Мой опасный возлюбленный - Сэндс Линси. Страница 18

Если она так бурно отреагировала на укус этого мужчины, то ей действительно необходимо предпринять меры, чтобы срочно заняться своей личной жизнью, подумала Инес, злясь на себя. Только отсутствием таковой можно объяснить, что она хочет быть укушенной лишь ради того, чтобы еще раз насладиться охватившей ее в тот момент страстью.

Она услышала, как Томас глубоко вздохнул, и, бросив взгляд в его сторону, увидела, как он медленно выдыхает воздух через нос. Инес тотчас поняла, что Томас старается перетерпеть испытываемую боль, и уже открыла рот, чтобы предложить своему необычному спутнику еще раз укусить ее, когда вдруг зажглась надпись «Пристегните ремни».

— Мы снижаемся, — сказал Томас, пристегнув ремень. — Скоро посадка.

Предложение, которое она собиралась сделать, так и не сошло с ее губ; быстро опустив голову, она отыскала замок своего ремня. Раз они уже почти долетели, в этом нет особого смысла. Облегчение, густо замешенное на разочаровании, охватило Инес.

Амстердамский аэропорт Схипхол был таким же оживленным, как и Гатуик, а терпение Томаса было уже на исходе. Одолевающие его спазмы опасно усилились при виде снующих вокруг людей. Стараясь избежать прямого контакта с телами смертных, он быстро провел Инес через здание аэропорта на железнодорожную платформу, испытав нешуточное облегчение при виде приближающегося поезда. Остановившись у автомата с билетами, он с нетерпением ожидал, когда молодой человек перед ним завершит операцию, затем купил билеты и торопливо повел Инес к поезду. Едва они вошли в вагон, двери закрылись.

Нижний этаж двухэтажного вагона был заполнен на три четверти — Томасу в его состоянии он показался переполненным. И когда Инес, заметив два свободных места, направилась было к ним, Томас не останавливаясь повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж. Как он и надеялся, в верхнем отделении было не так много пассажиров. Томас и Инес направились к свободному столику на двоих и сели, рюкзак Томас поставил на пол у своих ног.

— Странно, что Бастьен не заказал для нас машину, — сказала Инес, устраиваясь поудобнее.

— Он предлагал, — признался Томас. — Но поездом будет быстрее, так что до города мы доедем на поезде, а до отеля доберемся на трамвае. Вообще здесь, в Амстердаме, большинство людей ходят пешком или ездят на велосипедах.

Инес кивнула и, когда поезд плавно двинулся, стала смотреть на открывающийся за окном вид. Видно было в общем-то немного. Наступила ночь, было темно, и за окном мелькали лишь отдельные огоньки. Вот и все. Очевидно, разочарованная открывшимся видом, который не оправдал ее ожиданий, она отвернулась от окна, вновь обратила взгляд на Томаса и с любопытством спросила:

— Ты раньше бывал в Амстердаме?

Томас кивнул:

— Много раз. А ты?

Он улыбнулся, когда Инес покачала головой, и предположил:

— Тебя отпугивала его репутация?

Инес криво улыбнулась и кивнула.

— Но город известен вовсе не этим, — тихо сказал ей Томас.

Инес задумалась и с сомнением подняла голову.

— Разве травка здесь не разрешена официально и нет квартала красных фонарей?

— Трава разрешена, квартал есть, — с улыбкой признал он. — Но сам по себе город просто замечателен. Машин в Амстердаме немного. Люди ходят пешком или ездят на велосипедах, есть трамваи и автобусы. Воздух здесь довольно чистый, а дома в городе есть очень старые — старше, чем в Лондоне, и очень живописные. Думаю, тебе понравится.

— Посмотрим, — произнесла она уклончиво.

Томас кивнул, бросил взгляд в окно, затем вновь посмотрел на Инес и сказал:

— Бастьен велел доставить для тебя в отель одежду и все самое необходимое.

Она удивленно подняла брови.

— Я напомнил ему, что ты летишь практически без вещей.

— Спасибо за заботу.

— Я парень заботливый.

— Да, ты такой, — согласилась Инес, и ему стало неловко от того, насколько серьезно она это произнесла. Он почувствовал себя еще более неловко, когда она спросила:

— Сколько тебе лет?

Томас поморщился. Бастьен и Люцерн обычно обращались с ним так, что он чувствовал себя младшим ребенком в семье, несмотря на то что Жанна-Луиза — его сестра — была еще младше. Однако теперь, когда он знал, что Инес не может быть больше тридцати, его смущал собственный возраст. Наконец Томас ответил:

— Я стар.

— Что значит стар? — продолжала настаивать Инес, затем улыбнулась и пояснила: — Я спрашиваю лишь потому, что говорят, будто с возрастом мужчины становятся более внимательными к другим, а ты очень внимателен.

— Не более внимателен, чем большинство мужчин, — возразил Томас.

Но Инес лишь насмешливо фыркнула в ответ.

— Томас, ты гораздо внимательнее тех мужчин, с которыми я была знакома. — Томас хотел возразить, но Инес не дала ему рта раскрыть. — Когда ты узнал, что, торопясь встретить тебя в аэропорту, я не успела ни принять душ, ни даже чаю попить, ты приготовил мне ванну и заказал в номер завтрак, а здесь, в Амстердаме, не забыл побеспокоиться о моей одежде и тех мелочах, которые так необходимы женщине в пути. Ты всегда готов поддержать меня под руку, всегда открываешь передо мной двери, если не считать пробежки по Схипхолу, ты подстраиваешь свой шаг под меня, — перечислила она, затем подняла бровь и сказала: — Если внимание к другим соизмеримо с возрастом, то тебе должно быть не меньше тысячи лет.

Томас улыбнулся:

— Меня воспитывала тетушка Маргарет. С ее дочерью Лисианной у нас разница всего в четыре года. Это они научили меня думать о других.

— Сколько же тебе лет?

Томас нахмурился, пытаясь найти повод сменить тему, чтобы не отвечать на этот довольно скользкий вопрос, но затем понял, что, поскольку Инес его суженая, ему все равно придется сказать ей правду. Испытывая некоторую неловкость, он неохотно признался:

— Я родился в 1794 году.

Инес удивленно моргнула, услышав его признание, мгновение пристально смотрела на него, потом снова моргнула и, наконец, переспросила недоверчиво:

— В тысяча семьсот девяносто четвертом? Неужели тебе больше двухсот лет?

— Что, староват?

Некоторое время Инес молчала, потом откинулась на спинку сиденья и, попытавшись с невозмутимым видом пожать плечами, сказала:

— Что ж, двести лет лучше, чем шестьсот.

— Столько моему кузену Люцерну, — сказал Томас и снова выглянул в окно.

— Твоему кузену шестьсот лет? — недоверчиво переспросила Инес.

Томас улыбнулся, его позабавил неподдельный ужас, отразившийся на ее лице, затем подхватил рюкзак и встал.

— Пойдем, мы приехали.

Инес и Томас вышли из вагона, подошли к кассе и купили проездные на амстердамский общественный транспорт.

Как только они сели в автобус, направляющийся к отелю «Амстел», Томас достал сотовый и набрал номер Герба. По приезде в отель он собирался выпить два, а то и три пакета крови и сразу же заняться поисками тети Маргарет. Для этого ему нужны были ее координаты, хотя бы приблизительные. Он рассчитывал, что если позвонить Гербу заранее, то, пока он обустроится в отеле и подкрепится, Герб за это время сумеет определить район поисков Маргарет.

Ожидая ответа на звонок, Томас наблюдал за Инес. Она с интересом рассматривала мелькавшие за окном городские виды, старые здания, узкие улочки, прохожих — словом, все, что успевали выхватить из вечернего сумрака ее глаза. В очередной раз Томас пожалел, что не может прочитать ее мысли, а так хотелось узнать, о чем думает его половинка. Амстердам был одним из его любимых городов, и Томас очень хотел, чтобы он ей понравился.

Когда в трубке раздался голос Герба, Томас отбросил все посторонние мысли и целиком сосредоточился на разговоре. Инес, казалось, была целиком поглощена созерцанием открывающихся видов, поэтому он очень удивился, когда после окончания разговора девушка неожиданно обернулась к нему и негромко спросила:

— Кто такой Герб?

— Мой друг, — ответил он, убирая телефон в карман. — Тот, который смог отследить сотовый тети Маргарет и узнал, что она сейчас в Амстердаме.