Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович. Страница 74

— Снова возводите хулу на Господа?

Люцифер отмахнулся:

— Не делай вид, что тебе не хочется, чтобы Господь отдал этот мир нам!

— Мало ли что нам хочется, — ответил Михаил сурово. — Адам вон жил счастливо, пока выполнял волю Творца, а когда захотел жить так, как хочется…

— То создание из глины, — ответил раздраженно Люцифер, — а это мы! Не видишь разницы? А мы видим.

Ангелы согласно зашумели. Один сказал мечтательно:

— Уж мы бы этот мир не испортили…

— Почему, — спросил Люцифер громко, — никто не скажет слова против? Ведь двести наших ангелов живут во плоти, и у них тысячи и тысячи рожденных ими… людей! Да, они тоже люди, хоть и несколько иные. Ангелы здесь на земле счастливы, как никогда не были счастливы даже у престола Господня.

Михаил возразил недобро:

— У них нехорошее потомство.

— Чем? — спросил Люцифер с интересом.

— Они убивают, — сказал Михаил. — Убивают не только зверей, но и людей.

— Потомков Адама, — добавил Рафаил, — созданного Творцом.

— Потомков человека, — уточнил Люцифер победно, — изгнанного за проступки из рая. Потому Господь не защищает их от наших детей. Но сейчас, желая уничтожить человечество, Он уничтожит и наших нефилимов, стокимов и цеканов! А этого нельзя допустить!

Михаил сказал строго:

— Послушай, что ты говоришь! Ты восстаешь против воли Господа?

Люцифер помотал головой.

— Нисколько. Если Он так уж хочет истребить людей — Его дело. Но нефилимов мы должны спасти!

— Как?

— Либо убедить Творца не трогать их, либо… придумать что-то самим.

Михаил возвысил голос:

— Люцифер! Опомнись. Что ты речешь?

Рафаил добавил более миролюбиво:

— Люцифер!.. Господь создал этот мир, чтобы свобода воли была дана человеку!.. Но не нам. Мы все так же Его слуги и посланцы Его воли.

Люцифер оглядел их огненными глазами. Даже лишившись половины крыльев, он и с остальными шестью выглядел величественным и прекрасным. Ангелы смотрели на него почтительно, возмущение выказывали только Михаил, Рафаил и немногие другие, равные ему по рангу.

Он покосился на них с горькой насмешкой. Посмели бы перечить ему совсем недавно, когда он обитал в Брие, куда тем доступ раньше был закрыт.

— Воздух этого мира пропитан свободой, — произнес он уже спокойнее. — Может быть, человек чувствует его сильнее, чем мы. Правда, этот мир и был создан для человека. Но и мы… разве не чувствуете? Мы не бессловесные слуги! Мы в самом деле можем спорить, возражать! Честно говоря, я бы никогда на такое не решился, но этот человек… он постоянно бунтовал еще в раю, он задавал неудобные вопросы, он все старался проверить, а на слово ничего не принимал.

Михаил возразил строго:

— Человека изгнали! Разве ты забыл?

Уриил сказал недобро:

— Как Люцифер мог забыть, если человека изгнали по его вине? Да и сам он потерял свое высокое положение по правую руку Господа.

— Не забыл, — подтвердил Люцифер. — Да и как забыть, если слабый человек, которого ногтем можно раздавить, осмелился поднять голос против Всевышнего? И свою крохотную волю поставил поперек воли самого Господа?

Михаил сказал задумчиво:

— Господь поставил очень трудную Цель. Я даже не знаю, как Он надеялся ее достичь. Человек, которому позволено все, неизбежно ушел в разгул и хищничество. Благодаря Змею в нем теперь две сущности, а звериная всегда сильнее духовной. Но если человека держать в узде и вести за ручку, он никогда не сможет дойти до Цели!.. Так что я понимаю, почему Господь отказался от Своего Великого Плана и решил разрушить этот мир… Однако, даже если бы я не понял, все равно мы не смеем выступать против воли Господа! И вовсе не потому, что страшимся низвержения с высоких небес на низкие. Господь знает и видит то, что нам неведомо.

Днем небо было покрыто белыми облаками, затем резко потемнело, набежали плотные тяжелые тучи. Налетел такой же тяжелый и душный ветер, небо стало настолько низким, что тучи задевали брюхом за вершины высоких деревьев.

Ной почему-то ощутил, что вот так все ангелы и все-все небесное к земле стало намного ближе. Он отер пот со лба, камни шатаются под ногами и норовят выскользнуть, пошел осторожнее, мешок с землей все заметнее оттягивает плечи.

Очень медленно донесся далекий Голос, от которого вздрогнула земля, застыл воздух, а весь мир затих в ожидании:

— Ной…

Голос звучал так неторопливо, что Ной слышал только мощные раскаты, будто в небе сходятся громады гор и соприкасаются скалистыми краями. Во второй раз его имя прозвучало отчетливее, а в третий раз так громко и ясно, что он уже не смог бы притвориться, что не слышит или не понимает:

— Ной!

Он опасливо оглянулся по сторонам, никто ли не слышит, ответил тихо:

— Да, это я. Кто говорит со мной?

— Господь твой, — прогремел Голос. — Создавший этот мир…

Ной опустился на колени и склонил голову до земли.

— Слушаю и повинуюсь, Господь.

— Встань, Ной, — прозвучал Голос, Ною в нем послышалось нетерпение. — И никогда не становись передо мной на колени! Люди не рабы мне, и мне такие знаки не нужны.

— Как скажешь, Господь, — ответил Ной и поднялся. — Чем я заслужил, что ты заговорил со мной? Я не праведник…

— Не праведник, — согласился Голос с ноткой горечи, — но ты правильный, а это уже много в сегодняшнем мире. Почему ты не женишься, Ной? Тебе уже пятьсот лет. Никто не пребывал в безбрачии столько лет. И никто не жил столько, не оставив после себя молодой поросли в виде сынов и дочерей.

Ной осмелился поднять лицо к небу, но там все так же часто и тяжело двигались тучи.

— Ты все знаешь, Господь, — ответил он горько.

— Но все же скажи вслух, — подбодрил Голос. — Это нужно не Мне, а тебе самому, ибо слово сказанное обладает мощью.

Ной вздохнул, произнес тихо, но сам ощутил в своих словах столько жгучей боли, что, упади они на камни, те вспыхнули бы огнем и рассыпались в песок:

— Мой дед Мафусаил ходил к краю земли, там говорил с Енохом, которому открыты многие тайны.

— Так, — подбодрил Голос.

— И он узнал… Енох сообщил ему…

— Что сообщил?

— Я не могу это сказать, — взмолился Ной, — это слишком страшно! Енох сообщил, что Ты решил уничтожить этот мир. И никто не спасется… Так зачем я буду рожать детей на верную погибель?

Он замер, ожидая, что под ним разверзнется земля, но было так тихо, что он слышал песню кузнечика далеко внизу у подножья горы.

— Все верно, — произнес голос, — Я так задумал. Но потом решил дать людям еще один шанс. Нет-нет, человечество Я все-таки решил уничтожить.

Ной охнул.

— Весь мир?

— Да, — ответил голос. — Я терпел десять поколений. За это время прошло больше тысячи лет, но люди становились все хуже и хуже. Я не вижу пути, на котором бы могли исправиться.

— И что, создашь нового человека?

Он ощутил, что Творец задумался, затем услышал в объемном голосе печаль:

— Надо бы… Но боюсь, что второй раз не получится даже то, что получилось. Все-таки Я творил на подъеме, такое бывает только раз в жизни, даже если жизнь вечная и бесконечная. Так что Мы тут подумали и решили оставить тебя, как лучшего из всех ныне существующих на земле, на племя.

Ной охнул.

— Господи, меня на племя? Брось издеваться над простым человеком. Я не так умен, как Бесалом, не так благочестив, как Ухашта, не так силен и красив, как Цендель, не так…

В небе недовольно прогремел легкий раскат грома, Ной послушно закрыл рот.

— Все верно, Ной.

— Так почему же?

Тучи разметало мощным вздохом, в небе образовалась черная дыра, в которую мрачно и страшно посмотрели ночные звезды.

— Мудрость, Ной, — не гарантия от бесчестных поступков. Тем более сила и красота…

— Но я…

— Ты чист, Ной. Не запятнан злом. Сейчас это важнее, чем сила, красота и даже мудрость.

— Господь, но разве это надо Тебе для Твоей Цели?