Пуля для контролера - Кудрявцев Леонид Викторович. Страница 45

Он увидел, как сталкер, не без лихости даже, миновал опасный участок и тоже шагнул вправо, очевидно, присоединившись к ведьме.

Ну, теперь его очередь. Какой способ выбрать? Ведьмы или сталкера?

Он подошел поближе и встал чуть ли не вплотную к трубе. Вот аномалия достигла конца трубы, на пару мгновений исчезла, вновь возродилась и отправилась в обратный путь. Стас даже не понял, как это получилось. Его тело словно бы сработало само, но он вдруг обнаружил, что идет вслед за сверкающим разноцветными молниями великолепием аномалии, словно привязанный к нему веревкой. Кожу покалывало, волосы, кажется, шевелились, а он шел, боясь вздохнуть сильнее необходимого, чтобы не сбиться с ритма. Чуть-чуть ускоришь шаг и влетишь в смерть. Если промедлишь лишнего, то не успеешь перепрыгнуть через край трубы, когда «электра» исчезнет.

Ну же!

Это было похоже на гипноз, на некое волшебное действо, и душа Стаса содрогалась от страха, но одновременно с этим он чувствовал и возбуждение, ликование, конечно же, возникшее благодаря адреналину, которым его кровь сейчас была перенасыщена.

Вот как, батенька, насмешливо подумал он, да ты, оказывается, адреналиновый наркоман.

Он шел, словно канатаходец, не глядя по сторонам, весь сосредоточившись на том, чтобы не сбиться с ритма движений. А потом электрическое зарево перед ним сгинуло, и Стас почувствовал, как сердце у него ухнуло куда-то вниз. Надо было прыгнуть, а тело еще не было к этому готово, оно все еще двигалось в ритме движения вслед за аномалией. И страх уже нашептывал, что он сейчас не успеет. Это парализовало, сковывало реакцию. Еще мгновение, и будет поздно.

Он прыгнул, он все-таки прыгнул, каким-то чудом подстегнув свое тело криком «пошел!», который прозвучал только в его голове, поскольку не было времени даже открыть рот и задействовать голосовые связки.

Лапин прыгнул и уже в воздухе почувствовал толчок воздуха, мягко ударивший ему в спину, возникший оттого, что аномалия снова возродилась.

— Веселишься? — спросил его Тимофей, когда он после прыжка, каким-то чудом умудрившись приземлиться на ноги и даже не упасть, шагнул-таки вправо, неосознанно копируя путь своих спутников.

— Почему бы и нет?

Откуда что взялось, но Стас даже нашел в себе силы ответить с форсом, не показать, насколько сам испугался. И тотчас встретился взглядом с ведьмой. Вот эта все понимала. Или это ему так показалось?

— Пошли, — сказала Анна. — Чем больше у нас останется времени, тем лучше. Тем качественнее приготовим встречу дорогому гостю. Причем учтите, нам еще дорогу переходить. А это не фунт изюму, вы- то должны знать.

— Пошли, — согласился Тимофей. — Поторопимся.

Стас ничего не сказал. Нечего было говорить. Да и думал он, прикидывал, имеет ли смысл решить дело гораздо проще. Может быть, завалить в деревню и потолковать с Сидоровичем? В деревне, кроме «зеленых», еще необстрелянных сталкеров, всегда есть с десяток опытных, прошедших огонь и воду. Обдерет Сидорович как липку, но если с ним договориться, он кинет клич, и контролера этого можно встретить более чем в десяток стволов. Можно поспорить, у опытных найдется и гранатомет, и игрушки почище. Так что песенка его в любом случае будет спета.

Вот только времена его сталкерства ушли в прошлое, а Сидорович с охотником разговаривать не будет. Причем то, что он его старый знакомый, пойдет не в плюс, а в минус.

Так что нет, и этот вариант не выгорит. А жаль.

Он снова пристроился вторым, и тут Анна ему сказала:

— Все хотела спросить об одной вещи, но до трубы, мне казалось, голову тебе забивать посторонними размышлениями не следовало.

— А теперь можно, значит?

— Типа того.

— Ну, говори, — разрешил Стас. — Отвечу.

— Меня вот интересует твой товарищ, который следит за нами через спутник. Он и ночью все видит? В смысле, у него эта штука оборудована ночным зрением или нет?

— А хрен его знает, — честно ответил Лапин. — Как-то не спрашивал. Может, кстати, такая штука на спутнике и стоять. А что?

— Ну, я подумала, что он мог рассмотреть подробности неких ночных гуляний. А если рассмотрел, то где-то они в памяти вашей организации сохранились. Вполне возможно, записанные, ибо сейчас все записывают.

Стас не удержался и мрачно хмыкнул.

А ведь в самом деле, подобное могло быть. Нет, конечно, Толстячок человек вполне взрослый и все понял правильно. Однако если запись его ночного приключения пойдет гулять по отделу, подколкам не будет конца.

— Тебя это волнует? — спросил он.

— Конечно, — тут же встрял Тимофей, до сей поры молча прислушивавшийся к их разговору. — Не видишь разве, даму интересует возможность в старости вспомнить те безумства, которым она предавалась, пока ей еще позволял возраст.

— Даму пока очень сильно интересует, будет ли безумством пристрелить одного сталкера со слишком длинным языком, — сообщила ведьма.

— Что ты предлагаешь? — спросил Стас.

— Ну, вскоре будет привал минут на пятнадцать перед дорогой, — сказала Анна. — Я бы на твоем месте воспользовалась им, чтобы послать своему корешу сообщение и попросить его не в службу, а в дружбу потереть эти записи от греха подальше.

— Не пойдет он на это, — сказал Лапин. — Не так воспитан. Вот молчать о них будет. Тоже без напоминания.

— А жаль, — сказала Анна.

Более она к этому разговору не возвращалась. Только движения у нее стали чуть более резкими, чем нужно.

Кажется, она злится, подумал Стас. К чему бы это? Если она решила не возвращаться в мир, так и остаться в Зоне, ее это не должно волновать. И все-таки…

Нет, женская душа — потемки. Ничего в ней не понять, сколько ни проживи.

20. Танец смерти. Анна Кошкина

Ну и конечно, никакая это была не ферма. Когда появилась Зона, фермеров еще не было в помине. А было тут скорее всего подсобное хозяйство какого-нибудь занюханного ПТУ, в котором готовили механизаторов. Пока не появилась Зона.

Еще здесь был дождь. Он в полном смысле этого слова стоял стеной. Густой, обильный, кажущийся нескончаемым. Метрах в пятидесяти от полуразрушенной фермы он обрывался, словно обрезанный ножом. Там было тепло, сухо, светило солнышко. В придачу к ним было небольшое стадо гигантских кабанов. Здоровенные зверюги с истошным визгом носились друг за другом, грелись на солнце, тупо глядя остекленевшими от удовольствия глазами в одну точку, и копались в земле, отыскивая в ней какие-то съедобные корешки.

Не нравилось Анне это соседство, но она надеялась, что хрюшки из тепла и благости в промозглую сырость не полезут. Было у нее такое ощущение.

— Где они находятся? — спросил Стасик.

Определить это было нетрудно. Через минуту она ответила.

— Их двенадцать. Половина у главных ворот и возле них. Я так понимаю, несмотря на дождь, ждут лохов. Хотя в это время их ловить, наверное, легче. Вторая половина на втором этаже дома, расположенного справа от ворот. Там у них, похоже, штаб.

— Двенадцать, — пробормотал Стас.

Они со сталкером обменялись понимающими взглядами.

— Немало, — сказала ведьма. — Но и не очень много. Время от времени я прихожу сюда поохотиться. На такое количество обычно нападаю. Расходы большие. Вот сейчас пришлось бы потратить целых двенадцать патронов. Однако и барахла у них можно изъять немало. Особенно если они перед этим неплохо порыбалили. В общем, барыш может расход перекрыть значительно.

Хотелось ей при этом насмешливо усмехнуться, но она сдержалась.

Ни к чему это. Нет в этом смысла.

— А они заводятся по новой, — сказал Тимофей.

— Быстрее тушканов плодятся. Место для разбоя уж больно располагающее.

— И в игры ты с ними не играешь?

А это уже полюбопытствовал охотник.

— С бандитами? Много чести.

— О, вот как.

— Именно, — подтвердила Анна.

Она и в самом деле так считала. Сталкеры, охотники, да кто угодно, хоть те же «свободовцы», — у них есть свои правила, какие-то нормы поведения. А бандиты — не люди, отребье, мусор. Не любила она их, крепко не любила. Причем возможность выказывать свою нелюбовь у нее была. Радикальная возможность.