Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович. Страница 86

Сперва был дождь, что само по себе великое чудо, ибо последний раз, по словам старших, падал с неба сто сорок лет назад. Дождь сперва был простым дождем, хотя и длился сорок дней, потом с неба полилась раскаленная смола, но сам потоп начался, когда из-под земли вышли настоящие воды. Именно им, как теперь ему понятно, предназначено затопить мир. И свершится то, что сказал Господь: даже горы скроются под водой, и сама вода покроет их на пятьдесят локтей…

Вода поднялась настолько, что скрыла холм, но ковчег всей тяжестью еще стоял на земле. Волны начали плескать о стены. Ной забеспокоился, не окажется ли ковчег тяжелее, чем предполагалось, не слишком ли много он перетащил инструментов, будучи человеком хозяйственным и владея всеми ремеслами.

Кохба уже начал приходить в себя, однажды нашел в себе силы подняться с ложа и доковылять до окна. Ной мог только вообразить, что ощутил спасенный, когда увидел завесу горящего дождя за окном и понял, что мир, в котором он жил, остался далеко внизу под водой.

Хам поддержал пошатнувшегося Кохбу, тот упал бы, если бы Хам не отвел его обратно к ложу.

— Так… везде? — прошептал Кохба.

— Да, — ответил Хам.

— Люди погибли? Все?

— Не только люди, — ответил Хам. — Все звери и все птицы. И насекомые… Но ты не горюй, у нас в клетках все это плывет вместе с нами.

Кохба, смертельно бледный, закрыл глаза. Хам поднялся, думая, что спасенный уже заснул, но тот прошептал, не поднимая век:

— А зачем… зачем вы это делаете?

Хам ответил бодро:

— Начнем новую жизнь! И никакой гад не будет гавкать над ухом, что я дурак и зря работаю, когда можно по бабам, когда можно пить и валять дурака!.. Все будут работать, все!..

Кохба прошептал:

— Прости… но то была жизнь…

— У нас тоже будет, — возразил Хам. — Будем трудиться, и все будет правильно. Потому что трудиться — правильно. А вот с животными совокупляться — неправильно! Хотя и хочется.

— И тебе?

Хам нахмурился.

— Не лови на слове. Думаю, всем иногда… бывает… Но только животные делают только то, что хочется.

Кохба сказал слабо:

— Не так уж часто и совокуплялись. Так… для забавы. Все так делали.

— Не все! — ухмыльнулся Хам. — Я вот терпел. И Сим терпел, хоть и не признается.

Сим возразил с порога:

— Никогда даже в мыслях такого не было!

Яфет сказал примирительно:

— Ни у кого не было такого в мыслях. Хам тебя просто дразнит. Ну не может он, чтобы не потешаться над кем-нибудь.

Кохба переводил взгляд с одного на другого.

— Вы… настоящие. Теперь вижу. Тогда вы были каплей в море, а теперь я — капля. А вы — все уцелевшее человечество.

— Ты тоже уцелел, — сказал Хам подбадривающе. — Выздоравливай!

Потоп, как черный грех, все больше и больше заливал землю. Ной в каждую свободную минуту подбегал к окошку и смотрел, смотрел, весь почерневший от горя. Ковчег мог бы вместить всех, все человечество, как вместил целые стада животных, но никого нельзя загонять силой, могли спастись только уверовавшие, и в результате на огромном ковчеге только Ной с семьей, а человечество сейчас расплачивается за оргии с животными, за содомию, за разврат и вообще разгул плоти, когда в человеке, созданном как сосуд для души, как раз места для души не осталось, и потому человек стал не нужен… потому что он уже не человек.

— У человека, — прошептал Ной, — нет ничего, кроме души…

Яфет подошел и спросил тихонько:

— Куда плыть? В какую сторону?

— Господь подскажет, — ответил Ной.

Яфет покачал головой.

— Со мной Он еще никогда не говорил. И тебе, похоже, не скажет.

Ной промолчал. Отчаяние с такой силой душило за горло, что он боялся вымолвить слово, чтобы сын не услышал в голосе слезы.

Хам напомнил:

— А как вы собираетесь плыть? Вы что, корабль строили?.. У нас — ковчег! Ящик, закрытый со всех сторон. Мы даже единственное окно закрыли и засмолили!.. Вот теперь нанюхаемся животных вволю… вы видели, какую кучу слон навалил? А пока тут стоим, еще и слониха добавит…

Ной прошептал:

— Теперь все в руке Господа. Захочет — мы опустимся здесь же, на вершину того же холма… если он еще останется, захочет — ветры и волны унесут на край света… Нам ничего не остается больше, как ждать. Терпеливо ждать и кормить животных.

— И убирать за ними, — напомнил Хам жизнерадостно. Он видел, как морщится Сим, и добавил еще веселее: — А слоны на той стороне, где сегодня убирает Сим!

Глава 9

Ной развозил корм козам и оленям, когда сверху прибежал Хам с воплем:

— Кохба исчез!

Ной охнул:

— Как? Куда?

— Ковчег велик, — напомнил Хам. — Он уже начал ходить, мог пойти прогуляться, а потом потерял сознание и лежит где-то под насестом с курами!..

Ной нахмурился, покачал головой.

— Нехорошо, если мы оставим его без помощи.

Яфет услышал, лицо его омрачилось.

— А верхнее окно смотрели? — спросил он.

— При чем здесь верхнее окно? — удивился Хам.

Яфет пожал плечами.

— Все-таки… посмотрите.

Ной стиснул кулаки. Так уж получилось, что Сим старался понять суть вещей, Хам вселял во всех жизнерадостность и щедро делился жизненной силой, а Яфет лучше всех понимал людей, умел с ними общаться и с легкостью заводил друзей.

— Посмотри, — сказал Ной Хаму, тот умчался, словно и не устал на тяжелой работе, а Ной спросил у Яфета: — Ты решил?..

— Да, отец, — ответил Яфет. — Не надо его искать на ковчеге. Он не сумел жить с достоинством, но хоть умер, как человек… Ладно, я понимаю, самоубийство — грех, но бывают исключения, когда и Господь простит. Нельзя лишать себя жизни из слабости и трусости, из-за невзгод, но я не осуждаю Кохбу. Думаю, и наш знаток в этих вопросах Сим скажет то же самое…

Ной покачивал головой, самоубийство — грех, что бы ни говорил Яфет, хотя для Кохбы остаться на ковчеге — прожить остаток жизни в позоре, а главное — не продлить себя в детях…

Хам примчался с вытаращенными глазами и показал несколько цветных волокон. Он обнаружил их на краях окна. Для грузного Кохбы оно оказалось слишком узким, он протискивался, разрывая одежды…

— Даже не попрощался, — сказал Хам, — я бы ему такое сказал вдогонку!.. Трус в бабьих одеждах…

И хотя Кохбы уже не увидеть, даже его тела, Ной поднялся наверх и долго смотрел в окошко. Дождь почти стих, только отдельные тяжелые капли стучали по козырьку, из-за чего снохи страшились подходить к окну, а то вдруг капнет горящей смолой, останутся оспины на чистой коже, но мир был мертвенно-серым и безжизненным.

Толчок ощутили все, Хам закричал не то встревоженно, не то ликующе, Сим воззвал к Господу, а Яфет сказал трезво:

— Значит, ковчег легче воды. Молодец батя.

— Я строил по плану, — сурово напомнил Ной, — данному Господом.

— Но ты ничего не перепутал, — сказал Хам одобрительно. — Разве это не чудо?

Качнуло еще, снизу донесся скрежет, затем все ощутили, что ковчег сполз с земли, его подняло и удерживает, покачивая, на воде.

— Это мы проверили, — сказал Хам жизнерадостно. — Не утонем! Эх, если бы еще зверей не кормить… Кстати, кто обратил внимание, некоторые впали в спячку! Почему не все?

Сим подумал и ответил так медленно и с такими интонациями, что Ной сразу вспомнил своего прадеда Еноха, самого мудрого в его поколении:

— Если бы не впали в спячку… многие звери бы умерли. Эти или другие.

— Почему? — спросил Хам.

— Ты заметил, что мы не успеваем всех даже кормить? А мы еще практически не начали чистить за ними клетки! Господь спасает их от неминуемой смерти.

Хам спросил задиристо:

— Тогда почему не заснули все?

Сим вздохнул.

— Не знаю. Наверное, чтобы нам спасение было не в радость… По крайней мере, чтобы не получилось слишком легко. Мы не праведники, чтобы нас ангелы взяли под руки и перенесли на новую землю!

Ной, почти не слушая, в страхе смотрел через окошко на бесконечную воду. В пугающем озарении понял, что отныне жизнь никогда не будет такой прекрасной, какой была до потопа. Дети после рождения сразу становились на ножки и начинали бегать, ни один ребенок не умирал раньше родителя, все жили так долго и сохраняли молодость, что легко брали в жены прапраправнучек.