Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович. Страница 9
Люцифер спросил скептически:
— А она есть? Сложность?
— Если меня одного творили целый день, — парировал Адам, — после чего Господь прилег отдохнуть…
— Просто устал, — возразил Люцифер. — Господь тоже устает от всех нас. Или…
— Что?
— Или настолько разочаровался в тебе, что после этого вообще перестал творить!
В голосе огненного ангела звучала несокрушимая уверенность. Адам пожал плечами, ответить нечего, да и трудно спорить с ангелом, но спорить хочется, пусть даже нет аргументов.
— А вот нет! — ответил он с вызовом. — Он гордится мной!
Люцифер пробормотал:
— Посмотрим, долго ли будет гордиться таким…
Он запнулся, Адам спросил зло:
— Кем?
— Ничтожеством, — ответил Люцифер, — если так уж хочешь точный ответ.
Он распахнул крылья во всей красе, взмахнул, и хотя даже Адаму понятно, ангелам крылья совсем не для полета, то ли украшение, то ли знаки различия между подобными себе, но ощутил себя подавленным мощью и величием высшего существа.
Пес перестал рычать, как только ангел исчез, Адам перевел дыхание, кулаки медленно разжались. Сердце еще колотилось часто и сильно, он погладил пса и сказал ласково:
— Молодец. У тебя чутье…
Глаза пса загорелись счастьем, он взвизгнул и, упав на спину, замахал лапами. Адам засмеялся, погладил его по животу и, медленно успокаиваясь, побежал к ручью.
Холодные струи омыли ступни, а мелкие рыбки шаловливо пощипывали за пальцы. Он остановился, продлевая приятное ощущение. На той стороне пышный куст склонил ветви, усеянные гроздьями крупных спелых ягод. Он машинально сорвал несколько, мягкие и разогретые на солнце, одна лопнула в пальцах и растеклась темно-красным соком.
Он слизнул, ягоды отправил в рот, все знакомо, на зубах хрустнули твердые комочки. Он выплюнул и вдруг ощутил, что этого раньше не делал. Но когда это раньше, если сотворен только что?
Пальцы привычно и ловко собирали ягоды, в ладонях уже с десяток, он отправлял их в рот горстью, любуясь своими ловкими движениями, умением собирать, вкус нежный и сладкий, и только когда снова выплюнул косточки, поразился новизне ощущения.
Я что, мелькнула мысль, так и жрал, не выплевывая? И тут же пришла другая мысль, объясняющая, почему кусту с ягодами нужно, чтобы он ел ягоды, почему ценные зерна защищены твердой скорлупой, а поверх твердости много сладкой плоти. Все выстроилось в длинную цепочку, он сам поразился ее длине, правильности и упорядоченности всех звеньев.
И вот он, человек, нарушил эту цепочку, сожрав ягоды и тут же выплюнув косточки на сухую землю, тем самым лишив их возможности прорасти как далеко от куста, так и на более благоприятной почве. Куст рассчитывал, что он поступит, как поступал раньше и как поступают все животные в этом саду, а он поступил совсем иначе…
Задумчивый, он медленно двинулся по дивному саду, замечая уже, что дивный, что здесь ручьи и мягкая трава, и смутно чувствуя, что уже бывал здесь, но никак не мог припомнить, когда это было, потому что на самом деле не бывал, он точно это знает! Но почему-то странное чувство, что бывал…
Он вздрогнул, когда из-за высоких деревьев выдвинулись низкие кусты с обремененными крупными синими ягодами ветвями. Совсем недавно он бывал здесь, даже помнит вкус этих плодов: сладковато-терпкий, приятно вяжущий язык…
Он сорвал пару ягод, бросил в рот. Вкус сладковато-терпкий, приятно вяжущий…
Глава 4
В глубине сада высилась исполинская сверкающая колонна из огня и света. Адам медленно приближался, угрозы он не чувствовал, да и уже общался с этим блистающим светом, а значит, можно продолжать общаться.
При его приближении сверкающая колонна уменьшилась, превратилась в такого же человека, как и Адам, только целиком из блистающего света. Адам остановился, глядя на него во все глаза, а сверкающий сказал довольно:
— Что за чудо Я сотворил!.. Я даже не думал, что получится настолько прекрасно!
Адам спросил тихонько:
— А оно… прекрасно? Ты — Всевышний?
Господь ответил торжественно:
— Ах, Адам… Тебе не с чем сравнить, потому так и спрашиваешь. Я создал мириады мириад миров, но все их разрушил! В мыслях Мой мир всегда был прекраснее тех, что получались и получались постоянно. А этот… нет, Я не устал, просто снизошло озарение. Бывает такое, когда все силы и возможности концентрируются, создавая невиданный взлет мысли и духа… И Я создал этот мир на пике этого взлета!
Адам огляделся.
— Значит, мир создан в самый удачный момент?
— Да! — прозвучал ответ. — До этого, как теперь понимаю, было рано, а позже… уже не получилась бы эта красота и великолепие. Получилось бы нечто более… правильное и суровое, но не эта дикая дикость. Так что озираю созданное и горжусь… Кто же посмеет порицать даже последнюю букашку, если я, Творец, горжусь ею?
Адам смотрел на него неотрывно.
— Творец?.. Я тебя называю Творцом, но у тебя есть другое имя? Свое? Не может быть, чтобы ты жил без имени и ждал, пока тебя назову я!
Человек из огня и света раздвинул губы в улыбке.
— Увы, Адам. Ты не сможешь меня назвать по имени.
— Почему?
— Просто не сможешь выговорить, — объяснил огненный человек. — Если бы все слова, которые ты знаешь, наложить друг на друга, а также все значения и оттенки, то и тогда их бы не хватило… Словом, зови Меня просто Господь, как ты и решил.
— Это тоже имя?
— Нет, это слабая тень приближенного значения.
— Слабая?
— Ну, очень слабая. Очень-очень.
— Почему?
— Потому что во мне несколько… м-м-м… сущностей. Понимаешь, тебе можно поговорить с другими животными, а мне приходилось спорить с Самим Собой. Когда-то Я хотел создать мир, опираясь только на доброту и милосердие, но другой Я доказывал Мне, что тогда будет везде одни преступления, Я их называю для краткости грехом. Если же создавать, опираясь на принцип справедливости, — мир вообще вскоре рухнет. Я уже делал такие миры!
— И что?
Творец сделал движение, которое Адам не видел ни у одного животного, как-то странно и бесцельно приподнял и опустил плечи. И хотя животные так не делали, Адам понял, что это движение выражает нечто такое, что не могут выразить животные.
— Первый такой мир, — ответил Творец просто, — Я уничтожил с болью в Себе и великой жалостью.
— А потом?
— Потом создал другой, — ответил Творец. — Потом третий, четвертый… и еще много-много раз пытался, но всякий раз приходилось уничтожать. Наконец Я понял, что на справедливости мир не создать, и попробовал создать на милосердии!.. О, это получилось сразу. Когда все терпимо, когда все можно, когда все прощается… Это очень легкий, свободный, беззаботный… и очень безобразный мир.
Он тяжело вздохнул. Адам, горячо сочувствуя, спросил:
— Тоже не понравилось?
Творец махнул рукой:
— Непотребство, когда все можно, когда милосердие правит в мире… Тот мир Я тоже уничтожил. И даже не пытался создавать другой, ибо чистое милосердие хуже справедливости.
Адам спросил с горячностью:
— Но что это за мир? В котором мы сейчас?
Творец вздохнул:
— Я попытался соединить в нем и милосердие, и справедливость. Ну, как огонь и воду. Вообще-то огонь и воду соединить и заставить существовать вместе невозможно… но для Меня, как догадываешься, возможно все. Значит, и ты должен научиться невозможное делать возможным! Справедливость будет ограничивать милосердие, а милосердие станет смягчать суровую справедливость. Посмотрим, что получится. Но для тебя это пока слишком сложно, Адам! Ты все это забудешь… надолго. Но в глубинах твоей памяти останется. И когда-то вспомнишь.
— Когда?
Творец повел дланью в сторону цветущего сада.
— Видишь ветви, отягощенные душистыми цветами? Над ними пчелы и бабочки… Пройдет время, цветы превратятся в завязь, появится плод, вырастет, созреет… Так и ты, Адам. Когда созреешь, тогда и вспомнишь. А пока беги, играй. Играя, все живое познает мир.