Возвращение королевы - Флевелинг Линн. Страница 26

— Добро пожаловать, — сказала Тамир. — Аркониэль рассказывал мне о вас много хорошего и о ваших занятиях тоже. Я рада видеть вас здесь.

— Я так понял, что вы какое-то время жили в нашем старом доме, — добавил Ки, улыбнувшись Аркониэлю. — Надеюсь, вы там не соскучились?

— О, нет! — мгновенно ответила Рала. — Повариха печет такое вкусное печенье и фруктовые пирожные.

Ки состроил комичную мину.

— Ох, ты права! Я сразу заскучал по дому!

Дети расхохотались, и это мгновенно настроило всех на благодушный лад. Большинство старших волшебников, похоже, были очарованы детьми и после ужина попросили их продемонстрировать маленькие фокусы. В основном это были цветные огоньки и птичий щебет, но Витнир сумел заставить орехи взлететь с блюда и промчаться вокруг комнаты, как пчелиный рой.

Волшебники Айи быстро познакомились с новичками, явно радуясь пополнению своих рядов, и она обменялась с Аркониэлем счастливым взглядом. Тридцать три чародея, вместе с ними двумя, да еще те, что должны были прибыть вскоре, — это было хорошим началом.

После того как детей разместили в приготовленных для них комнатах, Аркониэль и Айя поднялись на стену крепости.

— Разве не удивительно? — воскликнул Аркониэль, сияя. — Эти дети заметно продвинулись вперед, а ведь их учила горстка не слишком сильных волшебников. Ты только представь, чему они научатся у могущественных чародеев, собранных тобой! Ну да, я знаю, у некоторых из них дар невелик, они смогут стать лишь целителями или будут делать амулеты, но кое-кто достигнет невиданных высот.

— Особенно тот мальчик, которого ты взял в подмастерья, да?

Лицо Аркониэля осветилось любовью и гордостью.

— Да. Витнир станет великим волшебником.

Айя промолчала, вспоминая, как точно так же думала о своих первых учениках. Безусловно, Витнир был одареннее других, но Айя знала по собственному опыту, что о ребенке такого возраста нельзя ничего сказать наверняка: он может преуспеть, а может и разочаровать своего учителя, хотя и кажется сейчас весьма многообещающим.

Намного важнее, чем любой ученик или волшебник, для нее было воспоминание о том видении, что явилось ей несколько лет назад. Она увидела старого, мудрого Аркониэля в незнакомом большом доме, полном волшебников, и рядом с ним стоял другой ребенок. Тогда она передала свое видение Аркониэлю и знала, что ее ученик ничего не забыл и даже чаще вспоминает об этом теперь, когда впервые почувствовал вкус успеха.

К тому же Аркониэль любил детей. Это немного удивляло Айю, ведь она не видела пользы в обычных малышах, а на рожденных с магическим даром смотрела разве что как на возможных подмастерьев. Своих учеников она любила ровно настолько, насколько вообще была способна любить кого бы то ни было, но при этом всегда знала, что со временем каждый из них покинет ее и пойдет собственным путем, так что незачем и привязываться к ним слишком сильно. Возможно, со временем и Аркониэль это поймет, думала она, но пока он видел перед собой сверкающий дворец будущего, полный жизни и науки. Это отражалось в его глазах, и Айя слишком хорошо понимала, что не ей выступать против воли Иллиора. Аркониэля ждал иной путь, не такой, каким с тяжким трудом шла она сама и ее предшественники.

Он все еще оставался хранителем проклятой чаши и хранил ее честно. Возможно, именно ему предстоит найти для нее безопасное место. Но и это тоже зависело от воли богов. Айя ни о чем не сожалела и готова была встретиться с любыми испытаниями.

Дилиас и волшебники из Эро уже имели некоторый опыт совместных заклинаний, они объединялись для защиты от Гончих. Айя была бы рада передать руководство Дилиасу, но все остальные, похоже, возлагали свои надежды на нее.

— Оракул именно тебе послал то видение, не кому-нибудь еще, — со смехом напомнил ей Аркониэль, когда в один из последовавших дней она стала ему жаловаться. Казалось, все только о том и думали, чтобы задать ей какой-нибудь вопрос по технике магии, да еще дети постоянно путались под ногами… — Ты — защитница Тамир. И естественно, все обращаются с вопросами к тебе. А как же иначе?

— Защитница, как же, — проворчала Айя. — Да она со мной почти не разговаривает!

— А вот со мной она уже мягче держится, но все равно настороженно. Тебе не кажется, что она догадывается о правде?

— Нет, не думаю, и мы должны как можно дольше держать ее в неведении, Аркониэль. Ей сейчас нельзя ни на что отвлекаться, и она пока нуждается в нас. Может, она никогда и не спросит об этом. Так было бы лучше всего.

С помощью Дилиаса они наладили как можно больше сторожевиков в море со стороны Пленимара. Другие волшебники по очереди стояли на страже возле Тамир, готовые защитить ее от любой угрозы. Но приходилось делать это осторожно, поскольку очень многие из новых союзников Тамир откровенно не доверяли чародеям.

Айя в равной мере не доверяла многим из них — и вельможам, и воинам. Эйоли уже оправился от своих ран и снова подтвердил свой бесценный дар. Этот молодой «замутнитель» умов мог пройти в любое расположение воинов и свободно бродить там, никем не замечаемый, слушая и наблюдая. Айя, учитывая новые, странные чары крови, которыми теперь владел Аркониэль, и бесконечную преданность Фарина, полагала, что Тамир защищена настолько хорошо, насколько это вообще было возможно.

Надежного союзника Айя нашла и в высшем жреце оракула, Имонусе. Этот человек постоянно был рядом и вроде бы не собирался уезжать. Он и те двое, что прибыли вместе с ним, — Лайн и Портеон — проводили целые дни, занимаясь самодельным храмом Пророчества, как это теперь называлось. Люди приходили каждый день, чтобы взглянуть на золотую доску с вырезанными на ней словами и услышать из уст высшего жреца оракула, что их новая королева действительно избранница самого Иллиора.

Имонус собрал уцелевших в Эро жрецов Иллиора и посоветовал им создать временные храмы в солдатских лагерях. Сам он вместе со своими жрецами построил самый большой храм, разместив золотую доску со словами пророчества и жаровни для подношений в шатре во дворе замка Иларди, сразу за воротами. Любой, кто приходил повидать Тамир, вынужден был пройти мимо этого шатра и вспомнить о том, что трон принадлежит ей по праву.

Имонус говорил от имени Светоносного, и те, кто верил Светоносному, верили и ему. Люди оставляли скромные подношения в корзинах у большой золотой доски — цветы, монетки — и прикасались к золотой стеле на счастье. И хотя большинство из них отчаянно нуждались в самом необходимом, люди все же находили возможность принести немного еды для жрецов и клали в корзины ломти хлеба и сморщенные яблоки. Потом они бросали восковые обеты и перья в украшенные чеканными орнаментами жаровни, спасенные из какого-то сгоревшего храма в Эро. Жаровни горели день и ночь, наполняя воздух запахами пряных иллиорских благовоний и едким привкусом тлеющих перьев. Имонус и его собратья были всегда там: они присматривали за огнем, давали благословения, толковали сны и дарили надежду.

К большинству жрецов Айя относилась недоверчиво. Слишком многие из них получали выгоду от ложных обещаний и фальшивых пророчеств. Но Имонус был честен и по-настоящему предан Тамир.

— Наша дочь Фелатимоса сильна, — сказал он однажды, когда они с Айей сидели в зале после ужина. — Она умеет говорить, и я вижу, как она воодушевляет тех, к кому обращается.

— Да, я тоже заметила. Может, Иллиор коснулся ее своим божественным дыханием?

— Не просто коснулся, — сказал Имонус. — Она больше верит в созидание, чем в простую силу. И это станет для нее и благословением, и тяжкой ношей.

— Это пророчество? — спросила Айя, глядя на него поверх края кубка с вином.

Имонус лишь улыбнулся в ответ.