерти. Соратник Олег, изобрази, пожалуйста, противника, наставь на меня револьвер. Обратите внимание: враг достаточно близко, еще лучше, если он нацелит ствол в лицо.

Раз — отвожу вооруженную руку, захват. Два — имитирую удар ногой, выход на болевой прием. Три — болевой, разоружаю противника. Щелкаю взводимым курком:

— Теперь у вас есть оружие и возможность дорого продать свою жизнь.

Помогаю Олегу подняться. Со страховкой, кстати, у него все прекрасно. Интересно, откуда он пришел в Реджистанс?

Зам улыбается, обращается к обучаемым:

— Вот, соратники, что значит отличный боец. Соратник Сержант, кстати, стреляет без промаха и делом доказал свою преданность идеям свободы и независимости.

Восторженные взгляды детей. Очень неудобно чувствовать себя героем. Отхожу, провожу рукой по боку. Черт, заплатка на рубце сбилась. Задрав тельник, поправляю.

— Дай я, соратник.

Светлана с кошачьей грацией возникает рядом:

— Ведь предупреждала…

Аккуратно распрямляет и переклеивает пластырь. Молодежь внимательно смотрит.

— Спасибо, соратница.

Занятие продолжается. Черт, детский сад и ни малейшего навыка конспирации. Он бы еще в открытую объявил, что «дельтовцев» завалил я. Впрочем, Олег это практически и сделал. Надо будет обсудить тему секретности.